Девственная селедка - Екатерина Вильмонт

– Да. Ее зовут Анне-Лора.

– Они живут вместе?

– Ну да, как выяснилось. Вместе снимают квартирку.

– Ты ее уже видела?

– Нет пока.

– Как интересно…

В этот момент в магазин вошли двое покупателей. Русские,решила Лали.

Ее догадка немедля подтвердилась.

– Как красиво, – произнес очень пожилой мужчина,близоруко вглядываясь в развешанные по стенам украшения.

– Бижутерия! – презрительно фыркнула его спутница,ухоженная дама за шестьдесят.

– Но какая красивая. Посмотри, вот эта брошка…

Дама его не слушала, шаря каким-то, как показалось Лали,хищным взглядом по стенам и стеклянным витринам.

– А знаешь, пожалуй тут стоит кое-что купить…

Лали и Ирма переглянулись. Лали незаметно прижала палец кгубам. Она хорошо знала эту породу. Услышав русскую речь, дама немедленноначнет жестоко торговаться, требовать, чтобы ей показали как можно больше, а врезультате ничего не купит. Обе женщины лишь приветливо улыбались.

– Саш, скажи, чтоб показали вон те бусы! Тут модныештучки, купим Лильке, все дешевле, чем в ювелирном.

Мужчина на чудовищном английском обратился к Лали, обласкавее взглядом бывалого бабника.

Лали встала на лесенку, сняла требуемое украшение, состоящееиз серебряных шариков, похожих на ягоды ежевики. Заодно сняла и серьги из такихже ежевичин. И положила все это на дощечку, обтянутую винным бархатом. Бусысразу приобрели другой вид, стали как-то теплее. Наверху они висели натемно-синем фоне.

– О, вот так они смотрятся куда лучше! –воскликнул мужчина. – Лена, смотри!

– Да, ничего… Но серьги для Лильки крупноваты, у нееличико-то с кулачок… Спроси, у них нет серег поменьше?

Мужчина на своем кошмарном английском пытался объяснитьЛали, что это для его внучки, а жена ей не бабушка и относится к девочке весьмакритично, а она на самом деле хорошенькая молодая девушка, но серьги, пожалуй,и впрямь великоваты.

Лали с сожалением покачала головой, но тут Ирма достала изстоящей у окна витринки другие сережки и показала даме. Та скорчила недовольнуюфизиономию.

– Саш, спроси, можно купить бусы без сережек?

– Да, разумеется, – кивнула Лали.

– Вот и славно. Саш, попробуй поторговаться.

– Вот еще. Тебе надо, ты и торгуйся. Это и такнедорого. Лилька будет в восторге. – И он решительно подал Лали золотую«визу».

Лали упаковала бусы в красивый футляр, положила его врождественский пакет с надписью «Лали» и добавила еще подарочную ручку тоже снадписью «Лали».

– Леночка, а ты не хочешь вот эти бусы, к серому платьюочень красиво будет. – Он показал на довольно длинную нитку бус, гдекаждая бусина прозрачного стекла была обтянута черным кружевом.

– Да ну, я предпочитаю что-нибудь настоящее. Хватит мнебижутерию носить. Это для Лильки твоей подойдет, а мне неприлично.

– Ну, судя по цене, это кому угодно приличноносить, – усмехнулся мужчина. – Ладно, пойдем. Сэнк ю.

– Всего наилучшего, – на чистом русском ответилаИрма.

Мужчина покраснел.

– Ты зачем схулиганила? – со смехом спросила Лали.

– Уж больно баба противная.

– Это правда.

После русской пары покупатели шли непрерывно. Обе женщиныедва успевали их обслуживать.

– Ирма, я завтра приеду к двум, у меня кое-какие дела,ладно?

– Конечно. Не волнуйся. Погоди, а что подарить Петькена Рождество? И кстати, его девушке?

– Ну, про девушку я пока ничего не знаю, можноограничиться конфетами, а Петька был бы рад хорошей рубашке.

– Под галстук?

– Да. Он обожает галстуки. Откуда это у него? Иваныч ихненавидел.

– Да, я, кажется за десять лет знакомства его ни разу вгалстуке не видела.

– Все, я поехала.

К счастью, домой Лали добралась без пробок. Ее приветствовалогромный черный пес неопределимой породы по кличке Вир. Его щеночком подобралаЛали, когда они с мужем ездили на машине в Польшу. Очаровательное смешноемохнатое существо лежало в траве у деревенского магазина. Сколько она ниспрашивала у местных, чей это щенок, все только разводили руками.

– Иваныч, возьмем? – она с мольбой смотрела намужа.

– Господи, конечно, такой миляга. Кстати,парень, – осмотрев щенка, заключил Георгий Иванович, которого теперьофициально звали Георг Браун, но для жены он так навсегда и остался Иванычем.

Щенок был восторженно встречен Петькой. И поначалу ему даликличку Черныш. Но он оказался на редкость шумным, о своем приближении возвещализдалека и однажды Иваныч, услыхав характерный шум, засмеялся:

– Вот, бежит, шумит Гвадалквивир!

– Тогда назовем его Вир! – решил Петя.

Со временем шуметь он перестал, но Виром так и остался. Песбыл отличным сторожем и другом.

– Ну, здравствуй, Вир! Как ты тут?

Пес ткнулся холодным носом ей в руку. Это значило – все впорядке, хозяйка.

Каждый раз, входя в дом, Лали чувствовала боль. Ей былотрудно здесь одной, дом казался таким большим, пустым, а сама себе она казаласьздесь какой-то лишней. Но при мысли продать дом, все ее существо восставало –этот дом для нее и Петьки создал Иваныч, здесь все напоминает о нем… Нельзя…Ничего, со временем я привыкну… Все так живут, нет, не все, но многие. Вотсоседка, Лиана, развелась с мужем, две дочки выросли и ушли из дому, она тожеживет одна… Но, кажется, не тужит…

Она села в кресло у холодного камина. Надо бы поужинать, нонеохота. Сил что-то совсем нет. Сегодня был тяжелый день… Но зато столькопродали… Кстати, надо купить подарок Ирме. Но это несложно, куплю ее любимыедухи «Черутти». А остальные подарки для женщины, которая приходит убирать дом,для соседки, для автомеханика Отто и все в таком роде, были куплены уже давно.Придется ведь готовить рождественский ужин… Второе Рождество без Иваныча…Теперь вся моя жизнь, как говорится, до гробовой доски, будет без Иваныча…Непереносимо… Но нельзя гневить Бога. Девятнадцать лет счастья… Мыдействительно любили друг друга. По-настоящему… Всем, что я знаю и умею в этойжизни, я обязана ему. Он заставлял меня учиться, сам учил многому, настоял,чтобы у меня была профессия. Он как будто все предвидел… И думал прежде всегообо мне, о нас с Петькой… И этот дом… Мы недолго прожили в первой нашейкрохотной квартирке. Вскоре после того, как я прозрела, он нашел квартируполучше и побольше, потом еще, а когда Петьке исполнилось десять, Иванычпосадил нас в машину и привез сюда. Как сейчас помню, он сказал: