Мексиканские страсти - Барб Хэн

– Так она уже заметила кольцо на пальце у Джули, – сказал Ник, и все трое переглянулись.

– И что же? – Люк состроил такую гримасу, будто ему сообщили, что из тюрьмы сбежал очередной маньяк-убийца.

– Ну ты же знаешь бабушку. Были слезы, объятия, все такое.

Люк шумно выдохнул:

– Слава богу за это маленькое чудо.

– Но ты-то совсем другое дело. Ты, наверное, не видел, как она на тебя посмотрела, когда вы подъехали.

– Не затеет же она порку, пока здесь Эмили, – пошутил Люк, обожавший позубоскалить в компании братьев.

– Я бы не стал на это рассчитывать, – с притворным сочувствием вздохнул Ник. – Джули-то ладно, но вот ты…

– Буду следить за ней. Как только замечу, что несет из лесу розги, сразу дам деру. Ну а до той поры можно не волноваться.

– Но ты все-таки поговори с ней, – посоветовал Рид, – только без меня.

– Ну вот всегда ты так! Неужели некому меня прикрыть?

– Возьми с собой Ника. Я наведаюсь в амбар – посмотрю, что нам нужно сделать, да и ноги заодно разомну, а то они затекли от долгого сидения.

Но признаться, в амбар он пошел потому, что не готов был войти в дом.

Нет ничего полезнее, чем физический труд, когда необходимо навести ясность в мыслях, которыми Рид постоянно возвращался к Эмили. Потому что вопреки себе чувствовал, что на ранчо у бабушки Эмили заняла свое место.

Когда солнце начало садиться за горизонт, Рид решил, что хватит. Сосредоточиться на работе так и не получилось. Несколько раз он чуть было не побежал в дом, чтобы проверить, как там Эмили. Ему жуть как хотелось быть с ней, особенно сейчас, но он упорно подавлял в себе это желание.

Бабушка была на кухне.

– Я приготовила твое любимое печенье и колбасный соус. Положить тебе?

– Благодарю вас, мэм, но я пока не голоден. Я позже, ладно? А как Люк?

– Отдыхает. И она отдыхает, если тебе интересно.

Ну вот, и бабушка туда же. Будто мало ему одного Люка.

– Если кто будет спрашивать, то я на объезде. Навещу ребят на постах и отвезу им поесть.

– Возьми эти бутерброды, – бабушка указала на коробку на столе, – я приготовила специально для них.

– Спасибо, – Рид чмокнул ее в макушку, – а мой ужин не снимай с плиты, пока я не вернусь.

Взяв в гараже квадроцикл, Рид примотал к багажнику коробку с бутербродами и стал объезжать посты. Через полчаса он вернулся, поел, принял душ и отправился в комнату, которую бабушка отвела Эмили. У двери остановился и прислушался, боясь потревожить ее сон. А может быть, она и не спит? Рид бесшумно приоткрыл дверь и вошел. Желание увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке, возобладало над осторожностью и смущением. Тотчас в ушах зазвенели тревожные колокольчики. Что же это такое? Он влюбился в едва знакомую женщину? Ведь он не из тех, кто лишен логики и действует под влиянием эмоций. Он умеет ждать и наблюдать. Чувства не имеют над ним власти. Однако Эмили, как никто ранее, сумела заставить его изменить своим принципам, пойти против здравого смысла. Это не удавалось даже его бывшей невесте! Что же теперь? Неужели он оттолкнул ее? Дал ей понять, что здесь для нее лишь временное пристанище? Но это правда, к черту иллюзии! И тем не менее с Эмили главное – осторожность.

– Привет, – сказала она.

Едва Рид услышал этот теплый сонный голос, вся решительность его мигом испарилась. Ну и дела! Он присел на краешек кровати и тронул ее горячую щеку тыльной стороной ладони:

– Как ты, детка?

– Неплохо. Ибупрофен творит чудеса. – Она подвинулась, давая ему место, но при этом вздрогнула и поморщилась.

– Ой, осторожно.

– Ничего, я в порядке. – Эмили похлопала ладонью по кровати. – Устраивайся поудобнее.

– Можно задать тебе один вопрос?

– Конечно.

В комнате было довольно света, чтобы он видел ее прекрасные карие глаза.

– Зачем ты всегда притворяешься, что с тобой все в порядке?

– Я не притворяюсь.

– Да ладно. Мы же договаривались не лгать друг другу.

Эмили, с непроницаемым лицом, поджала губы:

– А я иначе не умею.

Рид не понял. Что это значит?

В глазах Эмили блеснули слезы.

– Почему?

– Потому что я должна быть сильной. Ты не поймешь, у тебя такая большая семья, и все тебя поддерживают, помогают. А у меня никого нет. – Она сдавленно всхлипнула.

Рид и впрямь не представлял, каково это. Должно быть, очень одиноко.

– Могу я спросить, что случилось с твоими родителями?

– Теперь уже не имеет значения. Это было давно.

– Но для меня имеет.

– Почему?

– Потому что мне хочется больше о тебе узнать. Тогда я смогу тебе помочь. – Почему-то он не решался раскрыть ей истинные причины своего интереса. Может, все-таки признаться, что он к ней неравнодушен? А вдруг она смягчится, перестанет прятаться от него в панцирь? Нет, он поговорит с ней об этом – как она заслуживает, – но только не сейчас. Сейчас пока рано, и как бы его признание ее не отпугнуло.

Думая так, Рид протянул руку и очертил пальцем ее опухшие губы – осторожно, чтобы не сделать ей больно. Она смотрела на него огромными карими глазами.

– Когда отец нас бросил, мать заболела…

У Рида невольно сжались кулаки. Знакомая история, ведь его отец тоже бросил семью. И хотя старшие окружали его любовью, всеми силами пытались отвлечь его, он не забыл, каково это.

– То есть он не знал, что она больна?

– Ну… она не то чтобы больна… – замялась Эмили.

– Алкоголь? – Многие люди, столкнувшись с трудностями, ищут облегчения в алкоголе, и немногие потом находят в себе силы бросить пить.

– Нет, она не пьет. – Эмили отвела глаза в сторону.

– Ты можешь быть со мной откровенной. Я ни за что не упрекну тебя.

– Даже не знаю, с чего начать…

Рид осторожно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы снова видеть ее глаза:

– Просто расскажи, как все произошло.

По щекам ее потекли слезы. Глядя на нее, Рид чувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от жалости.

– Хотя вначале – да, она стала выпивать, – Эмили шумно всхлипнула, – ее даже изнасиловал какой-то собутыльник. Потом попала в секту. Мы переехали в Калифорнию, где жили в доме среди сектантов. Там она родила несколько детей от разных мужчин. Мать говорила, что они добрые, заботятся о ней и не обманывают. Хотя никто не заботился. Растить детей помогала только я. Все было на мне. – Эмили снова всхлипнула. – Но моя мать… она не виновата. Думаю, она просто больна. Но она неплохой человек. Раньше она любила меня, да и потом не бросила – не то что отец, который просто забыл о нас, будто нас нет.