Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Потерял слепой дуду - Александр Григоренко

Потерял слепой дуду - Александр Григоренко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 43
Перейти на страницу:

Коська кое-как напялил на брата куртку, затащил в машину и, проехав две улицы, вытащил у крыльца, помог встать на ноги. Шурка держался, хотя раскачивался, как метроном. По лицу его блуждала глупая улыбка.

– Ежжжай, братка, ежжжай, а то щас будет… – Он комически сделал губы дудочкой, готовясь выговорить. И выговорил шепотом: – Све-то-преставление!

Коська и вправду испугался – как-то весело испугался, по-мальчишески. Даванул на газ, вылетел за околицу… Проехав немного, остановился. Впереди горбилась и уходила в темноту одинокая снежная дорога. Редкими светящимися точками подрагивала вдали родная деревня.

Он узнал, что хотел узнать, был доволен своей догадливостью, и то, будет ли брат продолжать тяжбу, не сильно его заботило: брат возвращался в прежнее, привычное для него состояние и это значит, что будет перемена, что-то другое… Он вспомнил маслянистые, мутные Шуркины глаза, и потому не придавал значения его странным словам, и даже усмехнулся им, но вдруг слова, будто озлобившись на его усмешку, повторились далеким предгрозовым гулом, отразились непонятной, несвязной, но пугающей мыслью: мальчик с лицом куклы-неваляшки лежит под землей, рядом с их матерью, а это значит, что уже ничего не будет «по-прежнему».

Мучительно захотелось еще выпить. В сумке осталось – захватил он непочатую бутылку, ведь собирались основательно, чтоб не бегать, чтоб за всю жизнь посидеть. Выпил, сколько смогло за раз принять тело. Домой ехал, не разбирая пути, чуть не увяз, а приехавши, не разговаривая ни с кем, не отвечая на бабье квохтанье, рухнул в постель.

А утром был стук в дверь. Предстала Шуркина юристка. Говорила она так, что слова рвали ее, и алая шапка, похожая на большой сигнальный плафон, ходила ходуном.

– Вы знали, что ваш брат закодирован от употребления алкоголя? Знали! Вы спровоцировали пьянку? Вы! Вас будут судить за убийство! За умышленное убийство!

* * *

Все, что давило на него, исчезло разом.

Процесс о разделе дома прекратился за смертью ответчика. В марте умерла Люся. Дочь замуж не пошла – что-то у нее там разладилось. Дел больше не было. Разве что работа. Чувствовал он себя как хозяин, проснувшийся после большого многолюдного праздника и увидевший, что гости разошлись, все вокруг было его, и все пустое.

Когда потеплело, пробовал он устраивать пикники во дворе. Первый раз пришли двое одноклассников. Константин повеселел, показывал новый мангал собственной конструкции, посмеивался над тем, что никто в наши времена не умеет правильно укладывать куриные крылышки на решетку – положат с десяток и рады, «а вот у меня умещается до тридцати пяти штук».

В другой раз никто не пришел: у всех дела.

Летом взял отпуск – специально, чтобы привести в порядок могилы, и сделал все, как привык, в лучшем виде. Казалось, будто и не деревенские это были покойники, поскольку лежали они под каменными крестами, незнакомыми здешнему погосту. Когда заказывал портреты, отдал в мастерскую Люсину фотографию, где она была еще молодая, и тот самый свадебный снимок Шурика, который Анна разрезала большими ножницами, – в уголке виднелось белое плечико невесты. Шурик получился на камне настолько торжественным, что Константин улыбнулся и подумал: «Эх, в начальники бы тебя».

Он осмотрел свою работу, понял, что теперь она сделана, другой работы нет и надо идти домой. Константин закрыл дверцу оградки и вышел на рыжую пыльную дорогу, по которой в сенокос 1860 года брел, запинаясь о травяные кудри, старый человек. Он услышал вздохи падающих трав и спросил:

– Православные, чей это луг?

– Господ Борисовых, – ответили ему.

– Борисовский, стало быть.

– Он и есть. Чай не здешний, коль спрашивашь?

– Здешний я, только слёпой. Небо от земли различаю, а боле ничево. – Помолчав немного, он вновь заговорил: – Милые, летась я тут, на лугу Борисовском, дудку свою потерял. Ай видал кто?

Люди засмеялись:

– Не, дедушка. А на что тебе дудка-т?

– Вы, милые, зря смеетесь, то знатная дуда была. Ходили мы шестеро слёпых, я седьмый, по белу свету, я на ей песни играл, християне нам копеечку давали, хлебца. Так все и ходили: я на дуде свищу, слёпые за мной… – Медленно, боясь упасть, сел он на траву. – Бывало, сядем эдак вот, я и крычу: дядя Митяй, ты тут?! Тут, бает… А Ефим? И я тут. А дядя Миняй? Фрол, Костянька-малой – все здесь? Все!

Глядя, как выкрикивает он имена, задрав голову, косцы хохотали.

– Так беда невелика. Ребята в орешник сходят, тебе нову дудку вырежут.

– А на кой она мне таперь, – ответил странник, – нет никого. Вроде нестояща вещь была, а всех вместе держала.

Он ушел. Того слепого косцы долго помнили. А кто-то из них сочинил песенку.

2015 год
Чахоточная дева

Переписанное сочинение

* * *

В школе нам велели написать три тетрадных страницы про «пушкинскую осень» на примере известного каждому стихотворения. Вот фрагмент:

Дни поздней осени бранят обыкновенно,
Но мне она мила, читатель дорогой,
Красою тихою, блистающей смиренно.
Так нелюбимое дитя в семье родной
К себе меня влечет. Сказать вам откровенно,
Из годовых времен я рад лишь ей одной,
В ней много доброго; любовник не тщеславный,
Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице еще багровый цвет.
Она жива еще сегодня, завтра нет.

* * *

Писать про Пушкина считалось легким делом, поскольку для нас его упростили не то что до конструктора – до пирамидки из пяти-шести элементов, не собрать которую – признак невменяемости. А я был вполне вменяем, и собрал, и меня не ругали. Стержнем конструкции было то, что Пушкин «наше всё», и если он любил осень больше других времен года, тем хуже для этих времен. Необходимые цитаты в конце параграфа…

Странное сравнение осени с безнадежно больной девой, которая может понравиться кому-то, осталось для меня иероглифом, не поддающимся расшифровке, поскольку в ту пору я ничего не смыслил в девах, чахотку считал какой-то исчезнувшей аристократической болезнью и осени не любил, потому что осенью надо было идти в школу.

А кроме того, подобных расшифровок от меня и не требовали. «Во глубине сибирских руд» не забыл? Ну и молодец, мальчик…

Но «дева» пришла сама, через много лет.

Одно из первых воспоминаний осени осталось до сих пор – облачный день с еще неостывшим ветром…

Было мне семь, а моей прабабушке за семьдесят, мы ходили по грибы в дальний Румянцевский лес. На обратном пути она устала, села на краю обрыва, под которым текла наша зеленая несерьезная речка, достала из корзины пузатый светлый огурец, кусок черного хлеба, поела и сказала:

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 43
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?