Кто я такой, чтоб не пить. Собрание произведений. Двадцать первый век - Михаил Жванецкий

– Зачем же мне в зеркало смотреть? Вот оно передо мной. Клизма психованная развесная. Патлы торчат, нос облез, изо рта разит болотом. Зубов сейчас не будет.

– Тебя когда в последний раз стулом огревали?

– Была одна покойница. Увлеклась. Всем классом хоронили.

– Вторая будет. Сейчас будет. Вот я сейчас на твоей роже большое удовольствие получу.

– Только дотронься – вырву педикюр. Вот, смотри.

– Та!

– Та!

– Та!

– Та!

– Та!

– Та. А-а-а-а-а-а-а!

– И это всё?!

– Нет.

– Та-та-та-та! Вот теперь всё.

– Нет, не всё! Та-та-та! Вот теперь всё!

– Ошибаешь… Та-та-та… Вот где всё! Вот где всё!

– Нет – вот где, вот где, вот где!

– За всё! За ведро, за два матраца и вот это за низкую температуру в коридоре. Да и за седуксен из реанимации! Эх!

– А-а-а-а…

– За перевязочные материалы. Эх!

– А-а-а-а…

– За физраствор!

– А-а-а-а…

– Вот теперь всё!

– Ошибаешься… Эх! Эх! Вот где всё! Вот где всё!.

Входит врач с санитаром:

– Давай в перевязочную. Веди их. Только халаты с них сними. Уже третья драка. Правда, они друг друга перевязывают. Так что мы не вмешиваемся. Очень опытные работники.

– Вы будете жить у нас только до тринадцатого, – объявила нам администратор.

Мы, надеясь на что-то, вселились.

Двенадцатого нам принесли извещение, что завтра утром мы должны покинуть гостиницу.

С утра мы сели за телефон.

С утра мы развили судорожную деятельность.

Через мужа знакомой договорились с инженером соседнего ресторана о том, что он пойдет к нашему директору и будет его уговаривать.

Инженер сказал:

– Понимаете, ему сейчас трудно. Понимаете почему? У него же делегаты. Но два этажа у него как раз будут свободны. Но от этого еще трудней. Понимаете почему? Потому что начальство велит ему вселять своих. А куда? У него всего два этажа. Лучше бы их вообще не было. Понимаете? А они знать ничего не хотят. «Давай моих». Понимаете? Я зайду к нему, вы здесь постойте.

Через час он вышел.

– Вы надолго хотите?

– Дней на десять.

Через час он вышел.

– Вы где, в шестьсот третьем?

– В шестьсот двадцать третьем.

Через два часа он вышел.

– С ним надо еще выпить. Купите всё и зайдите.

Мы купили и зашли.

Выпили. Поцеловались. Познакомились.

– Живите у нас. Все в порядке. Я сказал!

Дыша благословенным перегаром, мы втиснулись в окошко администратора.

– Мы хотим заплатить. Леонтий Михайлович вам говорил?

– Ничего он мне не говорил. Вы выселяетесь.

К концу дня мы нашли директора.

– Как же? Она говорит: «Выселяйтесь». Вы ей не сказали?

– Живите, живите. Мы вас трогать не будем.

День мы прожили.

На следующий день была суббота. Мы пытались оплатить.

– Вы из какого номера? Шестьсот третьего?

– Шестьсот двадцать третьего.

– Вы выселяетесь!

– Так как же? Директор нам говорил, что он вам говорил…

– Ничего он нам не говорил. Сегодня суббота. Он уже ушел домой. А вы выселяетесь. Собирайте вещи. Вы давно выселены.

– Так как же? Куда же мы пойдем?

– Всё! Кончено!

Мы узнали фамилию директора. Узнали его адрес. Но на поездку к нему не было сил и желания пить. Пусть выселяют. Куда идти? Пошли в кино. К вечеру вернулись… Живем… Утром живем… Пошли платить.

– Никакой оплаты. Вы выселяетесь.

Вернулись… Живем… Не платим… Живем… Командировка кончилась… Пошли платить. Нам сказали, что мы выселены еще с тринадцатого числа.

Мы напились в восторге и уехали.

Какая, блин, была страна…

– Ребята! У нас проблема. Кто пригласил ее на свадьбу? Зинаиду, бывшего администратора гостиницы? Она, оказывается, теперь пьет еще больше и пьянеет еще раньше. Она уже набралась. Надо ее выключить. Я чувствую, у нас проблемы.

Зинаида:

– Что ты шепчешь? Ты вообще должен мне руки целовать.

– За что?

– За то, что я молчу. Нет, кого у меня в гостинице не было, так это Виктора. Виктор здесь?.. Его нет?.. Так вот, и он у меня был. Мамочки мои… Но я молчу. Сначала они делали вид, что меня нет. Потом они делали вид, что меня не знают.

– Зинаида, ну что ты.

– Не надо делать вид, Игорь. Ты тогда был большой начальник. Ты и сейчас. Ребята, ну что мы, не знакомы, что ли?

– Зинаида, ну помолчи. Ну кто тебя пригласил? Ну ты отдыхаешь – отдыхай. Какая сволочь ее пригласила?

– Так, комсомольцы, что это за выражение «помолчи»?! Теперь свобода слова. Ты-то чего беснуешься, Петрович? Я и сейчас твоей жены не знаю. Я уверена, что ты был с ней… Он же с вами был?.. А с кем? Темно-зеленое платье с опушкой из белки – было у вас такое платье?.. Вот… Вот она с тобой и была… А с кем?.. Постой. А ты не путаешь, Петрович?.. Как, ты с ней у нас не был?.. Тихо, ребята! А с кем она была?.. Разве не с тобой?!. Ладно, гуляем. Я всех рада видеть… Особенно этого. Вот кто у нас душу отводил… Вот кто телом крепкий, душой мягкий! Да, товарищ Ерофеев Андрей Петрович. Не Андрей Петрович Ерофеев, а Ерофеев Андрей Петрович. Разница страшная, кто понимает.

– Ребята, кто ее привел? Я его повешу.

– Да молчу, молчу! Он точно с женой был. Мы глаз на нее не поднимали. Я в темных очках, он в темных очках, она в темных очках… Но так, очертания видны!.. Манекенщица, да? Фигурка точеная. Жена, конечно. У такого человека! Что с пузом и задом в гостиницу возить?!

– Зинаида, заткнись!

– Да молчу. Но вот кого я действительно рада видеть – вот этого! Сережку! Вот у кого паспорт просрочен… А мы же прописываем… Мы же москвичей не имели права. Но я его любила. Ты единственный, кому бы я в ключе отказала. Переживала. А он с этой… Да молчу… Такая клизма. Зад выше головы… Кто?.. Она? Здесь?.. Это жена здесь. А той же нет. Я думала, кого он к нам привел? Я хоть и член партии, но я бы ее заменила. Где ты ее взял? Она что, брилась в ванной?