Халва - Олег Лаврентьев

теперь на Сомова, которому все равно что молоть, лишь бы его слушали.

– Почему это для меня особенно? – мгновенно ощетинился Генка, инстинктивно чувствуя опасность.

Резко взвизгнул стул, отодвинутый Кожиным. Вовка быстро вскочил, выбросил длинную руку и поймал не успевшего убежать Сомова.

– Ты хотел правду, Сомик? – спросил он, крепко схватив одноклассника за загривок. – Так вот, правда такова, что если ты свой глупый язык распускать будешь, я тебе башку откручу.

– Пусти, Кожух, – прохрипел Сомов, потому что воротник рубашки его душил.

– Я спрашиваю, будешь еще трепаться!?

Сомов пробормотал что-то невнятное.

– Не слышу!! – Вовка напрягся и приподнял Сомова над полом.

Генка захрипел, задергался. К ним подошла Зина.

– Ты же видишь, что не будет, пусти его, Вова, – попросила она.

Кожин разжал руку, Сомов плюхнулся на пол. Пару секунд посидел, хлопая глазами, потом поднялся, сел за парту. Выглядел Генка жалко: испуганный взгляд, крепко сжатые губы, того и гляди заплачет. В довершении ко всему его лицо пошло красными пятнами.

Класс молчал, все чувствовали, что это уже были не шутки, вполне могла разразиться драка. Точнее, избиение, потому что здоровый Кожин из маленького Сомова лепешку бы сделал.

– Давайте оставим эту тему, – предложил Серов. – Вон Кожух чуть Сома не прибил.

– Если ты, Сом, еще раз… – угрожающе пообещал Кожин.

Генка испуганно вздрогнул.

– Нет, действительно хватит, – поддержала Света Сахарова. – Ну ее, эту правду.

Зина медленно прошла вдоль доски, посмотрела на одноклассников. На нее смотрели все, даже те, кто всегда занимался на собраниях своими делами. Это было непривычно.

– Ребята, я вот сейчас думала, – задумчиво сказала она. – А может, люди не могут говорить правду, потому что у них черные души? Вот смотрите, мы начали говорить правду, а она такая неприглядная оказалась. Но если бы мы вели себя лучше, то нам и нечего было бы стыдиться. Воровать у детей еду, разве это хорошо? (Влада резко вскинула голову, сверкнула глазами, но ничего не сказала). Мне кажется, что мне кто угодно может говорить правду, и я не обижусь.

– Да что ты говоришь, Зиночка? – ехидно спросил ее Кожин, которого разъярил очередной выпад в сторону Мамкиной. – Можно смело говорить?

– Да, можно, – твердо ответила девочка.

– Ну а если все узнают, что ты в Шумихина влюблена, тогда как!?

Игорь побледнел, а Зина покраснела.

– Это неправда! – закричала она и, сев за учительский стол, закрыла лицо ладошками и зарыдала.

Игорь Шумихин поднялся и подошел к Кожину.

– Скажи, что это неправда, – угрожающе сказал он.

Встал и Кожин. Он был на полголовы выше Игоря и не боялся его. Он давно хотел поставить эту зазнайку Симонову на место. К тому же, он уверен, что сказал правду. Несколько месяцев назад он видел, как Зинка написала записку, потом подумала, разорвала и выбросила в ведро. Кожин не поленился достать обрывки и сложить вместе. Так он узнал Зинину тайну.

– Это правда, Шумихин.

В следующий момент Игорь бросился вперед. Одноклассники сцепились, не удержались, упали на пол, стали кататься между парт. Ребята вскочили, кто бросился помогать Кожину, кто Шумихину…

Лидия Михайловна вошла в класс.

– Извините, задержали меня, ну как… – фраза осталась незаконченной. Учительница остановилась и изумленно посмотрела на своих учеников. Взъерошенные волосы, расхристанная форма, оторванные пуговицы… У Кожина под глазом ссадина, у Шумихина на щеке царапина… – Что тут произошло? Зина…

Зина сидела за своей партой, глаза у старосты были красные.

– Вы можете сказать, что тут произошло!?

– Мы, Лидия Михайловна, классный час провели, – ответила ей Света Мухина.

– На какую тему, ах да, о правде… И что же случилось?

– Правда, она кусачая, Лидия Михайловна, – мрачно сказал Кожин.

– Тебя она укусила, я вижу.

Никто даже не засмеялся.

– Так что, это из-за темы? Вы подрались из-за темы классного часа!?

– Так ведь тема какая, Лидия Михайловна, – пробасил Квасов. – Правда!

– Погодите, – учительница засмеялась и присела, – давайте еще раз: вы из-за правды подрались?! Ребятушки вы мои, какие же вы еще маленькие и глупые!

Лидия Михайловна не была на собрании, ничего не слышала. А войдя в класс, не разобралась, не успела проникнуться атмосферой. Вообще-то 7-й Б неплохо относился к Лидии Михайловне, можно даже сказать, что ребята любили свою учительницу. Но сейчас был не тот момент, чтобы терпеть подобное обращение.

– Да, Лидия Михайловна, а вы считаете, что правда не страшна?! – взвилась Мамкина.

– Ну мне кажется, что правда не заставила бы меня так расстроиться и опуститься до того, до чего опустились вы.

– То есть, можно смело резать вам правду-матку.

– Можно, Влада, – тепло улыбнулась учительница. – Режь.

– А правду говорят, что вас муж бросил и уехал?

Лидии Михайловне показалось, что пол ушел из-под ног, и сейчас она упадет. Но упасть учительница не могла, она сидела на стуле за своим столом, просто забыла об этом. Некоторое время женщина неподвижно сидела, прикрыв глаза, стараясь прийти в себя от тех слов, что бросила ей в лицо Мамкина, от той правды, что уже месяц гнала прочь, не позволяя себе даже думать об этом. В полной тишине тикали часы на стене.

– Классный час закончен, – наконец сказала Лидия Михайловна, чтобы что-то сказать, встала и выбежала из класса.

Хлопнула входная дверь.

– Вот она, твоя правда, Зина, – раздраженно бросил Сомов.

Симонова не ответила.

– Ладно, айда по домам, – сказал Серов, и загремели отодвигаемые парты.

Зина сидела неподвижно. Пережитое за сегодня было слишком свежо, то и дело яркие картины мелькали перед глазами. Обиженный Сечин… Слезы на лице Мамкиной… А потом… Правда, да, правда, но жуткая, заставляющая краснеть, правда, брошенная ей в лицо Кожиным, еще отдавалась эхом в ушах девочки. Ей казалось, что все смотрят на нее, усмехаются. Наконец шум в классе прекратился, одноклассники ушли. Зина встала, взяла портфель и встретилась глазами с Игорем. Шумихин сидел сзади и смотрел на нее.

– Чего тебе? – от неожиданности зло спросила девочка.

– Ничего, – пожал плечами Шумихин. – Хотел проводить тебя домой.

– Не надо, уходи! – бросила Зина и тут же пожалела об этом. Еще обидится и уйдет. Но Шумихин не обиделся.

– Пошли, поговорим о правде, – сказал он и взял портфель девочки.

Зина устало вздохнула.

– Я на сегодня правдой сыта по горло.

Они вышли из класса.

– Это смотря какая правда, – ответил Игорь. – Мы сегодня себя горькой правдой кормили, но есть и другая.

– Какая?

– Например, такая… Я вот давно хотел тебя проводить домой, но не решался.

– Правда? – быстро спросила Зина и смутилась.

– Правда, – широко улыбнулся Шумихин.

Любовь

Я видел весь процесс. От начала и до конца. Как усталый,