Лавандовая комната - Нина Георге

Но чем дольше он думал о том, чего у него нет в сравнении с Жорданом, тем больше злился. Годы уходили как вода сквозь пальцы. И чем старше он становился, тем быстрее. Не успеешь оглянуться, как пора уже будет принимать таблетки от давления и подыскивать квартиру на первом этаже.

Эгаре поневоле вспомнил друга своей юности Виджайю, жизнь которого была похожа на его жизнь, – пока один из них не потерял, а другой не нашел любовь.

В то лето, когда Манон ушла от Эгаре, Виджайя встретил свою будущую жену Кирайи. В результате дорожно-транспортного происшествия: он битый час кружил со скоростью черепахи на своем мотороллере по периметру площади Согласия, не решаясь перестроиться в густом потоке машин и покинуть перекресток с круговым движением. Она оказалась умной, доброй и решительной женщиной, с четкими представлениями о том, как ей надо жить. Виджайе было легко интегрироваться в ее жизненные планы. Для его собственных планов вполне хватало небольшого пространства, ограниченного девятью часами утра и шестью часами вечера: он был и остался ученым, руководителем проекта, специализировался на строении и реакционной способности человеческих клеток и их чувственных рецепторов. Он хотел знать, почему человек испытывает любовь под влиянием определенной пищи, почему запахи вызывают воспоминания о давно забытых, вытесненных из сознания впечатлениях детства. Почему человек боится тех или иных чувств. Почему испытывает отвращение к слизи или паукам. Как ведут себя клетки в теле человека, если он ведет себя по-человечески.

– Значит, ты ищешь душу? – сказал ему однажды Эгаре во время очередного ночного разговора по телефону.

– No, Sir[32]. Я ищу механику, – ответил Виджайя. – Все в мире есть действие и реакция. Старение, страх, секс – все это регулируется твоей рецептивностью. Ты пьешь кофе, и я могу тебе объяснить, почему тебе приятен его вкус. Ты влюбляешься, и я могу сказать тебе, почему твой мозг ведет себя, как мозг невротика, страдающего навязчивыми состояниями.

Кирайи сама сделала робкому биологу предложение, и он, глубоко потрясенный своим счастьем, пробормотал «да». Он наверняка подумал о своих рецепторах, которые вертелись, как сверкающий шар на дискотеке. Вскоре он отправился с беременной Кирайи в Америку и потом регулярно посылал Эгаре снимки своих сыновей-близнецов. Сначала просто фотографии, потом прикрепленные файлы. Это были молодые мужчины спортивного вида, открыто и лукаво улыбающиеся в объектив и очень похожие на свою мать. Ровесники Макса.

Насколько иначе Виджайя прожил эти двадцать лет!

Макс, писатель, носитель наушников, будущий толкователь снов. Мой новоиспеченный добровольно-принудительный «сын». Неужели я уже такой старый, что произвожу впечатление отца взрослого сына? И… так ли уж это страшно?

И тут, посреди речной марины, мсье Эгаре вдруг почувствовал острую тоску – желание иметь семью. Иметь кого-нибудь, кто потом будет с радостью вспоминать о нем. Обрести возможность вернуться назад, в ту точку, в которой он не прочитал письмо.

А ты лишил Манон именно того, о чем сам так тоскуешь: ты отказался от воспоминаний о ней. Отказался произносить ее имя. Думать о ней каждый день с любовью и нежностью. Ты безжалостно изгнал ее из своего сознания. Фу, Жан Эгаре! Фу! Позор тебе, выбравшему страх!

«Страх изменяет, деформирует твое тело, как неумелый скульптор уродует ценный материал, – услышал он внутри себя голос Виджайи. – С той лишь разницей, что тебя вырубают изнутри и никто не видит осколков и целых слоев, которые откалываются от твоих стенок. Ты внутренне становишься все тоньше и уязвимей, и в конце концов любое крохотное чувство вышибает тебя из равновесия. Всего одно объятие – и тебе уже кажется, что ты разрушен, что ты погиб».

Если Жордану когда-нибудь понадобится отеческий совет, он скажет ему: «Никогда не слушай, что тебе говорит твой страх! Страх делает нас дураками».

– Ну и что будем делать? – спросил Макс Жордан после рекогносцировки местности.

Маленький продуктовый магазин в гавани и бистро у кемпинга отказались принять плату за товары в виде книг. Мол, их поставщики работают, а не читают.

– Фасоль с сердцем и курятиной, – предложил Эгаре.

– Нет, только не это! Может, я и смогу есть фасоль, но не раньше, чем вы произведете сложнейшую операцию на моем мозге.

Макс обвел взглядом гавань. Всюду сидели на палубах люди, ели, пили и оживленно беседовали.

– Придется нам мобилизовать все свои социальные навыки и влиться в какую-нибудь компанию. Сейчас я нас куда-нибудь приглашу. Как насчет британского джентльмена?

– Ни в коем случае! Это же попрошайничество! Это…

Но Макс уже устремился к одной из плавучих дач.

– Эй, на борту! – крикнул он. – Привет от санитаров книжной скорой помощи! Наши съестные припасы, к сожалению, упали за борт и были съедены сомами. У вас не найдется лишнего кусочка сыра для двух одиноких странников?

Эгаре похолодел от стыда и ужаса. Ну разве можно так бесцеремонно приставать к дамам? Особенно когда нуждаешься в помощи. Это нехорошо, это… неправильно!

– Жордан!.. – прошипел он и подергал Макса за рукав его синей рубашки. – Умоляю!.. Не позорьте меня! Нельзя же вот так просто приставать к дамам!

Макс посмотрел на него так, как когда-то смотрели на них с Виджайей их сверстники-подростки. В компании книг они оба чувствовали себя как яблоки на яблоне. Но в компании чужих людей, особенно девчонок и женщин, они, как тинейджеры, теряли дар речи от робости. Вечеринки были для них пыткой. А заговорить с девчонкой было равносильно харакири.

– Мсье Эгаре, мы немного подкрепимся и отблагодарим дам увлекательной беседой и невинным флиртом. – Он испытующе посмотрел на Эгаре. – Вы ведь, наверное, припоминаете, что это такое? Или об этом тоже можно прочитать без всякого ущерба для здоровья в какой-нибудь книге?

Он ухмыльнулся.

Эгаре не ответил. Молодым мужчинам, похоже, трудно себе представить, что человек может разочароваться в женщинах. Точнее, что с возрастом эта проблема все больше обостряется. Чем больше узнаёшь о женщинах и о том, чтó мужчина в их глазах может сделать неправильно… Начиная с обуви и далеко не заканчивая умением слушать.

Чего он только не наслушался на приемных часах для родителей в школе в качестве незримого свидетеля!

Женщины могут годами веселиться по поводу чьей-то манеры здороваться. Или чьих-то брюк. Или зубов. Или предложения руки и сердца.

– Я и в самом деле считаю фасоль неплохой идеей, – сказал Эгаре.

– Да бросьте вы! Когда у вас в последний раз было свидание?

– В тысяча девятьсот девяносто втором году.

Или вчера. Но Эгаре не знал, был ли ужин с Катрин свиданием. Или чем-то большим. Или чем-то меньшим.