Общий враг - Павел Мамонтов

Смыв с себя грязь и пот, довольный и весёлый, я пошёл к блокпосту у выхода из Зелёного Города.

Южные окраины Города – это не просторная Западная улица и не Разъезжая за Восточными воротами. Деревянные домики, лезущие друг на друга, тянутся до самого Центра. Никаких бетонных многоэтажек, широких проспектов, канализации – узкие улочки, грунтовые дороги с лужами и дощатые тротуары. До Прорыва это был обычный пригород. Люди тут строили максимум двухэтажные кирпичные коттеджи, держали свои огороды, сады, разводили овощи в теплицах. Сейчас от огородов ничего не осталось, от садов тем более. Дерево было срублено и пущено в дело, продукты выращивали теперь только за стеной, а всё свободное пространство во дворах было застроено. Но, говорят, кроме Центра, только здесь люди ещё живут в тех же домах, в которых жили на Внешней Земле до Прорыва. После катаклизма оказалось, что перезимовать в маленьком деревянном домике с печкой гораздо проще, чем в промёрзшей пятиэтажке. На южную окраину хлынули люди из Северных Развалин, отец рассказывал, в одной комнате спали по пять-шесть человек. Правда, так было только в первые годы.

Конечно, Южные ворота охраняются так же, как и остальные, согласно уставу: за стеной – миномётные казематы, за ними – казармы отряда быстрого реагирования, от которых траншеи вели прямо на стену, а ещё дальше – штаб, склады и блокпост – пропускной пункт в город.

Прямо возле него мне встретились Сашок и Гаврик, расположившиеся на телеге – обычной, на колёсах.

– Здорово, командир, – обрадовался Загорный, – видишь, мы уже всё сделали. Хоть сейчас вези и продавай трапперам.

– Молодцы, – протянул немного удивленно.

Это получается, мне теперь надо не домой ехать, а вместе с парнями к трапперам? Но тут же опомнившись, бодрым голосом сказал:

– Отлично!

– Но я вот что думаю, – Сашок хитро прищурился, – командир, не ехал бы ты никуда, тебе нужно отдохнуть. Ты вымотался больше всех. Это я тебе как твой заместитель говорю. Мы сами всё сделаем.

– Конечно, командир, мы всё сделаем, не волнуйся, – добавил Гаврик.

– Спасибо, парни, – с чувством ответил я и немного смутился.

Шлагбаум поднялся, телега со скрипом поехала вперёд. Я, сверкнув удостоверением, пошёл за ней. Дальше начинается мирный город, моя Родина, столица Колонии Зелёный Город. В котором живёт мой самый любимый в этом Мире человек.

– Приве-е-ет! – Звонкий весёлый женский голос окликнул меня перед входом в подъезд.

Я обернулся – Лика стояла совсем рядом и приветственно махала рукой. Не успел я сделать и шага, как она подбежала ко мне, бросилась на плечи, прижалась крепко. Сразу стало тепло и хорошо. Я тоже её обнял, прижал к себе, чтобы почувствовать сквозь одежду её саму, её тепло, её запах. Лика засмеялась, я расслабил объятия, она упала на руки, провела ладонью по моим волосам и разыграла свой любимый трюк – сделала вид, что у неё подкосились колени. Я подхватил её на руки, покачал из стороны в сторону, опять прижал к себе. Какая она всё-таки легкая, хотя ненамного ниже меня. Идеальная точеная фигура, упругая грудь, длинные ноги. Лицо восточной принцессы и римской аристократки.

– Вернулся, братик, – проговорила она мне на ухо.

Я немного отстранился, посмотрел в её глаза: чёрные, глубокие, блестящие.

– Рад тебя видеть, – сказал я ей.

– А уж я как рада, – Лика засмеялась, её ноготки с шуршанием прошлись по моей небритой щеке. – Пошли скорее домой.

– Лика, давай ты первая пойдёшь? – Я провёл ладонью по шёлку её волос. – Хорошо?

– Хорошо, – сказала она, вывернулась из моих объятий и, со скрипом открыв дверь, вошла в подъезд нашей старенькой пятиэтажки.

Я выждал пять минут, потом зашёл вслед за ней. За спиной оглушительно громыхнула железная дверь, лестничная площадка первого этажа погрузилась в темноту. Я бросил на пол сумку – звякнул аккуратно сложенный панцирь, – постоял немного, прислушиваясь к себе.

Часть моего разума, этого водоворота мыслей, впечатлений, желаний, страхов, отказывалась понимать, что я уже не на войне. Слух, зрение и остальные органы чувств по-прежнему вычленяли признаки опасности. Мышцы находились в особом состоянии, готовые в любой момент полностью напрячься и отдать всю энергию, чтобы отразить нападение. Сердце тоже работало в определённом ритме, привычном для рейда. Но физическое тело – вещь подчинённая, сложнее другое. Мне надо было укротить свой дух. Не стоит тащить войну к себе в дом, к тем, кого любишь. Тем, кто тебя любит, всё равно, кто и как в рейде мог убить тебя и твоих друзей. Или как убивал ты. Они хотят увидеть живым и здоровым того, кого любят и кто любит их.

Я глубоко вздохнул и выбросил руку в ударе вместе с резким выдохом. Затем успокоил сердцебиение, медленно вдохнул и снова резко выдохнул, проведя быструю комбинацию ударов. Руки сами сплели сложный узор движений, а я опять медленно вдохнул и чуть присел. Сконцентрировался на своих внутренних ощущениях, почувствовал потоки силы, движущиеся внутри меня. Ещё раз вдох и медленный выдох – сквозь зубы, с шипением, как у змеи. Война осталась где-то там, закончилась вместе с рейдом, и я не буду сражаться, пока сам не захочу. Глаза и уши продолжали внимательно следить за тем, что меня окружало, но по-другому, не напряжённо выискивая опасность, а просто фиксируя обстановку. Мышцы расслабились, исчезло то состояние, в котором попытка убить тебя и твой удар в ответ – нечто само собой разумеющееся. Я вышел из этого состояния, но всё равно внутренне был готов дать отпор. Я словно создал внутри себя пружину, которая в любой момент может сжаться и распрямиться с огромной силой, но только по моему приказу.

Я постоял немного, прислушиваясь к ударам сердца. После всех упражнений настроение заметно улучшилось, расслабленной походкой я поднялся по лестнице.

Дверь была не заперта – дурацкая привычка Лики. Интересно, она специально её не закрывает или ей просто нравится меня злить?

– Я здесь, – крикнул я из прихожей.

– Всё уже? – спросила подбежавшая Лика в клетчатой рубашке и синих джинсах, обтягивающих бёдра и подчёркивающих красивую форму ног.

Она радостно чмокнула меня в щёку, как и положено сестре, положила руки мне на плечи, после чего лукаво посмотрела в глаза. Я ответил таким же взглядом, мои ладони пробежались по её талии, чувствуя сквозь ткань каждый изгиб её тела. Лика засмеялась, сцепила ладони на моей шее и подогнула ноги, притягивая меня к себе и приближаясь сама. Мои руки сами нырнули к ней под рубашку, ладони ощутили бархат её тёплой кожи, в висках застучала кровь. Лика приблизилась к моим губам, поцеловала страстно, как не положено делать сестре.

Мы лежали на кровати в тёмной комнате. Уже после абсолютного кайфа, пика блаженства, когда огонь удовольствия разлился по всему телу и ещё горел в груди, в голове, растекаясь по животу, по рукам и ногам, медленно отдавая свой жар, я притянул Лику к себе, желая чувствовать её всю, каждый сантиметр её тела. Сестра потянулась мне навстречу, дрожащая и горячая.