Кодекс самурая - Макс Глебов

Мятежники продолжают движение. От наших фугасов их отделяет шестьсот метров.

– Когда приступишь к взлому защиты бота?

– Не раньше, чем вы начнете активную фазу боя, – сосредоточенно отвечает Летра. – Если что-то пойдет не по плану, вычислитель немедленно предупредит десантников. Пока дроны выходят на исходную. Им нужно подобраться почти вплотную. Маскировка у нас лучше, но торопиться все равно нельзя. Идеально будет, если бот перейдет в автономный режим, а это произойдет только когда нам удастся вырубить всех мятежников.

Мы всей командой неспешно ходим по стройплощадке, имитируя производственное совещание, совмещенное с обходом строящихся сооружений. На деревянных вышках стоят часовые. Они не в курсе того, что сейчас должно произойти, но предлога для их удаления из охранной зоны найти так и не удалось. Остается надеяться, что предстоящие события обойдут их стороной.

– Триста метров до минного поля. Мятежники разделяются.

Я вижу на виртуальной карте, как группа десантников распадается на три части Две пары уходят влево и вправо, собираясь, видимо, охватить нас с двух сторон. Один боец останавливается. Возможно, это командир, решивший остаться на подстраховке. В заминированную зону он, видимо идти не собирается.

– Генерал, для «Призрака» есть работа.

– Готов принять координаты цели, тут же откликается Кудрявцев.

Летра скидывает пилоту вектор движения. Ему нужно лишь четко выдержать заданный курс, а команду на сброс бомбы она в нужный момент отдаст дрону сама. Хоть бы это безумие сработало! Идея Кудрявцева сначала вызвала у меня нервный смех. Для удара по противнику, оснащенному оружием и сканерами, опередившими земную технику на сотни лет, он предложил использовать... деревянный планер, с матерчатой обшивкой. Сама идея казалась изящной. У планера нет двигателей. Он не излучает тепло, летит бесшумно и не оставляет за собой следа разогретого и загрязненного воздуха. Он неметаллический, что тоже облегчает маскировку. Два десятка дронов, размещенных на корпусе и крыльях, вполне способны обеспечить этому аппарату необходимую незаметность. И все же я не мог себе представить, как можно летать без двигателя! Для меня это было совершенно немыслимо. Непредсказуемый ветер, турбулентность, отсутствие возможности резко изменять скорость полета… А вот Летра мысль Кудрявцева оценила сразу. В отличие от меня она не испытывала настоящих эмоций и не могла стать жертвой стереотипов.

Глядя на мою обалдевшую физиономию, Кудрявцев только усмехался.

– Командир, прежде чем меня допустили к полетам на нормальных самолетах, я в аэроклубе налетал на планерах больше сотни часов. Это отличная штука. Пригоним из Союза серийный десантный КЦ-20, слегка переделаем грузовой отсек силами наших техников и получим безмоторный бомбардировщик. В пределе он унесет четыре пятисотки, но лучше взять три, чтобы остался запас маневренности. Дальше цепляем планер тросом к «Илу», и он поднимает его в воздух на буксире. Сам «Ил» будет светиться на сканерах противника, как новогодняя елка, но в зону действия пушек бота он не полезет, а будет таскать меня по кругу, делая вид, что патрулирует периметр охранной зоны. Сам планер виден противнику не будет. В нужный момент по твоей команде я отцеплюсь от буксировщика и со снижением выйду на цель. Как я понимаю, все бомбы нужно будет сбросить за один заход, поскольку второго шанса нам никто не даст, но я уверен, что второго захода и не потребуется.

Я смотрел на Кудрявцева, не в силах поверить в то, что слышу все это от взрослого человека с немалым боевым опытом. Из ступора меня вывел ехидный смешок Летры.

– Лейтенант, сделай лицо попроще. Твой генерал совершенно прав – это вполне рабочий вариант.

Воспоминания проносятся в моем мозгу за долю секунды, и я вновь слышу голос Кудрявцева:

– Пять минут до цели.

– Принято.

Мятежники не торопятся. Они знают, что обычно на строящейся ракетной позиции я провожу не меньше сорока минут, и неспешно движутся через лес.

– Обе пары бойцов противника в зоне действия фугасов, – докладывает Летра.

Это я вижу и сам, но Кудрявцев еще не вышел на цель. Планер не может лететь так же быстро, как «Ил», и ему требуется дополнительное время. Одиночная отметка предполагаемого командира десантников приходит в движение и начинает смещаться вдоль заминированной полосы, не приближаясь к ней ближе, чем на три сотни метров. Что задумал мятежник, мне неясно, но вот то, что он теперь движется может осложнить Кудрявцеву и Летре выполнение задачи.

Планер тоже чуть меняет курс – Летра вносит поправку на смещение цели.

– Минута до точки сброса.

Десантники противника выходят на исходные позиции и останавливаются. Они все еще в заминированной зоне, но до ее внутренней границы не более пятидесяти метров. Видимо, мятежники ждут только приказа командира, чтобы начать финальную часть операции, и, если они начнут движение прямо сейчас, нам придется взорвать расположенные рядом с ними фугасы раньше срока, иначе они просто выйдут за пределы минного поля, и тогда мы окончательно потеряем контроль над ситуацией.

– Готовность тридцать секунд! – это уже доклад Летры.

Планер летит невысоко. Летра отдала Кудрявцеву команду максимально снизиться и тем самым сократить время падения бомб, чтобы десантник мятежников не смог выйти из зоны поражения, резко изменив направление движения.

Мы в это время внимательно осматриваем один из окопов для будущей пусковой установки. Я с умным видом ковыряю пальцем бревно вертикальной подпорной стенки. Мы зашли сюда как бы случайно, хотя на самом деле, именно здесь самое безопасное место, хорошо защищенное от воздействия ударной волны.

Четыре красных метки резко срываются с места, устремляясь к нам. Вражеские десантники, наконец, получили команду.

– Летра! – выкрикиваю я, но моя виртуальная помощница и сама знает, что нужно делать.

В доли секунды лес вокруг мятежников превращается в море огня. Понимая, что синхронного удара не получится, Летра бьет наверняка. Вокруг каждой пары десантников взрывается по четыре бомбы объемного взрыва. Ударные волны сталкиваются, усиливая друг друга. Два счетверенных взрыва сливаются в единые светящиеся шары раскаленных газов, рвущиеся в небо и растекающиеся над обожженными и исковерканными деревьями серыми грибовидными облаками.

Последний уцелевший десантник реагирует не сразу. Его, безусловно, учили, как надо действовать в подобных ситуациях, но отсутствие реального боевого опыта и ленивая служба на эсминце не дают рефлексам сработать без участия мозга. Мятежник медлит какую-то секунду, и это решает исход боя. Резкий рывок назад-влево призван вывести бойца из опасной зоны, но планер Кудрявцева уже над целью.

– Сброс! – кричит Летра, и три АБОВ-500 покидают импровизированный бомбовый отсек грозного древесно-тряпочного летательного аппарата.

Еще одна вспышка! Десантник успевает уклониться на пару десятков метров в сторону, однако три пятисоткилограммовых бомбы, ударивших почти в одну точку, генерируют слишком мощную ударную волну. Бойца нарывает ослепитльным облаком взрыва, но какую-то команду боту он все же успевает отдать. Плотная очередь плазменных сгустков, ярко светящихся в атмосфере из-за ионизации воздуха, выглядит почти непрерывной струей огня. Взять точный прицел вычислитель бота не может, но один из разрядов все же задевает самый кончик крыла планера. Взрыв, способный пробить изрядную дыру в двухсотмиллиметровой броне, буквально испаряет всю плоскость и поджигает обшивку фюзеляжа. Летящий над самыми верхушками деревьев планер резко проседает вниз и рушится в лес, продолжая гореть.