Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего? - Ян Мортимер

Флоренция пострадала едва ли не сильнее всех в Европе: там умерло 60 процентов населения. Один свидетель, живший тогда в городе, писал:

Поэт Джованни Боккаччо был поражен обращением с покойными. Он отмечал, что «большинство соседей, движимых страхом заразиться от гниющих тел не меньше, чем милосердием к усопшим, выносили трупы из домов на руках и выкладывали их перед дверями, где их мог заметить любой стражник, совершавший обход»[43]. Флорентийский писатель Джованни Виллани и сам умер от чумы. Последние слова его хроники: «И чума продлилась до…» Болезнь зажала ему рот черной рукой до того, как он успел дописать дату.

В январе 1348 г. чума добралась до французского порта Марселя. Оттуда она распространилась на север по Франции и на запад в Испанию, нисколько не теряя в пути смертоносности. В Перпиньяне умерли 80 из 125 нотариусов, 16 из 18 цирюльников и 8 из 9 врачей[44]. Процветающий ростовщический бизнес в городе полностью погиб. Во французском Авиньоне, где находилась папская резиденция с тех пор, как в 1309 г. туда переехал Климент V, умерла треть кардиналов. В Лангедоке и Провансе умерла половина населения. А болезнь шла все дальше, распространяясь во всех направлениях. В Живри в Бургундии, где приходские архивы велись еще с 1334 г., количество похорон увеличилось с 23 в год до 626 всего за четыре месяца – что говорит о смертности в районе 50 процентов. В Англии в каждом приходе умерло более чем 40 процентов священников; в Эксетерской епархии погибло более половины священнослужителей[45]. Средняя смертность крестьян в Вустершире составила 42 процента, но эта цифра прячет за собой как довольно удачливые поселения вроде Хартлбери (19 процентов), так и ужасно пострадавшие поместья вроде Астона (80 процентов). В двух крупнейших городах Англии, Лондоне и Норидже, смертность составила 40 процентов. В начале июля 1349 г. корабль из Лондона нашли дрейфующим возле норвежского порта Берген. Когда на него высадились представители власти, они обнаружили, что вся команда мертва. Они в ужасе бежали с корабля, но было уже поздно: один из них подхватил болезнь. Вот так чума добралась до Норвегии[46].

Сколько человек умерло во время «Черной смерти»? Официальные лица церкви подсчитали, что погибло около 24 миллионов христиан, что составляло, как они думали, около трети всего христианского мира. Недавние исследования показали, что на самом деле смертность могла быть намного выше: 60 процентов населения в большинстве регионов Франции, возможно, чуть выше 60 процентов населения в Англии, Каталонии и Наварре и между 50 и 60 процентами в Италии[47]. Очевидно, такая массовая гибель людей нанесла выжившим тяжелейшую травму, потому что те, кто выполняли важнейшие повседневные дела – священники, слуги, повара, пастухи, сборщики урожая, матери маленьких детей, – просто исчезли из жизни. Еще в 1340 г. сложно было представить себе что-то хуже, чем голод 1316–1319 гг. Но вот с 1347 г. европейцы всерьез готовились к смерти. Причем снова и снова, потому что «Черная смерть» стала лишь первой волной пандемии: чума вернулась в 1361–1362, 1369 и 1374–1375 гг., а в следующие три века эпидемии вспыхивали в среднем каждые восемь-двенадцать лет. И, хотя последующие эпидемии были не такими ужасными, как самая первая, они все равно убивали миллионы людей. Эпидемия 1361–1362 гг., например, менее чем за год убила еще около 10 процентов населения Англии. Век спустя в большой эпидемии 1478–1480 гг. погибло еще от 10 до 15 процентов населения. Даже через 300 лет после «Черной смерти» эпидемия чумы все еще могла убить 15 процентов жителей города средних размеров, а в больших городах все было намного хуже. Более 20 процентов населения Лондона умерло в 1563 г., еще больше – в Венеции в 1576, в Севилье в 1649, в Неаполе в 1656 и в Марселе в 1720–1721 гг. Таким образом, в XIV в. началась эпоха страха. Люди ложились спать, отлично понимая, что следующая ночь может стать для них последней.

В контексте этой книги, впрочем, смертоносность чумы – не самая значительная ее характеристика. Важно понимать, что общество не рухнуло. Смерть более чем половины населения не привела к тому, что люди отказались от соблюдения правил владения собственностью или бросили сеять зерновые и собирать урожай. В некоторых местах закон и правопорядок все же рухнули, но ненадолго. В Флоренции беккини (гробокопатели) грабили пустые дома, вымогали деньги у жертв, слишком испуганных, чтобы покинуть дом, и насиловали беззащитных женщин, но беззаконие продлилось лишь несколько недель. Несмотря на то что многие прелаты и вельможи умерли от чумы, их быстро заменили. А европейские правители вели себя весьма храбро. В Англии Эдуард III публично объявил, что собирается отправиться во Францию, несмотря на бушевавшую там чуму, и он действительно туда поехал, пусть и ненадолго. В 1349 г. он устроил в Виндзоре турнир, на который собралось множество зрителей и на котором он завершил учреждение ордена Подвязки – в то время от чумы страдала и сама Англия. Его послание было предельно простым: он считал, что находится под защитой Бога. Более того, он всячески демонстрировал свою уверенность в божественном одобрении своим подданным – это очень смелый поступок, особенно если учитывать, что одна из его дочерей уже умерла от чумы.

Но самыми важными стали долгосрочные последствия «Черной смерти» – и светские, и духовные. Средневековое общество было невероятно негибким; люди считали, что их общественное положение назначено сверху самим Богом. Владелец поместья родился, чтобы носить оружие и вести в бой солдат. Сапожник должен быть сапожником, ни больше, ни меньше. Крепостной крестьянин, обрабатывающий восемь акров земли помещика, всегда будет крепостным. Именно этого хотел от них Бог. Но после резкого снижения численности населения жесткая структура пошла огромными трещинами. Прежде всего, стало просто не хватать рабочих рук. Крестьянам, у которых умерла вся семья, больше незачем было смиряться с пожизненной службой: им было нечего терять, так что они могли просто уйти в ближайший город и найти там кого-нибудь, кто будет платить им за работу. Пахарь, дети которого голодали, уже не обязан был довольствоваться возделыванием узкой полоски земли для своего помещика, если землевладелец по соседству предлагал работникам хорошую плату. Если феодал хотел сохранить его, то должен был либо предложить больше денег, либо дать ему больше земли.