Берег мечты - Сьюзен Виггз

— Ты хорошо знаешь, как держать людей в напряжении, — заметил он.

— Я не специально. Это не было с моей стороны притворством и манипулированием.

— Успокойся, — он громко рассмеялся, — я тебя ни в чем не обвиняю.

Нина вспыхнула. После четырех лет работы в мэрии она стала слишком подозрительной и чувствительной.

— Я просто хотела сказать, что решение было для меня нелегким.

— Я и не сомневался в этом, тоже всегда долго обдумываю деловые предложения, прежде чем согласиться. Я тебя хорошо понимаю.

— Что ж, готова начать немедленно, — заключила она, сменив тон на деловой, — и могу переехать сюда сегодня же вечером. Все мое имущество уже в фургоне брата.

Она увидела на его лице замешательство.

— На лодочную станцию, — напомнила Нина, показывая на конверт с контрактом. — Это входит в наше соглашение. — «Попробуй возразить, и больше ты меня здесь не увидишь. Одно слово».

Вместо ответа, он сделал ей знак следовать за ним, вышел через боковую дверь и направился по тропинке к озеру.

Нина увидела, что работы идут полным ходом и на территории.

— Сначала посмотри сама, захочешь ли ты переехать.

Он пошел вперед. А она вдруг поймала себя на том, что разглядывает женским оценивающим взглядом его высокую спортивную фигуру в рабочих штанах, явно позаимствованных у маляров, сползавших на бедра. Господи, о чем она думает! Он теперь ее шеф, и не важно, как он выглядит.

Пока спускались вниз к лодочной станции, она вынуждена была признать, что он приятно ее удивил — работы было проделано много. Зря она воображала, что найдет его здесь этаким феодалом, развалившимся в удобном кресле у портика со стаканом джулепа, а вокруг нанятые им рабочие трудятся в поте лица. Оказалось, он и сам активно участвует в процессе, вникая во все детали, вплоть до отделочных работ, руководя реконструкцией.

Нина заметила в дальнем конце около хозяйского дома Макса, он играл, бросая обручи.

— …Я хочу знать твое мнение… — Она спохватилась что не слушает, что говорит Грег, увлекшись своими мыслями. Ее мнение. Она мечтала здесь командовать, а не подчиняться. Впрочем, кажется, он действительно рад ее приходу и согласию. Хватит возмущаться и сожалеть — это не продуктивно. Надо сосредоточиться на деле.

Они подошли к лодочной станции, она стояла у причала, окруженная с трех сторон изумрудным лугом в окаймлении кленов.

Нина всегда находила это место колдовским и таинственным. Лодочная станция была отдельным мирком. Верхний помост выдавался над озером, и Нина помнила, как там по вечерам тихо и спокойно, слышно даже, как плещется рыба.

Они обошли кругом, три спуска на воду были пусты. Четвертый занят старинной моторной лодкой из красного дерева. Она была в удивительно хорошем состоянии и блестела свежим лаком.

— Это лодка моего отца, — объяснил Грег, — в детстве он всегда проводил здесь лето. Мы ее сюда привезли.

Моего отца. Не только у нее с этим местом были связаны воспоминания. Но ее сердце с детства принадлежало этим местам.

— Красивая, — сказала Нина.

— Хочу Макса научить ходить под парусом.

Она подумала, что уже прошла через это, а он еще проходит. Конечно, она растила дочь с любовью, но сейчас была рада, что подростковый трудный возраст, учеба в школе, приобщение ребенка к спорту и прочее — позади.

— Лодочные подъемники надо отремонтировать… — озабоченно заметил Грег. — Хотел пригласить сварщика, но собираюсь сделать это сам.

— Сварку? Ты этому научился в Гарварде?

— Если хочешь меня поддеть, напрасно. У меня сейчас прекрасное настроение, и даже твой острый язычок его не испортит. Давай лучше взглянем на твой новый дом.

Он взялся за ручку входной двери, заржавевшие петли громко заскрипели. Нина стояла позади него, очень близко, так, что чувствовала, как от Грега пахнет штукатуркой и потом, и запах не был ей неприятен. Грег несомненно притягивал ее, наверное, потому, что она давно не влюблялась. Вдруг ей захотелось повернуться и бежать отсюда без оглядки. Но она напомнила себе, что встала на путь к своей мечте, а он просто барьер на этом пути, и, как сказала Дженни, именно он рискует здесь своими финансами, а не она. И Нина переступила порог своего нового дома. Внутри стоял затхлый запах запустения. Она первым делом раскрыла окна, и старые занавески зашуршали, как бумага. Трещали под ногами половицы. Нина открыла кран — из него потекла слабая струйка ржавой воды. В углах висела паутина, пол завален коробками и ящиками. Но когда она открыла ставни и посмотрела на открывшийся вид озера — все стало на свои места. Она вообразила, как живет здесь и слышит плеск воды о берег.

— Когда я работала здесь, это было мое любимое место. Я всегда оставляла уборку на станции напоследок, чтобы закончить день, глядя на озеро, перед тем как отправиться домой, — получить в награду несколько минут красоты и спокойствия.

Он улыбнулся:

— Работа и спокойствие?

— Здесь было спокойнее, чем дома. Мы с Сонет жили у моих родителей, я работала и училась в школе. Не пойми неправильно, я благодарна им за поддержку, но в доме всегда было так шумно. — Она вспомнила шумный хаос дома Романо и малышку, требующую непрерывного внимания. Лодочная станция была для нее оазисом, местом, где она могла помечтать и подумать спокойно хотя бы несколько минут.

Она смотрела из окна на гладь озера, пристань и вдыхала весенний влажный воздух. Я снова здесь. Я вернулась. Наконец.

Дэзи чувствовала себя ужасно. Она устала от своей беременности, устала от людей, повторяющих, что такое самочувствие нормально на последнем триместре. Она жила с отцом и братом в небольшом старомодном особняке, и сейчас лежала на диване в салоне, беспокойно ворочаясь с боку на бок, и видела свои лодыжки, вернее, то, что раньше было лодыжками. Сейчас это было нечто бесформенное, отекшее, как и все ее тело.

Листая очередную книгу о беременных, она размышляла о том, что никто и не обещал ей легкой жизни, но она набрала сорок лишних фунтов веса, бегает в туалет каждые пять минут, просыпается среди ночи оттого, что в животе толкается локтями и ногами растущий ребенок, и иногда ей кажется, что это выше ее сил.

И еще она думала о друзьях по школе, не могла не думать о них, об их свободе. Почти все после окончания школы собирались поступать в колледж или работать, разъехались кто куда. Сонет Романо укатила в Европу.

Дэзи была благодарна своим родным за поддержку. И рада за отца, который нашел себе любимое дело — восстанавливает гостиницу. Она с удовольствием ему помогала. Ее увлечением с детства была фотография, и теперь Дэзи помогла отцу в части рекламы, во всяком случае, ему нравилась ее работа.

Но настал период, когда она уже не могла работать, как раньше, и, еле передвигаясь, в основном лежала, дремала и ждала неизбежной развязки. Может быть, сказались гены. Она продолжает фамильные традиции. Мать была беременна ею до свадьбы, из-за этого родители и поженились, и что хорошего? Они все равно разошлись. Она не собирается повторять ошибку родителей. Нет, генетика тут ни при чем. Вина полностью на ней. Все дело в глупости.