Добрый волк - Александр Содерберг

Мэнни мурлыкал у него на коленях.

Но Эдди должен уйти достойно. На небеса или в преисподнюю – это другой вопрос. Все должно получиться правильно. Впрочем, Боман давно чувствовал, что идет правильной дорогой, даже если не понимает всего, что с ним происходит.

Час проходил за часом. Эдди продумывал различные варианты развития событий. Оценивал риск, стараясь снизить его если не до желтого, то хотя бы до оранжевого уровня. Пока не понял бессмысленность этих попыток. Уровень опасности будет красным, не ниже. А значит, ему понадобится помощь. Он не сможет один провернуть все это.

В прихожей через почтовую щель на пол упали газеты. Боман принес их на кухню и принялся листать одну за другой.

Взгляд его уцепился за статью Каролины Бергер.

Томми лежал на кровати, прямо на покрывале, в номере с бежевыми обоями. Пялился в потолок, скрестив на груди руки. Снаружи была ночь или раннее утро. Он думал о девочках, Ванессе, Эмили и… Монике. Когда-то они путешествовали вместе и останавливались в таких же номерах.

Воспоминания – неосознанная попытка не думать о главном.

Запищали наручные часы. Янссон поднялся и заглянул в рюкзак. Пистолет, отмычки, две микрокамеры, тонкий кабель, плоскогубцы, два мобильника с предоплаченными симками и зарядными устройствами, маленькая электродрель. Наконец, новый смартфон с мощнейшим процессором.

Он перебросил рюкзак через плечо и вышел в почти безлюдную пражскую ночь.

Дождь уже закончился. Камни мостовой блестели в свете уличных фонарей. Томми шел вверх по Увозу[16] к шведскому посольству.

Здание имело два входа. Можно было пойти направо, вниз по улице, или зайти слева, со стороны площади. У дверей висело распятие. Янссон поднял глаза… Это должно быть чертовски больно… Он вгляделся в лицо Иисуса. Что такое сотворили с этим парнем? Умер за наши грехи – что это значит? Кругом одни загадки.

Томми принялся изучать фасады здания. Один стоял в лесах – что можно было считать удачей. Янссон вскарабкался на платформу и прошелся вдоль окон. Одна из комнат на втором этаже привлекла его внимание. Он спустился с лесов, прошел в здание, поднялся на второй этаж и сразу нашел нужную дверь.

Пыль, строительный мусор… отлично.

Янссон достал из рюкзака камеры, телефоны, зарядники, кабель, плоскогубцы… Так… дрель, новый смартфон… Он подсоединил камеры к телефонам. Записал веб-адрес в свой смартфон. Камеры посылали на дисплей два изображения.

Затем Томми пробурил два отверстия в оконной раме и вставил в них микрокамеры. Отрегулировал их так, что одна снимала оба входа в здание посольства и улицу, а вторая давала крупный план двери, предназначенной, как решил Янссон, для персонала. Пока этого должно было быть достаточно.

Томми покинул комнату и спустился на улицу. Взял такси до Центрального вокзала. Выбрал свободный бокс в камере хранения, положил туда заряженное оружие. Запер, а ключ убрал в карман куртки.

* * *

В офисном зале редакции утренней газеты жизнь била ключом.

Каролина Бергер склонилась над столом – очки съехали на кончик носа, в собранные узлом светлые волосы воткнут карандаш. Пальцы ее забегали по клавиатуре. Потом Каролина остановилась и перечитала текст на мониторе, что-то бормоча себе под нос. Поморщилась, удалила написанное и начала сначала.

Значок в нижнем углу экрана сигнализировал о поступлении письма от неизвестного отправителя. Бергер кликнула на него.

«Займитесь Софией Бринкман», – писал ей аноним.

Время от времени Каролина получала подобные сообщения. В основном от людей, претерпевших, по их мнению, несправедливость, иногда со стороны властей. Однако попадались и кляузники, желавшие испортить жизнь ближнему. По той или иной причине авторы таких посланий полагали, что их личные проблемы непременно должны заинтересовать общество.

Журналистка открыла «Гугл». Всего в Швеции обнаружилось две Софии Бринкман: молодая девушка из Блекинге и сорокалетняя жительница Стокгольма. Больше ни о той, ни о другой никакой информации не было.

Каролина отправила письмо в корзину и продолжила работу над текстом. Она специализировалась на разоблачительных статьях, в основном на тему финансов. Хотя писала и новостные материалы, и дискуссионные. Она была лицом этой газеты и имела обширную аудиторию. Многие читатели делились с ней своим мнением по тому или иному вопросу или выражали восхищение ее работой. Бергер это ценила.

Замигавший в углу экрана значок сообщил о поступлении еще одного мейла.

Все тот же неизвестный отправитель.

* * *

Спустя два часа Каролина Бергер покинула редакцию и села в электричку. В южных пригородах стоимость квадратного метра жилья была существенно ниже столичной – именно поэтому журналистка предпочитала снимать квартиру там. Зарабатывала она прилично, но не хотела ни в чем себе отказывать. Поэтому экономила на жилье.

Окрестности ее пятиэтажки на иной вкус выглядели тоскливо, но Каролина находила их вполне уютными. Вероятно, потому, что имела здесь то, что для нее было главным, – покой. Здесь журналистка могла делать что угодно – например, расслабиться и никуда не торопиться. И каждый вечер она возвращалась от станции прогулочным шагом, отпустив мысли на свободу. Иногда заходила к туркам купить какую-нибудь безделушку. Избегая смотреть на мам с играющими малышами на детской площадке.

Она подходила к воротам, когда на ее мобильник пришла эсэмэска.

Каролина открыла текст.

«Понимаю, что неизвестная женщина и инспектор криминальной полиции не возбуждают вашего любопытства», – писал аноним.

Бергер стало не по себе. Этот номер был известен лишь ограниченному кругу близких ей людей. Номер отправителя был скрыт – никакой информации.

«Кто вы?» – спросила Каролина в ответном сообщении.

«Нам надо встретиться», – написал аноним.

Женщина остановилась на лестничной площадке.

«Мне это не интересно», – был ее ответ.

Спустя несколько секунд на дисплее высветился текст:

Национальная библиотека в Праге располагалась в роскошном здании второй половины XVIII века – старые фолианты, средневековые глобусы, роспись на потолке… Обитель Индианы Джонса до того, как тот подался в джунгли.

Майлз часто занимался здесь с Альбертом. Можно сказать, мальчик получал образование в этих стенах.

Они сидели в зале естественных наук, самом малолюдном.