Каменная болезнь. Бестолковая графиня - Милена Агус

Сальваторе, как бы он ни устал, когда жена в таком виде, устоять не может — он задирает ей майку и сжимает соски, и запускает руку между ног, и чувствует, что там влажно. Тогда она берет его за руку и ведет в спальню, ложится, задирает майку и выставляет большие упругие груди — третий размер чашечка С. Стягивает шортики и принимается мастурбировать, и другой рукой, все так же лежа, расстегивает на нем ремень и брюки и берет его лингам в рот. Он стоит перед ней, как был, в офисном костюме, и тут уж ему ничего не остается, как продолжать в том же духе.

А еще ей нравится, когда Сальваторе привязывает ее к кровати, совершенно голую, все прелести напоказ. Сальваторе наслаждается, доводя ее до экстаза, ведь привязанная она мастурбировать не может, и только он ее ублажает: намазывает ей тело кремом, ласкает клитор и посасывает соски. Она умоляет взять ее, а он заставляет поклясться, что она больше хочет его, чем забеременеть, и только когда она в этом клянется, доводит ее до оргазма.

Маддалена любит Сальваторе. По ночам она часто смотрит на него спящего и думает, как он красив, и никакие другие мужчины ей даром не нужны. Улучив момент, когда он в полусне невзначай коснется ее, она кладет его руку на свое йони, и Сальваторе в конце концов просыпается и занимается с ней любовью. А потом ей бы заснуть спокойно, но она начинает думать, что брак без детей не может быть счастливым, и тогда ей становится грустно, она сворачивается калачиком и плачет над своим бесплодным лоном.

Везде и повсюду Маддалена пытается возбудить мужа. На море она играет в мяч без лифчика — бегает, тряся своей роскошной грудью. Загорает она в крошечных стрингах, лежа на животе и демонстрируя свою соблазнительную попу.

Ей нравится смотреть, как растет в плавках мужа его лингам, и когда они садятся в машину, чтобы ехать домой, он первым делом ищет укромное местечко, где бы перепихнуться, и называет ее egua, но она не обижается, а наоборот, чувствует с облегчением, что теперь все логично, потому что у egua редко родятся дети.

Ноэми ее упрекает: нельзя так прилипать к мужу. И правда, Маддалена очень прилипчивая и ревнивая. Сальваторе все твердит ей, что его не так легко совратить, и это утешает Маддалену. Она представляет себе, как женщины кидаются на Сальваторе, а он — неприступен, как скала, равнодушен ко всем, кроме жены.

Однажды он повстречал одну свою коллегу, дотронулся до ее волос и спросил, что она с ними сделала, зачем изменила прическу. Маддалена с трудом это пережила, но ни слова не сказала. А вот вернувшись домой, бросилась к сестрам, и Ноэми просто взбесилась.

Маддалена, для которой старшая сестра — главный авторитет, ведь у нее системное мышление, тут же умолкла, но коллега с ее новой прической без конца является ей в кошмарах, и тогда она просыпается вся в поту и говорит Сальваторе, что ей снилось, будто в дом залезли воры.

Но иногда Ноэми и впрямь перегибает палку и в приливе злости на зятя напоминает Маддалене, что поклонников у нее было хоть отбавляй — выбирай любого. Были и куда лучше, чем Сальваторе, который не такое уж сокровище, чтобы мучиться из-за него день и ночь и все время бояться, как бы какая-нибудь девица его не увела.

Но стоит Ноэми уйти, нянюшка утешает Маддалену и говорит, что ее сестра злюка, типичный синий чулок и не знает, что такое любовь.

Бедняжка Элиас, вот влип!

Ноэми уже пожалела, что подарила Элиасу комод, кровать и тумбочки — не заслужил он такой щедрости. Теперь ее раздражает, что приходится спать на матрасе и нагибаться, чтобы включить ночник, и посмотреть на себя в зеркало можно только в ванной, а белье негде хранить, кроме как в коробках.

Ноэми анализирует свое поведение и даже цыганку Анжелику просит помочь придумать, что можно сделать, чтобы Элиас всегда был с ней рядом. Тут как с болезнью: средство есть, но неизвестно какое — его еще не открыли. Анжелика дает ей советы и говорит, что тоже переживает из-за мужа, когда он уезжает в Румынию и неизвестно — вернется или нет и любит ли на самом деле ее и сына. Но у Анжелики вечно оказывается та же самая беда, что у собеседника, и непонятно — нарочно она это выдумывает или правду говорит.

Утешая Маддалену, она рассказывает, что тоже никак не могла родить ребенка, графине говорит, что тоже всего боится и подумывает о смерти, нянюшке — что в ранней молодости тоже была гувернанткой, а потом переехала в Италию и ужасно скучала по своим воспитанникам. Но все-таки она понимает, что чувствует другой человек, словно и правда пережила то же самое. Теперь многие из соседей останавливаются поговорить с Анжеликой и даже приглашают к себе в гости. Дарят ей всякую всячину для Антонио и даже дают деньги — то ли потому, что она такая славная и умная и они убедились, что бестолковая графиня давно ее привечает и ничего с ней до сих пор не случилось, то ли их разбирает любопытство и они надеются выведать у нее что-нибудь о сестрах, особенно, что там происходит у Ноэми с Элиасом.

Ноэми наверняка считает, что раньше ей жилось куда лучше — по крайней мере спала спокойно, закончив свои расчеты и продумав, как выкупить проданные квартиры, и еще она поняла, что на самом деле и любовь, и красота могут оказаться для человека ужасны и невыносимы.

Она ушла в отпуск, сидит дома и все ждет, не объявится ли Элиас. Просит Сальваторе навестить Элиаса и сказать ему пару ласковых. Надавать по шее. Перебить овец брата. Но главное — съездить в деревню с фургоном и забрать оттуда ее вещи. Хочет отвести нянюшку к нотариусу, чтобы та лишила любимого племянника наследства — оставшегося у нее клочка земли — а еще грозится, что как-нибудь зайдет к ней в комнату и перебьет всю его коллекцию тарелок и супниц.

Зять, сестры и нянюшка рады бы сделать для нее все, что угодно, но только не то, о чем она просит. Поэтому она видеть их больше не желает и даже не здоровается, когда встречает на лестнице — правда, иногда останавливается и обрушивается с упреками: «Если б не я, вы бы жили на улице».

И Карлино она к себе тоже не пускает, а когда он звонит ей в дверь, кричит: «Пошел вон! Чего трезвонишь?»

Нянюшку она обзывает дармоедкой и тунеядкой и обвиняет бог знает в чем: «Это ты убила мою мать — дала ей таблетки, а сама знала, что она хочет отравиться! Убийца! Втюрилась в нашего отца, мечтала занять мамино место, да не тут-то было!»

Как-то раз Сальваторе сказал Маддалене, что все же хочет поговорить с Элиасом по-человечески, не убивая никаких овец и не вывозя мебель. И прошел тропинками сквозь заросли можжевельника, теревинфа, филиреи, земляничных и мастиковых деревьев, и ему тоже показалось, что он попал в какой-то сказочный мир.

Мужчины пожали друг другу руки и стали говорить о жизни и любви. Элиас сказал, что любит Ноэми, но не так, как ей бы того хотелось. И никогда он даже не намекал ей, что хочет изменить свою жизнь, жениться, например. Ни на ней, ни на какой другой женщине.

— Почему? — спросил Сальваторе.

— Поздно. Как тогда, с лицеем. Мне оставалось учиться всего два года, и много лет потом я помнил абсолютно всё, чему нас учили, мог бы сдать на аттестат экстерном, без этих придурков-одноклассников. Но я этого не сделал. Понял, что поздно, и так и остался пастухом. Но моя жизнь меня устраивает, хотя мечтал я не об этом. И бороться, чтобы что-то изменить, я не собираюсь.