Любовь без преград - Моника Маккарти

Однако Юэн затоптал искру надежды, прежде чем она могла превратиться в пламя. Как можно быть таким глупым, черт возьми? Она бывшая невестка короля. Дочь, сестра и тетя графа. А он всего лишь глава клана с небольшим участком земли в Ковале, который выглядел жалким по сравнению с владением Стюарта или даже с владением кузена, до того как земли Ламонтов были отчуждены.

Даже если бы он захотел жениться на Джанет Мара, она была не для него.

Однако будущее покажет, так ли это.

Роксборо, шотландский пограничный район, осень 1310 года

По спине у Джанет пробежал легкий холодок. Она с тревогой обернулась, но не заметила ничего подозрительного. Никто не обращал на нее внимания. Должно быть, это все из-за погоды.

Стоял жаркий осенний день, и солнце безжалостно нагревало ее черное одеяние из плотной шерсти, пока она высматривала в толпе, высыпавшей на главную улицу в базарный день, группу женщин из замка. Дамы запаздывали, но такое случалось и раньше, так что не стоило беспокоиться.

Во время ожидания Джанет коротко отвечала на вопросы сельчан, которые останавливались и интересовались ее товарами. Как удобно притворяться, что она говорит только по-итальянски или по-французски. Она улыбалась другим монашкам и монахам, которые привезли свои товары на рынок, и прислушивалась к разговорам деревенских жителей, делая вид, что не понимает их речь.

Обычно говорили о войне. Но с тех пор как Эдвард ввел свои войска в северные земли Шотландии прошлой весной, подобные разговоры стали реже.

— Еще один обоз с продовольствием пропал, — сказал один из торговцев в палатке позади Джанет.

Она насторожилась.

— Опять происки призраков Брюса? — спросил другой торговец благоговейным шепотом.

— Да, — ответил первый. — Они появляются, словно духи Валгаллы, из тумана, огнем и мечом уничтожают все на своем пути и снова исчезают во тьме. Это какая-то магия, — прошептал он. — Откуда они узнают, где находятся люди короля Эдварда?

Истории о таинственных воинах — «призраках Брюса» — распространялись в приграничных районах подобно пожару. Эти воины представали то дьяволами, то героями в зависимости от того, на чьей стороне был тот или иной человек. Но даже среди врагов многие испытывали благоговейный страх и восхищение, когда говорили о деяниях «призраков». Подобно легендам, эти истории приукрашивались при каждом пересказе. Но даже если бы эти воины совершили хотя бы четверть приписываемых им подвигов, то и тогда они выглядели бы впечатляющими.

Простые люди считали их призраками, но военачальники короля Эдварда знали точно, что это всего лишь шотландские воины. За сообщение о местонахождении «секретной армии Брюса» были назначены награды. Однако нелегко поймать тех, чьи истинные личности держатся в тайне.

Кроме одной. Джанет до сих пор не могла поверить, что имеющий сомнительную репутацию Лахлан Макруайри — брат ее невестки — являлся одним из немногочисленных приближенных Роберта. Джанет встречалась с ним лишь однажды, на свадьбе Дункана, до того как Лахлан был обвинен в убийстве своей жены. Но и одной встречи было вполне достаточно. Этот огромный, с неприятной внешностью воин с черными волосами и отвратительным характером внушал ей страх. С тех пор как Джон Макдугал, лорд Лорн, выдал англичанам истинную личность Змея, за голову Лахлана была назначена почти такая же высокая цена, как за голову Брюса.

Джанет нравились эти истории о «призраках» как никому другому, однако ее интересовало, кто на самом деле стоит за этими мифами.

— Сколько их было? — спросил другой торговец. Джанет не обернулась, но по голосу догадалась, что это был молодой парень.

— Четверо против двух десятков английских солдат. — Джанет, казалось, почувствовала, как торговец постарше покачал головой.

— Как может король Эдвард предвидеть нападения, когда приходится иметь дело с колдовством?

Джанет сдержала улыбку. Это не колдовство, а ее сообщения способствовали внезапным нападениям. Однако она не могла никому сказать об этом. В последние несколько месяцев она стала посредником в передаче наиболее важной и секретной информации от осведомителя во вражеском лагере. Лишь немногие знали истинную личность этого осведомителя. Разумеется, Роберт держал в строжайшей тайне свой источник информации. Должно быть, это была женщина, которой он мог всецело доверять. Такая, как его бывшая невестка.

В первую субботу каждого месяца сестра Дженна доставляла вышивки от сестер женского монастыря Маунт-Кармел, расположенного за пределами Берика, для продажи на рынке здесь, в Роксборо, одном из ключевых пунктов на границе. Прекрасно вышитые изделия нравились дамам из замка, и они всегда с радостью встречались с итальянской монашкой. Если Джанет случайно находила сложенный кусочек пергамента в одной из сумок, которые женщины рассматривали (или, как сегодня, сама оставляла там клочок пергамента, чтобы его взяла одна из дам), она знала, что скоро разнесется молва о новом появлении «призраков Брюса».

— Это несправедливо, — продолжил пожилой торговец. — Брюс — рыцарь, и тем не менее он скрывается в лесах и сельской местности как трусливая мышь, а совершать набеги на наших доблестных солдат посылает своих таинственных разбойников. Эдвард будет вынужден вернуться в Англию к зиме, поскольку не сможет противостоять предателю.

Джанет еще могла допустить сравнение с мышью — тогда как Эдварду отводилась роль кота, — но предателем Роберт Брюс не был. Она понимала то, чего не могли понять эти мужчины: сражение может быть выиграно путем различных уловок так же, как и с помощью оружия, но с меньшим риском.

Зачем Роберту принимать сражение? Он ничего не добьется, встретившись сейчас с Эдвардом на поле боя. Внезапные, молниеносные атаки из зарослей вереска тревожили и подрывали боевой дух врага. Возможно, это выглядело не «по-рыцарски», но такие набеги приносили необходимые победы. Когда Роберт будет готов, он примет сражение против могущественной армии англичан со своими рыцарями в доспехах и на боевых конях.

Но пока он будет продолжать действовать скрытно.

Джанет вздохнула, почувствовав, как волна тоски и решимости захлестнула ее. Если бы только она могла надеяться, что война скоро закончится, но она знала — этому не бывать. Шотландии, ее сестре и всем остальным членам ее семьи придется еще немного подождать.

Разговоры вокруг Джанет продолжались, но ее интерес к ним начал ослабевать, по мере того как солнце приближалось к зениту. О Боже, такая жара, словно еще середина лета, а не осени! Она то и дело прикладывала влажный платок ко лбу, испытывая желание сорвать с себя проклятое покрывало и платье.

Это ощущение озадачило Джанет. Казалось, она испытывала все большее неудобство в одеянии монашки, которое так долго позволяло ей оставаться незаметной.

Она сжала губы, понимая, кто на самом деле виноват в том, как она себя чувствует. До того как Юэн Ламонт ворвался в ее жизнь и нарушил покой своим невероятно нежным, возбуждающим поцелуем, она едва замечала свое монашеское одеяние. Но теперь — каждое утро, умывшись, она одевалась с чувством, что поступает против своей воли. Ей претило притворяться монашкой, тогда как ею овладевают ужасно греховные мысли и мечты. И ее намерение принять постриг теперь казалось ошибочным. Это никогда не было ее призванием, но казалось практичным решением, дающим возможность продолжать делать то, что она считала необходимым.