Кольцо златовласой ведьмы - Екатерина Лесина

Прочитав ее, Серега усмехнулся: молодец, брат!

С документами разобраться будет просто. Универсальный ключ у Сереги имелся. Заодно и вещи ее осмотрит… предлог-то хороший. Единственно, Серега надеялся, что его нечаянная невеста дождется его появления. Хотя куда ей еще деваться-то?

К преогромному своему удивлению, Серега вынужден был признать, что вещи ее уже обыскали, причем проделали это нарочито грубо, не пытаясь скрыть свой к ним интерес.

Тонкие блузки, длинные юбки, платья ворохом лежали на кровати. Рядом – горка разворошенного белья. И вывернутая шкатулка с кольцами, браслетами и цепочками. Украшения Серега сложил обратно в шкатулку, белье трогать не стал, а вот чемодан осмотрел внимательно.

Паспорт обнаружился в боковом кармашке. И водительские права. Карточка медицинского страхования. Ключи. Кошелек. Денег внутри было немного, и вряд ли потому, что тот, кто квартиру обыскивал, решил поживиться за счет Вики.

– И могу я узнать, что ты здесь делаешь? – Папаша, как обычно, появился не вовремя.

– Нет, – спокойно ответил Серега, засовывая кошелек в задний карман джинсов. Переодеться он так и не удосужился. – Могу я узнать, что именно ты тут искал?

– Нет, – в том же тоне ответил папаша. – Переодевайся. Ты всех заставляешь ждать. И где эта твоя…

Скривился, словно и не его это была идея – с женитьбой.

Появилась мысль – и вправду жениться, просто, чтобы его позлить.

– Понятия не имею. Раньше здесь была. А теперь – сбежала. Дорогой папочка, ты не знаешь, отчего это люди от тебя сбегают?

Отец злился молча. Ходили на скулах желваки. Двигались губы, изгибались брови, но выдержка брала верх. А прежде он в словах не стеснялся, особенно с мамой.

– Чтобы через пять минут был внизу. И постарайся вести себя достойно. У тебя сестра умерла!

– А у тебя – дочь. – Вот Серега-то заводился легко, вспыхивал и тотчас терял выдержку, выплескивая на собеседника все, что приходило ему в голову. – Только тебе все равно. Ты никогда ее не любил! Ты вообще не способен любить кого-то, кроме себя. И теперь не я, а ты устраиваешь из этой смерти представление. Ах да, представление – это пошлость. Перформанс… для избранных!

Взгляд папаши потяжелел. Сереге показалось, что еще немного, и он все-таки сорвется. Но нет, он бросил коротко:

– Убирайся!

И ушел.

Серега его совету последовал. Ему было куда убраться.

Пятый наблюдал за отцом издали. Эта привычка появилась у него с детства. Конечно, отец никогда не поднимал на них руку, было кому поркой заниматься. Хотя следовало признать, что воспитатель их, человек душевный, брался за ремень лишь в крайнем случае. Как тогда, когда Светка украла отцовскую сигару и они, все вместе, выкурили ее в подсобке.

Накурились до тошноты.

А потом была беседа с отцом. Его кабинет, святая святых, запертая дверь, к которой и близко подходить не следовало, ибо это могло вызвать гнев отца. Но в тот раз эта дверь сама открылась перед ними. И Светка, дрожа – она боялась сильнее прочих, – схватила Пятого за руку, словно он способен был ее спасти. Он же думал, что не оправдал доверия.

Отец так и сказал им. Он не поднялся с кресла, оставшись где-то далеко, за дубовым столом, у массивного окна, в раме бархатных портьер. Не человек – портрет. Только говорящий.

– Вы не оправдали моего доверия. – Этот голос звучал громко и глухо, и сердце Пятого неистово колотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. – Я огорчен. Не только тем, что вы решили покурить. Любопытство – не тот проступок, который спровоцировал бы этот разговор. Но вы пошли на воровство. Кто?

Светка охнула, беззвучно, но он услышал. А ладошка ее стала ледяной.

– Место вора – в тюрьме, а не в приличном доме. Кто?

Тяжелый взгляд заставил его сгорбиться, и Пятый, сам удивляясь тому, что он творит, сказал:

– Я.

Светка снова охнула и зажала рот ладошкой. Вот дура, если ее на вранье поймают, только хуже будет. А тюрьма… отец их просто пугает. Детей не отправляют в тюрьмы.

Зато их отправляют в интернаты.

– Дурная кровь, – сказал отец, когда они остались вдвоем. И снова он был далеко, у своего окна, а Пятому осталось одно место – на зеленом ковре. – Мне следовало сразу понять, что это была твоя идея.

– Простите.

К отцу следовало обращаться на «вы».

– До твоего появления в этом доме никому и в голову не приходило красть.

Одна сигара… подумаешь. У него их целая коробка! Пятый сам видел. У отца вообще денег столько, что он себе грузовик сигар купить способен. Наверное, Пятый слишком громко думал.

– Неважно, что могу позволить себе я. Главное, чего я не могу позволить вам. Например, чтобы мой сын стал вором и испортил мою репутацию.

Он всегда думал лишь о своей репутации.

– Твои наклонности следует взять под контроль.

Пятый ошибался. Тюрьма для детей существовала и называлась интернатом. Комнаты на шестерых. Узкие койки. Тумбочка. Посещения – по выделенным для этого дням. Учеба. Тренировки. Письма домой – под диктовку воспитателя. Еженедельные встречи… не с отцом. Не с братьями или Светкой – с Олегом Павловичем, который привозил разрешенные передачи. И на все вопросы – а поначалу у Пятого их было множество, – он отвечал односложно. Так Пятый понял, что в семье он – лишний.

Они были рады избавиться от чужака.

Чужаком он и остался.

Даже в этих костюмах, которые подобраны так, чтобы семья выглядела именно семьей – единство во всем, одежда не исключение, – он выделялся. И потому держался в стороне.

Глядел на отца – исподтишка.

Раздумывал, насколько тот огорчен случившимся.

Серега – в ярости, но он всегда легко злился, по любому поводу, злостью заменяя все прочие, нормальные человеческие эмоции. По остальным – не понять. Слишком долго они прятали все чувства. Маскировались, учились соответствовать ожиданиям.

Пресс-конференция.

Краткое выступление отца. Его приглушенный голос, скорбящий вид и белый платок в руке. Отец не вытирал слезы, но просто держал этот платок так, будто бы хотел скрыть. Поверили. Зашелестели камеры, как-то торжественно и печально. Посыпались вопросы.

Были получены ответы.

…долгая болезнь…

…ремиссия…

…необходимость лечения и регулярных обследований…

…к сожалению, у современной медицины есть предел возможностей…

…похороны состоятся…

…в память о единственной и горячо любимой дочери будет основан фонд в помощь людям, нуждающимся в операциях на сердце…

…пожертвование кардиологическому центру…