Питер Пэн и Похитители теней - Ридли Пирсон

— А чего это, капитан? — спросил он.

— Это план! — ответствовал Крюк.

— А-а! — протянул Сми. Он немного помолчал, потом решился уточнить: — План чего?

— Тропинок, — сказал Крюк. — Мальчишки постоянно ходят по одной и той же тропинке!

— Понятно, — ответил Сми, хотя на самом деле ничего ему было не понятно.

— Мы ведь не можем подобраться к их хижине, верно, Сми?

— Не можем, капитан.

— А почему?

— Из-за этих, из-за моллюсканцев.

— Вот именно! Дикари охраняют мальчишек. Но что, если мы застанем их врасплох и погоним вот по этой тропе?

— Дикарей? — переспросил Сми.

— Да нет, идиот! Мальчишек!

— Погоним мальчишек?

— Ну да! — сказал Крюк, указывая на свой чертеж. — Вот тут джунгли очень густые. И бежать им будет некуда, кроме как по этой тропинке, верно? — ухмыльнулся он. — Мы напугаем их до полусмерти и погоним прочь от этой хижины так быстро, что они ничего не успеют сообразить. Они убегут прочь от моллюсканцев. Несколько минут — и все!

— А что, моллюсканцы не увидят, как мы их гоним? — поинтересовался Сми.

— А-а! — сказал Крюк, гордый своим хитроумием. — Но ведь гнать-то их будем не мы!

— Понятно… — сказал Сми, по-прежнему ничего не понимая.

Крюк начертил на листе еще несколько стрелок и заштриховал кусок листа там, где одна из стрелочек поворачивала направо. И удовлетворенно кивнул.

— Я гениальный! — сообщил он.

Сми озадаченно хмурился, глядя на лист, но ничего не ответил.

Крюк вздохнул и сказал:

— Вели Герки принести рыболовную сеть.

— Сеть? — переспросил Сми.

— Ну да, сеть, — сказал Крюк. — И скажи всем, чтобы брались за копья.

Сми нахмурился еще сильнее:

— Мы идем на рыбалку с копьями?

— Не на рыбалку, идиот! — сказал Крюк. — Мы идем на кабанов!

— На кабанов? — переспросил Сми, окончательно растерявшись.

Кабаны — это огромные, волосатые дикие свиньи, которые водились на острове. Кабаны были злобные, агрессивные и хитрые. Даже моллюсканцы и те старались держаться от них подальше. Однако пиратам как-то раз удалось изловить раненого кабана. Они его зажарили и съели. Свежее мясо внесло приятное разнообразие в их обычный рацион, состоявший из кокосов, рыбы и иногда — вареных морских ежей.

— Но, капитан, — начал Сми, — я думал, мы идем охотиться на этих, на мальчишек…

— Так оно и есть, идиот! — сказал Крюк. — Для этого-то нам и нужны кабаны!

— Но…

— Мой план гениальный, однозначно, — сказал Крюк. — Наша добыча отправится на охоту, в то время как те из нас, кто обычно охотится, будут ловить рыбку! Гениально!

— Так мы идем и на рыбалку, и на охоту? — спросил Сми.

— Да нет же, идиот! — взревел Крюк. — Ты что, вообще не слушал, что ли?

— Нет… — ответил Сми. — В смысле, то есть да!

Крюк испустил тяжкий вздох великого человека, обреченного бесславно погибнуть среди глупцов, неспособных его оценить.

— Просто собери людей, Сми, — приказал он. — С копьями и сетью.

— Есть, капитан! — ответил Сми и потрусил прочь, бормоча: «Копья и сеть, копья и сеть!», чтобы не забыть.

Крюк проводил его взглядом, потом снова уставился на чертеж — воплощение его блестящего плана, как раз и навсегда избавиться от проклятых мальчишек.

Медленно, вяло, несомый приливом и слегка подгоняемый слабым, готовым улечься ветром, корабль преодолевал последние полмили, отделяющие его от лондонского причала.

«Наконец-то!» — подумал Нерецца. Никогда еще он не бывал так рад добраться до порта. С тех пор как они покинули тот странный остров, капитан почти не спал. Команда, и так уже встревоженная присутствием лорда Омбры, была еще сильнее напугана странными происшествиями на борту. Сперва этот таинственный «заяц», который спрыгнул за борт, но оставил после себя кучу неприятных вопросов. Кто он был? Где и как ухитрился пробраться на корабль? И что могло заставить его спрыгнуть с корабля — с корабля, идущего в открытом море! — вместо того, чтобы позволить себя схватить?

Потом этот таинственный огонек. То один, то другой матрос сообщал о том, что видел его: стремительная искорка, порхающая по кораблю, иногда в вантах, иногда над палубой, но чаще всего — у бочонка с водой. Никому не удавалось подобраться к нему поближе или рассмотреть его как следует: эта штука, чем бы она ни была, двигалась слишком быстро.

Матросы, суеверные, как и большинство моряков, решили, что это не иначе как призрак утонувшего «зайца». Нерецца запретил вести подобные разговоры, во всеуслышание пообещав, что протащит под килем любого, кто произнесет слово «призрак». Однако разговоров это не остановило.

Дело осложнялось тем, что Омбра проявлял живой интерес к подобным слухам и неизменно требовал докладывать ему обо всех необычных явлениях и происшествиях. По ночам он бродил по палубе и искал, искал, искал… А чего искал — непонятно. Одно Нерецца знал точно: из-за этих поисков он постоянно не высыпался.

Сланк тоже чрезвычайно интересовался рассказами о призраке, а в особенности таинственным «зайцем». Он несколько раз приставал к коку, требуя описать беглеца, и то и дело спрашивал:

— А не мальчишка ли это был? Может быть, ты видел мальчишку?

Кок не говорил ни «да», ни «нет»: он объяснял, что видел незнакомца только мельком. Однако Сланк не отставал, и его непрестанные расспросы усиливали царящее на корабле напряжение.

Так что Нерецца был чрезвычайно рад, когда на горизонте наконец показался Лондон. Теперь капитан стоял на палубе, ощущая, как сырой, промозглый воздух забирается под пальто. Корабль потихоньку продвигался вверх по темным водам Темзы. Река кишела судами, лодками и кораблями всех видов и размеров, под флагами десятков стран. Вдали виднелись знакомые приметы лондонского пейзажа: Тауэр, Тауэрский мост, здание парламента. Они выглядели величественно даже сквозь пелену лондонского смога. По правую руку раскинулся лабиринт лондонских доков: лес мачт, вздымающихся с сотен кораблей. Нерецца увидел кирпичные стены Гардвикских складов.

— Встанем у Святой Екатерины, — бросил Нерецца первому помощнику. Тот ждал его распоряжения и быстро передал приказ капитана команде. — Давай поживей! — орал он.

Но нужды в этом не было: морякам не терпелось сойти на берег с этого корабля, населенного призраками.

А высоко вверху, в складках свернутого паруса, который уже слишком долго служил ему одновременно гамаком и укрытием, Питер с нетерпением ждал возможности выбраться с этого корабля. Мальчик был голоден. Последний кусок солонины он доел несколько дней тому назад. К тому же он устал: ему плохо спалось, он все боялся, что его обнаружат. И еще его очень тревожили пугающие рассказы Динь-Динь о жуткой и таинственной фигуре, бродившей по палубе ночью.