Скажи нам правду - Дана Рейнхардт

Все согласно закивали.

— Я знаю, что мы приходим сюда, чтобы делиться друг с другом, но мне бы хотелось оставить это для себя… как что-то личное.

— Хорошо, Дафна, — улыбнулся Эверетт. — Не каждую деталь нашей жизни мы должны здесь обсуждать. Если, конечно, то, что ты утаиваешь, не питает твою зависимость.

Подошла моя очередь рассказывать, но последняя фраза Эверетта стала для меня словно ледяной душ: «Если, конечно, то, что ты утаиваешь, не питает твою зависимость».

Питала ли Дафна Варгас, мой новый, прекрасный секрет, мою зависимость? Был ли я зависим от отношений с ней? От ощущения того, что меня любят? От внимания к себе? Может, поэтому я не мог честно рассказать девушке, в которую влюбился, о том, кто я на самом деле? Да и знал ли я, кем был?

Я глубоко вздохнул. Постарался привести свои мысли в порядок. Я не мог сформулировать свои вопросы, однако не мог и просто сидеть и молчать. Я поерзал на стуле, и он так заскрипел, что у меня свело зубы.

«Вот оно, — подумал я, — именно так себя чувствуют другие члены группы. Так себя ощущаешь, когда приходишь сюда, чтобы бороться с чем-то настоящим».

Все ждали. В искусстве терпения мы стали специалистами.

Я хотел что-нибудь сказать ребятам. Сказать от своего лица, а не от лица безымянного блогера со Среднего Запада с зависимостью от травки. Я не хотел быть лжецом и притворщиком. Не хотел также быть самозванцем. Я хотел быть честным. Мне вспомнилась просьба Эверетта, прозвучавшая несколькими неделями ранее: «Расскажите нам что-нибудь хорошее. Расскажите нам правду».

— На самом деле мне не нужна марихуана, — произнес я наконец. — У меня нет никакой зависимости.

Как продолжить, я не знал. В комнате стояла тишина.

— Значит, вот оно как, — наконец сказал Мейсон, фальшиво улыбаясь. — Ты просто бросил травку. Видишь, как легко? Бац! И дым развеялся! — Он помахал рукой. — Все, можешь идти. Наслаждайся жизнью.

— Думаю, Мейсон хочет сказать, — Эверетт бросил на Мейсона неодобрительный взгляд, — что ты можешь думать, будто марихуана тебе больше не нужна, однако зависимость так просто не исчезает, мы только учимся лучше ее контролировать. Ты всегда будешь зависимым, хотя можешь стать здоровым человеком. Не забывай об этом.

Забыть такое? Да я только об этом и думал. Как же мне избавиться от выдуманной зависимости от травки?

Тем вечером мы пошли в «Филиппе» — Кристофер, Дафна и я. Мейсон отказался. Я сел напротив Дафны. Сядь я рядом, не смог бы удержаться от прикосновения.

Кристофер взял один из моих картофельных чипсов.

— Мейсон определенно пытался тебя достать, — улыбнулся он.

— Да… не знаю. Может, он и прав. Может, я действительно слишком легко отделался, — пробормотал я.

— Ну, травка — довольно слабый порок. — Кристофер засмеялся.

— Ривер! — Дафна посмотрела на меня. — Твой отец тебя бросил. Просто встал и ушел из дому. Ты сколько угодно можешь считать, будто тебе все равно и твоя жизнь в порядке, потому что у тебя классный отчим и дом в Ранчо-Парк. Но ты брошенный ребенок. Перестань думать, что ты слишком легко отделался.

Помните, как Гринч услышал пение жителей Ктограда и его маленькое сердце выросло в три раза? Так вот, у меня было не сердце, а та дурацкая лягушка. Она превратилась в огромную тварь. Я и слова не мог вымолвить.

Кристофер приложил обе руки к сердцу:

— О-о, Дафна, как я тронут, что Ривер с тобой откровенничает. Потому что я точно не слышал печальную историю о том, как его бросил отец. Рад, что у вас двоих нечто вроде близких отношений.

Дафна толкнула под столом его ногу:

— Заткнись, Кристофер.

— Ты защищаешься? — удивился парень.

— Слушай, — сказала Дафна. — Меня уже тошнит от намеков. Если хочешь знать, что происходит между мной и Ривером, просто спроси.

— Ладно, спрашиваю. Что происходит между тобой и Ривером?

Дафна посмотрела на меня, потом на Кристофера:

— Абсолютно ничего.

Когда мы подъехали к дому Дафны, я вышел из машины и открыл перед ней дверь. Я обнял ее и попытался запечатлеть в своем банке памяти быстрый поцелуй, оставленный на ее щеке, поскольку я не ходил с Дафной в одну школу, она не жила в огромном доме в миле от моего и не имела в своем распоряжении внедорожник. Я не знал, когда снова ее увижу.

Девушка обняла меня и прошептала:

— Спокойной ночи, guapo[6].

Съезжая на десятое Западное шоссе, Кристофер сказал:

— Просто к сведению: девчонка влюблена в тебя по уши. Мне все равно, что она говорит.

— Нет, не влюблена.

— Не знаю, почему ей нравится какой-то тощий белый парень из Ранчо-Парк, но так оно и есть. Я тебе говорю.

Я решил не отвечать.

Мы остановились у моего дома, и я попрощался до следующей недели. Но я не был уверен, что пойду. Мне хотелось видеть ребят, я чувствовал, что эти встречи нужны мне. Но сколько еще я смогу симулировать свою зависимость?

Ирония ситуации состояла в том, что я не знал, как из всего этого выбраться.

Я вошел в дом в смятении, и мама сразу же это поняла:

— Ты в порядке, милый?

— В порядке.

— Все хорошо?

— Все идеально.

— Ничто не идеально, Ривер. Не давай лучшему быть врагом хорошего.

— А, восточная мудрость. — Я сложил ладони вместе и слегка поклонился: — Намасте.

Леонард бросил на меня неодобрительный взгляд, и я отвернулся. Я не понимал, почему так отвратительно веду себя с мамой, мое беспокойство росло, как маленькая игрушечная губка, которую бросают в воду, и она превращается в динозавра, морского конька или, как в недавнем наборе Натали, цветок и сердце. Я не мог не думать, что лучший способ победить это ощущение — выкурить большой толстый косяк. Достать марихуану было не сложно. Все в школе знали, кто торгует травкой. Может, если я куплю целый пакет и буду курить ее каждый день, то смогу развить настоящую зависимость — стать человеком, которым притворяюсь?

В кармане зазвонил телефон.

Когда я увидел, что это Дафна, беспокойство исчезло, как по волшебству, и на меня снизошло спокойствие, будто я только что выкурил несуществующий косяк или принял несколько поз, рекомендованных йогой.