Чудеса всё же возможны… - Татьяна Герцик

Она укорила его в нечестности:

– Ты же с той рыжей красоткой стал встречаться. И вовсе не пытался увидеться со мной. Ни со старой, ни с новой.

Влад сердито вскинулся.

– Да я тебе каждый вечер звонил, как вернулся из санатория! Это ты трубку не брала! И приезжал не раз, и всё без толку! Ты ловко уклонялась от встреч! Рыльце-то в пушку, вот и пряталась!

Она удивилась.

– Ты мне не звонил. У меня есть определитель номеров и автоответчик. Я бы сразу узнала, если бы звонил ты. Но твоего номера ни разу не было.

Обидевшись, он сердито заявил:

– Я звонил тебе постоянно.

Внезапно до нее дошло.

– А по какому номеру ты звонил?

Он сказал, и она огорченно проговорила:

– Ну, теперь понятно. Ты разве не в курсе, что у всего нашего микрорайона поменяли номера – у нас же теперь новая АТС.

Он долго молча смотрел на нее.

– Вот ведь свинство! Нет, этого я не знал. Но ты на самом деле взяла бы трубку?

Она кивнула головой, и он снова плеснул себе шампанского.

– Черт, мне коньяку бы надо выпить или водки, слишком много на меня в последние дни свалилось. Кстати, ты спрашивала, откуда седина, ну так она от сидения той ночкой под твоими окнами. Я же думал, ты спишь с этим пацаном.

Настя невесело потупилась. Ей стало жаль Владимира, но жаль было и себя. Он ее понял. Обхватил руками ее лицо, заставил посмотреть себе в глаза и повинился:

– Конечно, ты представляла себе первый раз совсем по-другому. Но всё пошло наперекосяк, извини. Но признайся, ты в этом виновата не меньше, чем я. Сказала бы мне сразу, в санатории, что ты – это ты, и я вел бы себя по-другому. Ты ведь, по сути, сама меня спровоцировала. Я уж думал, что тяжко болен, что у меня шизофрения или раздвоение личности.

Она невольно хихикнула, представив его метания.

Влад сокрушенно поднял брови.

– Тебе смешно? А мне не очень. Хотя сейчас я отошел и мне даже несколько стыдно за свою несдержанность. – И внезапно спросил у нее с загоревшимися глазами: – Тебе всё еще больно?

Настя ошалело посмотрела на него. Повторения случившегося ей не хотелось, и она поспешно подтвердила:

– Конечно! А ты как думаешь?

Он положил ей на плечо тяжелую руку и догадливо протянул:

– Боишься. Ну да ладно, потерплю. Всё равно легче стало.

Не утерпев, Настя спросила, отчего стало легче – оттого, что он узнал, что она не спала с мужчинами или просто оттого, что скинул напряжение?

Он коротко хохотнул.

– И от того, и от другого. Я всё забываю тебя спросить – как у тебя мама?

Склонив голову, она печально вздохнула.

– Нет ее. Уже несколько лет.

Влад соболезнующе погладил ее по опущенной голове, но тут же нахмурился, что-то сообразив.

– Это значит, что нам с тобой в тот первый вечер никто помешать не мог?

Она укоризненно взглянула ему в лицо.

– Теоретически. Если бы ты вел себя по-другому.

Он невнятно выругался себе под нос.

– Досадно. Столько страданий, и всё из-за собственной глупости. Ну да ладно, кто прошлое помянет… – И весело предложил: – За елкой сходим? Тут рядом, практически за углом.

Это ее удивило.

– А для чего ты тогда поехал к нам в микрорайон, практически на другой конец города, если мог купить елку здесь?

Он небрежно пожал плечами.

– Ну, наверное почуял, что пришло мое время. Ну, так идешь?

Она встала и прошлась по комнате, пробуя ноги. Боли почти не было, только что-то неприятно саднило между бедер.

Оделась, и они поехали к концу квартала, где был разбит небольшой елочный базар. Выбрали симпатичную елочку, положили ее в багажник и отправились покупать елочные украшения. У прилавка Владимир столкнулся с приятной немолодой парой. Они вопросительно уставились на Настю, и он представил их друг другу:

– Это мои дядя с тетей, а это моя невеста, Анастасия. Прошу любить и жаловать.

Пара сразу оживилась и потребовала объявить им дату свадьбы. Владимир с сожалением признался:

– Мы еще заявление не подали. Подадим после праздников. Вас обязательно позовем, в первую очередь.

Весь разговор Настя глуповато улыбалась, не зная, как остановить его речи. Наконец родичи ушли, возбужденные и радостные, видимо в предвкушении большого семейного торжества, а она тихо прошипела:

– Мог бы и у меня спросить, в конце-то концов! Если уж если я внезапно заделалась твоей невестой!

Он благодушно посмотрел на нее, видимо решив на глупые девчоночьи капризы не реагировать, и Настя остро припомнила то время, когда он пропускал мимо ушей ее требования не лезть в ее разговоры с подружками, чем жутко ее конфузил.

Сжав зубы, она решила отложить выяснение отношений на потом, и принялась выбирать игрушки. Ей понравились синие с серебряным напылением шары, шишки, сосульки и колокольчики. Влад в это время нашел сверкающую синими огоньками гирлянду.

– Ты не утратила еще любви к синему цвету?

– Да нет. Боюсь, она стала еще сильнее.

Он кивнул головой, окинув взглядом ее синюю куртку, синюю шапку, синие варежки и шарф. Только сапоги были черные, но это из-за того, как она сама призналась, сапог нужного цвета ей найти не удалось.

Приехали домой и поставили в углу большой комнаты елку. Нарядили, повесили гирлянду и квартира сразу прониклась праздничным духом.

Усадив Настю на диван, Влад включил гирлянду, осветившую комнату мерцающим сине-голубым светом и обнял девушку за плечи. Его нежность обволакивала ее как пушистое покрывало, и ей уже не хотелось спорить с ним ни о чем. Помолчав, он мягко спросил:

– Выйдешь за меня?

Она с сомнением проговорила:

– А ты сможешь быть хорошим мужем? Ты же такой непостоянный.

Чмокнув ее в нос, он возразил:

– Неправда. Я очень постоянный. Ты не понимала, что ли, к чему шли наши с тобой телефонные разговоры?

Настя сразу вспомнила симпатичную девушку из парка и напряглась. Почувствовав возникшее напряжение, Влад потребовал:

– Давай колись, о чем ты думаешь сейчас и почему прекратила со мной говорить по телефону тогда?

Она сердито его разоблачила:

– Да потому что видела тебя с очередной красоткой в нашем театральном парке! Ты просто таял, как мороженое, когда смотрел на нее. И я решила тебе больше не мешать. Ведь ясно же было, что ты давно б женился, если б не я!

Он с досадой сжал ее плечи.