Кружева лжи - Анастасия Дока

Судя по отсутствию какой-либо охраны, администратора и, хотя бы одного человека в длинном мрачном коридоре: либо он попал на время обеда, либо работники отличались нездоровым пофигизмом и глупым бесстрашием, либо все умерли. Гольцев практически не сомневался: у владельца не найдётся лицензии на деятельность. Или найдётся, но она окажется липовой, что не заметит подросток, мечтающий стать крутым, но без труда увидит он, молодой, но перспективный работник органов.

Мастера нашёл в комнате с открытой настежь дверью и сразу узнал в нём Юру. Мать убитой отлично его описала. Боровоподобный рыжий с пирсингом по всему лицу. Классический такой, словно, взятый из малобюджетного сериала. Вспоминая внешность Юрия, Светлана Ильинична морщилась и недоумевала, как её красавица Ангелиночка могла связаться с таким страхолюдиной. А ведь она не только связалась, но и фотографировалась с ним. Мать как-то полезла в телефон, и сама увидела. Они потом с дочкой сильно поругались.

Юрий ел прямо из пакета: оранжевый соус капал на бумажную поверхность. Одежда мастера оставалась чистой, но всё равно человек в чёрной футболке с черепом на груди не вызывал у Гольцева и малейшей симпатии. Юрия окружала компания под стать. Четверо «украшенных» пирсингом человек: три мужчины и женщина. Все наслаждались гамбургерами, причмокивая из бутылок с колой. Одеты были в такие же чёрные футболки. Только у женщины череп держал в зубах розочку. Ярко-красную.

Люди Андрею не понравились. И, хотя, сестра его с детства учила не делать поспешных выводов о человеке по его внешности, и мама говорила тоже, у Гольцева так не получалось.

– Татуху захотел? – подмигнула женщина, первой заметив вошедшего.

– Я насчёт одной девушки, – начал Гольцев.

– Портрет набить хочешь? – шурша пакетом, засмеялся Юрий. – Это мы умеем. Вовчик по таким спец, – кивнул на стоящего слева парня, худого и обросшего щетиной. Спец обнажил зубы: два средних были кривыми.

– Нет. Вы меня не поняли.

– Так ты сам не определился, что ли? – Юрий зашвырнул смятый пакет, и тот попал точно в скол бюста Екатерины Великой. Все засмеялись.

Андрей пожалел, что не захватил с собой снимка убитой, а также о том, каким становится рохлей рядом с такими неприятными типами.

– Ладно, – Юрий поднялся из-за стола. – С кем хочешь работать? Мы все мастера. Правда, Алка освободится только завтра. Сегодня она заменяет нашу администраторшу. Людка приболела.

– Ага. В промежности, – дико заржал Вовчик.

Андрея перекосило, и он даже не сумел скрыть своей реакции.

– Нехорошо вы, мальчики, ведёте себя, – заметила Алка, вздыхая. – Людка, конечно, та ещё стерва, но её пожалеть надо.

– Нечего в тридцатник на шпагат садиться! Не девочка уже, – угорал Вовчик.

– Хорош, прекращайте, – махнул рукой Юра. Подошёл к незнакомцу. – К кому пойдёшь?

– К вам, – хмуро ответил Гольцев.

– Окей.

Едва Андрей закрыл за собой дверь, Юра шлёпнул его по плечу, а затем шмякнул на стол толстую папку:

– Выбирай. Тут на любой вкус и кошелёк. Но договоримся сразу: ко мне никаких претензий. Ты сам пришёл. Так что, если вдруг что не так со здоровьем, проблемы не мои.

«Ясно, как они работают», – с недовольством подумал Гольцев, а сам кивнул.

Работы встречались разные, но все талантливые: попадались и весьма любопытные рисунки. Например, песочные часы, где песком выступали мелкие цветы и листья. Он подумал, что его сестре понравился бы такой рисунок, только предлагать подобное Андрей не собирался.

Мастер терпеливо ждал, щёлкая мышкой ноутбука, Андрей перелистывал страницу за страницей. Нужного рисунка не было.

– Выбрал? – спросил Юра, когда они встретились взглядами.

– Да как бы… да… но…

– Ясно. Что-то из нового. Иди сюда. На компе глянь.

Андрей не нашёл нужного. Отодвинулся от экрана.

– Ну? – нетерпеливо произнёс мастер.

Гольцев молчал.

– Другой цвет, надпись, форма, что? – не дождавшись ответа, Юрий положил перед ним лист и ручку. –  Короче, рисуй.

Гольцев неуверенно взял ручку. Рисовал он ужасно ещё со времён школы. Но ему была важна реакция Юры на рисунок, поэтому Андрей сосредоточился на месте преступления и начал делать набросок. Получалось коряво – рука дрожала. Гольцев никак не мог сосредоточиться под взглядом мастера.

Наконец, неровное сердце, скорее с надкусанным краем, а не с отколотым и руна подарка большего размера, нежели в оригинале, оказались на листе. Гольцев протянул «эскиз» мастеру:

– Как-то так. Я увидел рисунок на зеркале, где произошло преступление. А затем на теле убитой.

Юра побледнел.

– Ангелинка… – прошептали его побелевшие губы. – Но как же… Я её видел дня два назад. Не может быть. Ты меня разводишь. Придурок, ты чё врёшь, а? Падла! Сука!

Юра внезапно вскочил, схватил Андрея за рубашку. Гольцев испугался, но быстро сориентировался и достал удостоверение. Ткнул прямо в глаза обезумевшему мастеру.

Юра прочёл, отпустил.

– Это… правда? – прошелестел, хватаясь за край стола.

– Да. Ангелина мертва.

– Мертва… – повторил Юра, опускаясь на стул. Но тут же вскочил, вынул мобильник, нашёл фотографию, показал Гольцеву. – Это другая Ангелина. Похожая. Вот моя! Вот!

– Мне очень жаль…

Юрий обмяк. Андрей выбежал из кабинета, врезался в Алку, потребовал воды.

– Мы не оказываем таких услуг, – ответила та со смешком.

– Вашему мастеру плохо! – закричал Гольцев.

– Юре? – она изменилась в лице и бросилась к кулеру, стоявшему в тёмном углу коридора. Гольцев бы его и не заметил. Наверняка, бутыль стояла исключительно для своих.

Андрей силой влил жидкость в Юрия, прогнал перепуганную Алку, попросил не заходить и не мешать. Продемонстрировал удостоверение. После этого Алка и вовсе затряслась. Пришлось Андрею сопроводить её к кулеру и сдать на руки единственному адекватному из всей компании, молчуну, сразу сумевшему успокоить женщину. Молчуна, не испугавшегося предъявленной корочки, звали Кирилл.

Андрей вернулся к мастеру. Юра по-прежнему сидел в той же позе. Выглядел неважно.

Гольцев тронул его за плечо:

– Юрий…

– Моя Ангелиночка. Неправда. Моя Ангелиночка. Мой Ангел, – повторял Юрий, глядя куда-то в пустоту.

– Юрий, мне необходимо задать вам ряд вопросов. Может, выйдем на свежий воздух? – он понимал, что поступает неправильно, не по инструкции. Рискованно. Но ничего не мог поделать со своей сутью добряка. Гольцев всех понимал и всем хотел помочь.

– Вам должно полегчать на морозе, – сказал он. – Когда я узнал о смерти своего пса, успокоился, только, зарывшись в снег. Мотька тоже любил зарываться в снег. Это было два года назад, а помню, как сейчас. Конечно, пёс не человек, но поверьте, утрата зависит не от существа, а от вашего к нему отношения. Давайте руку.