Ремесло Небожителей - Игорь Вереснев

Трай вытаращил глаза. Никак не мог понять, шутит его собеседник или всерьёз говорит. Но переспросить не успел.

Двери трактира резко распахнулись. Сверкающие золотом кирасы, кокарды на чёрных киверах, длинные палаши в ножнах, за спинами – болтострелы. Княжья стража! Стражников было всего пятеро, но показалось, что они заполонили всю залу. На миг в трактире повисла тишина. И тут же – испуганный гвалт, грохот падающих стульев, топот. Кто-то поспешно бросился на лестницу, кто-то попытался прошмыгнуть мимо стражников к спасительной двери, кто-то так и остался сидеть, только глаза испуганно выпучил. Ох и злачное местечко выбрал Ламавин для проживания! Это сколько же хитрованного народца здесь собралось?

За спинами стражников прятался давешний человечек в сером сюртуке. Он что-то пропищал на ухо дебелому капралу, даже на цыпочки приподнялся, чтобы дотянуться. Капрал рявкнул на полового, требовательно ткнул пальцем в сторону окна. Половой испуганно вжал голову в плечи, что-то проблеял – из-за общего гвалта Трай не мог разобрать ни слова. Затем побежал впереди капрала и двух солдат к лестнице. Двое оставшихся и серый сюртук пошли сквозь залу, пристально вглядываясь в лица посетителей.

И тут до Трая дошло! Вовсе не на окно показывал капрал, а на их опустевший столик. Вот повезло-то! Они всю дорогу думали, как к княжьему дворцу подступиться, – в Цитадель абы кого не пускают. А тут, оказывается, стражники их сами туда доставят.

Он собирался встать и громко окликнуть, как вдруг его потянули за шиворот. Старик с неожиданным проворством и силой сдёрнул Трая со стула, одновременно распахнул дверь, чтобы укрыть его от посторонних глаз.

– Уходим, быстро! Рот не вздумай открыть.

– Ты… ты чего? – только и смог пробормотать растерявшийся парень.

А Госфен уже волок его за собой через кухню, мимо чуланов и кладовых, чёрным ходом на задний двор, оттуда – к едва приметному лазу в заборе. Дальше по тёмным, хоть глаз выколи, переулкам, канавам, полным отбросов, по лужам, таким вонючим, что Трай невольно вспомнил Грязную улицу. Он и помыслить не мог, что в светлом, чистом, красивом Княжграде могут скрываться такие помойки.

Бежали долго. Как, куда – Трай ничего не запомнил. Бальзам перемешался с клюквенкой, так что теперь в голове стояла гулкая пустота, мир вокруг сжался до двух десятков шагов и все силы уходили на то, чтобы передвигать непослушные, будто чужие ноги. Точно как в волшебном саду… Нет, на волшебный сад вонючая клоака не походила нисколько.

Остановился Госфен, когда они вбежали в небольшой дворик, обнесённый семифутовым забором. Тщательно запер калитку на два засова, прислушался, что делается снаружи. Улыбнулся удовлетворённо, похлопал Трая по плечу:

– Унесли ноги, кажется. Повезло.

Трай шумно выдохнул, отёр со лба пот. В голове по-прежнему было гулко и пусто. И зачем он так напивался? Спросил, покосившись на одноэтажный, но вполне добротный дом:

– Ты тут живёшь?

– Угадал. Пошли, спать тебя уложу, а то на ногах не стоишь.

Против ожидания, пошли они не на крыльцо, а вокруг дома. Там была пристроена деревянная сараюшка, один ход во двор, второй – в переулок. Госфен отпер дверь, зажёг подвешенную на притолоке масляную лампу. Сараюшка вся доверху была завалена каким-то старьём – ломаной мебелью, ржавыми железками, первоначальное предназначение каковых Трай угадывать не брался, ящиками, сундуками. Хозяин протиснулся к самому большому сундуку, повозился с запором, откинул крышку. Оглянулся на прислонившегося к двери гостя.

– Чего ты там застрял? Иди сюда!

Трай, пошатываясь, двинулся к нему. Пробраться сквозь хлам оказалось нелегко. Несколько раз споткнулся, потом старая этажерка решила опрокинуться в тот самый миг, когда он задел её плечом. Увернуться получилось, но грохот пошёл такой, что Госфен болезненно скривился:

– Осторожнее! Антиквариат поломаешь.

– Да ну, хлам один… – отмахнулся Трай. И застыл, раззявив рот. Потому как добрался до сундука и заглянул внутрь.

Дна у сундука не было. Вместо него – дыра в полу, куда уходила узкая лесенка. Там, в подполе, горела эфирная лампочка без абажура, достаточно яркая, чтобы осветить дощатый пол и крашеные стены.

– Полезай, – распорядился Госфен. – Не упадёшь?

– А-а… Не, не упаду.

Трай неловко перебрался через бортик сундука, нащупал ногой ступеньку, начал спускаться. Внизу и впрямь оказалась небольшая комнатушка, ещё и с мебелью: две застланные койки, стол, в углу за ширмой – рукомойник и ночной горшок.

Трай потоптался на месте, разглядывая это нехитрое убранство, повернулся к спустившемуся следом Госфену:

– Это что, каземат какой?

– Дурень ты, – покачал головой старик. – Это схрон. Для таких как ты, кому в тюрьму не резон попадать.

– За что ж меня в тюрьму? – опешил Трай.

Госфен поморщился, махнул на кровать.

– Ложись, спи лучше. Завтра на свежую голову всё расскажу.

Трай послушно уселся на койку. Соломенный тюфяк, одеяло из грубой шерсти. Не то что в гостиничном номере. Скорее, на его топчан в сарае у Капошей смахивает. Он приготовился было лечь, но опомнился, вскочил:

– Погоди! А как же Мави, Эдаль? Их, получается, в тюрьму забрали? За что?! Не, я друзей не оставлю. Я разобраться должен…

– Куда тебе сейчас «разбираться». – Госфен толкнул его в грудь, вынуждая опять усесться на койку. – Спи, а я схожу, узнаю, что и как.

– Ты точно узнаешь? – недоверчиво переспросил Трай.

– Точно, точно. Мне с этой вашей Эдалью познакомиться крайне необходимо.

Прелюдия, 970–976 гг. Эры Небожителей

Илва попала в Небесье, как попадают все – прилетела из родного Княжграда менять молодое тело на звонкую монету. Монет мена сулила не много, но и предложить что-то особенное женщина не могла: и внешности заурядной, и молодости не самой первой – двадцать два года исполнилось. Да и знала за собой хвори, о каковых предпочла умолчать. Мена ведь тому выгодна, кто перехитрить сумеет.

Как все, Илва выстояла очереди сначала во Дворце Прошений, затем в Госпитале. Как всех, её ощупывал и осматривал лекарь – мужчина, женщин-лекарей мало, они самых богатых да благородных дам пользуют. Менщица Илвы ни особо богатой, ни благородной не была, потому терпела. И была вознаграждена, когда лекарь без всякого снисхождения объявил об Илвиных хворях.

– Ах ты ж паскудница! Ах ты ж хитрованка облезлая! Ишь, удумала чего – монеты за товар подпорченный получить! – Тётка-трактирщица вцепилась бы Илве в косы, а то и глаза попыталась бы выцарапать, случись подобное в Наземье. Но в Небесном Госпитале разговор совсем иной. Лекарь даже голос повышать не стал:

– А ну, толстозадая, хватит слюной брызгать. Говори коротко – подтверждаешь мену?