Последняя загадка парфюмера - Антон Грановский

– Твое мастерство растет с каждой картиной. Господи, Сережа, как я счастлива, что ты рядом.

– Это я счастлив.

– Когда-нибудь твои картины будут висеть в Третьяковке.

– А почему не в Лувре?

– Потому что ты патриот и не позволишь вывозить свои шедевры из страны. Захотят посмотреть – сами приедут.

Дзикевич улыбнулся и, не отрывая взгляда от полотна, нежно погладил ее пальцы.

– Что у тебя за духи? – спросил он.

– Тебе не нравятся?

– Да нет. Просто странный запах. Пахнет травой и… еще чем-то.

Надина кожа была теплой и бархатистой.

– Я люблю тебя, – тихо прошептала она.

– Я тоже, – ответил Дзикевич.

И вздрогнул. Он готов был поклясться, что еще секунду назад гладил пальцы девушки. По телу Сергея Анатольевича пробежала дрожь.

– Что за наваждение, – пробормотал он, убрал руку с плеча и растерянно оглянулся, словно надеялся увидеть растворяющийся в воздухе призрак девушки. Внезапно Сергей Анатольевич почувствовал на пальцах влагу. Он опустил глаза и вздрогнул. Пальцы были испачканы чем-то красным. Недоумевая, Дзикевич поднес руку к глазам. Сердце бизнесмена учащенно забилось.

– Кровь! – испуганно прошептал он.

Но там была не только кровь, к темным пятнышкам крови прилипли коричневые крошки. Дзикевич зажмурил глаза. Снова открыл их. Пальцы были чистыми – ни крови, ни крошек. Казалось бы, самое время успокоиться, но вместо этого Сергей Анатольевич разволновался еще сильнее. Он вдруг отчетливо почувствовал, что в квартире чем-то пахнет. Чем-то необычным.

Дзикевич втянул ноздрями воздух и нахмурился. Странный запах. Будто живое существо. Внезапно бизнесмену показалось, что за спиной у него кто-то стоит. Он привстал с кресла и со страхом оглянулся. Комната была пуста, однако на какое-то мгновение Сергею Анатольевичу почудилось, что он увидел тень, скользнувшую к двери.

– Чепуха какая-то, – сказал Дзикевич вслух. – Здесь никого нет, кроме меня.

Он снова сел в кресло и заставил себя успокоиться. Через пару минут, немного придя в себя, Сергей Анатольевич развернул газету и заскользил взглядом по заголовкам.

«В Подмосковье обнаружено тело убитой школьницы».

«Шэрон Стоун снова обнажила грудь».

«Массовая гибель обезьян в Коста-Рике».

«На Америку надвигается ураган века».

Вдруг Дзикевич вздрогнул так сильно, что газета едва не порвалась в его руках. На этот раз он отчетливо услышал посторонний шорох, прозвучавший прямо у него за спиной. Побледнев от ужаса и дрожа всем телом, Сергей Анатольевич медленно, с неимоверным усилием повернул голову. То, что он увидел, свело бы с ума даже самого крепкого человека. На спинке кресла лежали тонкие женские пальцы, испачканные красными пятнами крови с прилипшими к ним крошками от печенья.

– Здравствуй, Сережа. Я вернулась, – прошелестел слабый голос.

Дзикевич медленно поднял взгляд, и в ту же секунду сердце его остановилось.

Глеб Корсак возвращался домой далеко за полночь. Подземный переход под площадью Рижского вокзала был пуст. Окна киосков затянуты ширмами. Повсюду валялись обрывки газет и деревянные ящики из-под овощей. Каждый шаг журналиста гулким эхом проносился по длинному, тускло освещенному туннелю.

Несколько раз Корсак замедлял шаг и встревоженно оглядывался. В переходе по-прежнему пусто. Журналист шел дальше. За те несколько часов, что Глеб провел в поезде, он немного оправился от шока, но на душе у него все еще оставалось неспокойно.

Корсак старался не вспоминать ужасное лицо Дзикевича. Бледность, седые волосы, вылезшие из орбит глаза… И этот странный запах… Сухая трава и мускус. Так, должно быть, пахли наши далекие предки-охотники, ночевавшие в открытом поле.

Выйдя из перехода на улицу, Глеб с наслаждением закурил. У стены Рижского вокзала сидел на деревянном ящике бомж. Увидев Корсака, он ощерил рот в усмешке и сделал рукой какой-то непонятный знак – то ли благословлял, то ли предавал анафеме. Бомж был смуглый, бородатый, с воспаленными глазами и черными, давно не мытыми волосами. Корсак подумал, что так, должно быть, выглядели наши древние предки-охотники.

Сворачивая на Сущевский вал, Глеб оглянулся. Возле гранитного бордюра подземного перехода виднелась одинокая фигура. Лица было не разглядеть. Человек не двигался и, судя по всему, смотрел вслед Корсаку.

На секунду Глеб замедлил шаг. Что, если вернуться и подойти к незнакомцу? Заглянуть ему в лицо? Узнать, кто он?.. Но через секунду Корсак снова торопливо шагал по Сущевскому валу. На этот раз победила не щепетильность – страх.

До дома Глеб добрался без приключений. Правда, набирая код электронного замка, снова почувствовал на себе чужой взгляд. Но во дворе никого не было.

«Нервы», – решил Корсак и вошел в подъезд.

В квартире его ждал неприятный сюрприз. За время отсутствия журналиста здесь явно кто-то побывал. Беспорядка не было, и на первый взгляд все вещи находились на своих местах. Глиняные фигурки, наборы открыток, стопка книг на столе. Однако верхняя книга в стопке лежала корешком внутрь, а Корсак терпеть этого не мог. Верхний ящик стола был закрыт слишком плотно. Скособоченная дверца антресолей, наоборот, была слегка приоткрыта. Закрывать ее так, как нужно, умел только сам Корсак. Были и другие мелочи, на которые Глеб сразу обратил внимание. Сомнений не оставалось – квартиру тщательно и умело обыскали.

С бьющимся сердцем Корсак подошел к журнальному столику. Початая бутылка водки стояла там, где он ее оставил. Стакан – тоже. Глеб задрал край скатерти и облегченно вздохнул – Тильбох на месте. У таинственных недругов не хватило воображения заглянуть под скатерть. Им, вероятно, и в голову не могло прийти, что с картиной можно поступить таким вот варварским образом. Так или иначе, но Тильбох уцелел – а в том, что искали именно Тильбоха, у Корсака не осталось никаких сомнений.

Чтобы успокоиться, Глеб взял из бара бутылку водки и отхлебнул прямо из горлышка. Вытер мокрые губы рукавом, поставил бутылку на стол, и тут в дверь позвонили: так бесцеремонно и настойчиво, словно гостю легче было высадить дверь пинком, чем убрать палец с кнопки. Корсак не стал дожидаться, пока это случится, и пошел открывать.

На пороге стоял старший следователь по особо важным делам Шатров. Стоял, широко расставив ноги, нахмурившись и засунув руку в карман серого мокрого пальто. Глеб посторонился, и сыщик вошел в прихожую. Захлопнул за собой дверь и осмотрелся.

– Звонил тебе полдня, – строго сказал Шатров, – но трубку никто не брал.

– Я был на работе, – ответил Корсак.

Следователь мрачно усмехнулся и достал из кармана сигареты. Прикурил от железной зажигалки, громко щелкнув крышечкой. Корсак сделал приглашающий жест, Шатров кивнул и прошел в комнату, оставляя на ковре грязные мокрые следы, похожие на отпечатки копыт нагруженного дровами першерона.