Непреодолимое черничное искушение - Мэри Симсес

– Кенлин Фарм? – спросила я автоматически.

Арлен небрежно махнула рукой.

– Это старая черничная плантация. Там больше ничего не выращивают. Просто большой кусок земли, но его нельзя не заметить. Потому что там кругом эта каменная стена.

Я была абсолютно уверена, что она говорит о том месте, мимо которого я только что проезжала.

– Вот, возьмите, – Арлен протянула мне карту. Я снова ее поблагодарила, села в машину и вжалась в сиденье. Она нашла дом. Она его нашла. Я так хотела увидеть его, прикоснуться к нему, вдохнуть его запах. Хотела стоять перед входной дверью, как когда стояла перед ней моя бабушка. Хотела подняться по тем же ступенькам, по которым поднималась она, держась за те же перила, за которые держалась она.

Открыв одну из бутылок с рутбиром, я сделала большой глоток и снова стала думать о доме и о том, как он может выглядеть. Но в этот раз на ум мне приходило только хорошее: что он маленький и уютный, со скрипучими полами и крутой лестницей, с маленькими комнатами и покатыми потолками. Там должны быть узенькие коридорчики и старинные стеклянные ручки у дверей из красного отполированного дерева. И там я точно должна почувствовать свою бабушку, там она точно поговорит со мной…

Я положила карту на пассажирское сиденье и забила в навигатор «Комсток-Драйв, 14». Он выдал мне целый список улиц с этим названием. Здесь были Комсток Лейн в Лаудервилле и Комсток Сёркл в Толланде, но вот Комсток-Драйв не было нигде, в том числе и в Бейконе. Со вздохом я потянулась за картой Арлен, стараясь разобраться в ее значках и понять, как же все-таки мне ехать.

Затем я выехала с парковки и вскоре уже снова мчалась вдоль каменной стены. Кенлин Фарм, подумала я. На третьей улице после этой фермы я выеду на Комсток.

Номер 14 оказался домом в новоанглийском стиле, стоящим на улице точно таких же домов: белое строение, обшитое досками, двухэтажное, с небольшим палисадником, обнесенным белой деревянной изгородью. На втором этаже – мансардные окна. Перед домом росли клены, на одной из толстых ветвей висели деревянные качели. Женщина лет тридцати с небольшим, одетая в джинсовые шорты и зеленую футболку с логотипом «Дартмута», качала на качелях девчушку, которой на вид было лет семь.

Я вышла из машины и направилась к ним.

– Привет, – помахала я рукой. – Меня зовут Эллен Брэндфорд, – я протянула руку женщине. – Я из Нью-Йорка, но сейчас нахожусь здесь с визитом. Моя бабушка выросла здесь.

– О, правда? – женщина пожала мою руку. – Сьюзан Портер. А это моя дочь, Кейти.

– Извините, что беспокою, – продолжила я. – Но причина, по которой я остановилась здесь, состоит в том… видите ли, моя бабушка выросла не просто с Бейконе – она выросла прямо здесь, – я кивнула на дом.

– В нашем доме?! – глаза Сьюзан загорелись. – Да вы, верно, шутите.

Я покачала головой.

– Нет. Мне дала адрес работница архива. Так что это то место… мне было интересно…

– Хотите его осмотреть? – спросила она, беря Кейти за руку.

Я перевела дух.

– Да, пожалуйста.

Я шла вслед за ними по лужайке к дому, солнце пригревало мне шею, и я думала, что вот и бабушка ходила по этой лужайке точно так же. Много лет назад. А стены этого дома и сейчас, должно быть, помнят ее. И надеюсь, дом поделится со мной воспоминаниями о ней.

Мы поднялись на крыльцо, и Сьюзан провела меня в залитую солнцем гостиную, по которой свободно гулял ветер из открытых окон. Я восхитилась камином из натурального камня, и она сказала, что он был здесь с самого начала. Я пыталась представить себе свою бабушку в этой комнате, как она была юной девушкой – но у меня никак не получалось соединить ее образ и этот дом.

Сьюзан показала мне общую комнату, где пол был усеян игрушками и плюшевыми животными, потом я прошла вслед за ней в кухню и в столовую со встроенными шкафами со стеклянными дверцами.

– Думаю, они тоже тут с самого начала, – сказала Сьюзан, показывая на шкафы. Трогая красное дерево, я все пыталась почувствовать бабушкино присутствие, но тщетно. Не получалось.

Узкая лестница вела на второй этаж. Мне показалось, что я почувствовала слабый аромат лаванды, когда мы ступили на первую ступеньку. Сьюзан провела меня через бледно-зеленую спальню, интенсивно-розовую детскую и комнату для гостей с кушеткой в углу.

Это был старый дом. И очень симпатичный дом. Но и все. Здесь не было того, что я ожидала увидеть. Никаких следов того, что здесь когда-то жила моя бабушка, никаких знаков ее присутствия – совсем ничего.

Мы стояли в холле наверху.

– Спасибо, – сказала я, стараясь не выдать голосом своего разочарования. – У вас великолепный дом, и я очень признательна вам за то, что вы позволили мне осмотреть его, – я взглянула вниз, на первый этаж. – Все пытаюсь представить себе бабушку здесь.

– А как давно она здесь жила? – спросила Сьюзан.

– Около шестидесяти лет назад, – ответила я. – Годдарды уехали отсюда, когда…

Глаза Сьюзан расширились, она схватила меня за руку:

– Годдарды?!

Я кивнула.

– Да, девичья фамилия моей бабушки была Годдард.

– Рут Годдард? – переспросила она. – Она была вашей бабушкой?

Я отступила на шаг назад, слегка ошарашенная ее столь бурной реакцией.

– Да, – ответила я осторожно. – А что? Вы что-то слышали о ней?

– Пойдемте со мной, – сказала она. – Думаю, вам нужно это увидеть.

Сьюзан открыла дверь в коридоре, и они с Кейти повели меня по очень узкой лестнице на чердак. Когда мы наконец залезли на чердак, я чувствовала, как нагрелась крыша.

– Мы тут много чего делаем, – предупредила Сьюзан, – так что не обращайте внимания на беспорядок. Брэд превратил чердак в свою мастерскую.

Я оглянулась по сторонам. Большое квадратное помещение со слуховыми окошками по обеим сторонам, которые прикрыты старыми жалюзи с тонкими металлическими рейками. Жалюзи были наполовину открыты, и солнечный свет ложился ровными геометрическими фигурами на темном полу. Вокруг нас взлетели облака пыли. Около одной из стен валялись пила и другие ручные инструменты и куски гипсокартона.

С другой стены старый гипсокартон уже содрали и были видны шляпки старых гвоздей. А на стене рядом я разглядела сразу два слоя – поверх штукатурки слой гипсокартона.

– Кто-то положил гипсокартон прямо на штукатурку? – спросила я. – Но зачем так делать?

Сьюзан пожала плечами.

– Не знаю. Может быть, штукатурка была в плохом состоянии, и они хотели ее как бы укрепить?

Она прошла в угол комнаты, где свет был не таким ярким.

– То, что я хочу вам показать, здесь, – позвала она меня. И показала на стену.

Это было похоже на картину. Примерно три фута в высоту и четыре фута в ширину. Я подошла на шаг ближе. Молодые женщина и мужчина стоят лицом друг к другу и держатся за руки. На заднем фоне, тщательно прорисованном, старый одинокий дуб, а за ним – рощица молодых дубков и видавший виды красный сарайчик.