Последний рубеж - Федор Вахненко

– Есть, – нестройным хором отозвались те, вскинув автоматы и занявшись наблюдением за выделенным им участком леса.

– Короче, – произнес Палывода, вытащив из рюкзака сложенную военную карту Зоны и взвалив поклажу обратно на плечи. – КПП на Помойке мы оставили. Он же теперь нахрен не нужен, да? Ну, ты и сам в курсе… Меня оттуда перевели в отряд сержанта Ишаченко. Как раз одного не хватало. Совпадение…

– Так ты – рядовой? – поспешил уточнить Дзержинский.

– Да это ваще не важно, – отмахнулся старик. – Теперь я командую этим… Отрядом. Так вот. Перевели сегодня утром. Я до этого немного пошарился по…

– Давай ближе к делу, – поторопил его черный-инвалид.

– Ладно, ладно. Короче, сержант собрал нас – и сказал… Да мало че сказал. Пойдем куда-то на окраины, там где-то склад, его надо открыть. Че-то такое. Подробности мне никто не рассказывал. Я ж для них чужой. Уже тогда… – Пожилой рубежник сделал короткую передышку, шумно прочистив горло. – Короче, от этого дельца тянуло дерьмом с самого начала. Никто ни хрена не знает, куда-то трындуем непонятно зачем. Вроде на склад, а вроде и нет. Ввосьмером шли. Двумя отрядами. Вот как думаешь, можно ввосьмером обшмонать склад какого-нибудь торгаша, а?

– Не думаю. Барыги ж запасливые, собаки…

– Барыги краденым торгуют. На будущее.

– Ты меня жизни не учи, отец, – прошипел Дзержинский. Его зрачки сузились, а тело сжалось, словно пружина. В один миг преобразившись, сержант стал похож на готового к броску зверя. Казалось, еще одно неосторожно брошенное слово – и калека с диким, утробным ревом превратит старика в кровавое решето. – Давай. Рассказывай. Че ты видел?

– Ишак, наш сержант, был проводником, – непроизвольно сделав шаг назад, продолжил Палывода. – Он, по ходу, главный был. Рулил всем. Второй, Терещенко, его слушался как собака. Даже не пикнул ни хрена. Короче, мы шли сюда, – затянутый в рваную оливковую перчатку палец указал на клочок аномальной территории на самом краю Зоны. – Видишь? Кэмэ четыре на восток от Заставы. Может, пять. Сначала я верил, что там склад. Крота какого-нибудь. А че, могло быть. Как раз такое место. Ну, никогда не слышал, чтоб там кто-то ходил. Мы шли, шли – а потом остановились! Я уже не втыкал: мы склад ищем или че? Я понять не мог, че вообще происходит! Ишак достал какую-то хрень. Типа сотового. Но какой, в жопу, сотовый может быть в Зоне? Тут же ни связи, ни хрена! Сержант, по ходу, что-то отправил по этой штуке – и приказал ждать. Кого ждать, чего ждать? Никто ни хрена не объяснил. Ждали десять минут. Ни хрена. Ждали двадцать. Ни хрена. У Ишака, по ходу, совсем крыша поехала. Приказал идти вперед. Мы продвинулись совсем чуть-чуть, на от такую капельку, – пожилой рядовой жестом показал, насколько малое расстояние они преодолели. – И все. Лес кончился! Вот тогда я… – Старик вдруг запнулся. Прокашлялся в сжатый кулак. Утер рукавом шмыгнувший нос. – Короче, нет там никакого склада, товарищ сержант. Там… Колючка, пулеметные вышки и еще колючка. До хрена колючки. Там какой-то секретный объект. Наполовину там, наполовину – здесь. Выход на Большую землю, проход в Зону. Понял?

– Ни черта не понял, – мотнул головой однорукий сержант.

– Ну… – замялся его собеседник. – Как те объяснить? Там… Комплекс. Научный, военный – хрен его знает. Мелкий, даже не кэмэ на кэмэ. Я б сказал… Ну, хрен его знает, пятьсот на пятьсот. Не. Больше, наверное. Там одно здание и охрана.

– Ну, и че? Мы в курсе, что ученых куда-то перевели. Не могли ж они бросить свои долбаные открытия. Вот, по ходу, туда и перевели. И че дальше?

– Дальше то, что никакого склада не было.

– Это и так понятно…

– Да дослушай ты! – Палывода грозно подался вперед. Былую неуверенность, читавшуюся в каждом его движении, как рукой сняло. – Мы. Не. Искали. Склад. Не было никакого склада, ясно?! Его там никогда не было! С самого начала мы шли не за хабаром для клана! Этот Ишаченко, щенок… Он там кого-то ждал. Я уже говорил, да? Вот, не дождался – и ломанулся смотреть, в чем дело. Че это за фигня такая. А потом…

* * *

– Это… – протянул Палывода, залегший возле непроходимого куста. – Это че еще за?..

– Не твое дело, боец, – ответил лежавший чуть поодаль Ишак.

– Хреновая идея, – подал голос сержант Терещенко, умостившийся рядом с Ишаченко. – Ой, хреновая…

До неизвестного комплекса было метров пятьсот, не больше. Лес вокруг него был вырублен под корень – видимо, чтобы не мешать обзору пулеметчиков.

Старик мог дать руку на отсечение, что черных уже заметили. Прямо сейчас из каждой вышки за ними через узкую щель, из которой выглядывали увесистые дула крупнокалиберных орудий, наблюдало по паре внимательных глаз. Но охрана не спешила открывать огонь. Может, они просто ждали приказа. А может, хотели для начала разгадать намерения рубежников. Хотели посмотреть, что будут делать бойцы группировки: повернут назад, поняв, что комплекс им не по зубам, или пойдут на штурм. Убегут, поджав хвосты, или самоотверженно бросятся вперед, стреляя по бронированным вышкам из всего, что есть. Может быть, они случайно набрели на этот практически неприступный по меркам Зоны объект. А может, их задача – перебить укрывавшуюся в башнях охрану и, преодолев забор из щедро натянутой между огневыми точками колючей проволоки, ворваться на территории комплекса. Добраться до того странного здания-полусферы, похожего на вбитый в землю футбольный мяч, и захватить его во что бы то ни стало, сметая все на своем пути и не считаясь с потерями.

– Слышь, Ишак? – позвал Терещенко. – Давай валить отсюда, а? Они ж ща шмалять начнут.

– Не ссы, – прошелестел тот. – Они в курсе, что мы туда не пойдем. Да мы ж не долбодятлы, там стопудово мины. Меня вот другое колышет…

В его руках снова возникло черное устройство, похожее на современный телефон. Стоило черному нажать на кнопку на правом боку прибора, как экран мигом зажегся, подсветив синим заросшее щетиной лицо.

– Ну давай, старый хрыч, – взмолился сержант, тряся зажатое в руках устройство. – Только не говори, что ты нас кинул. Ну, давай, давай, давай! Сука!

– Ишак, – с нажимом произнес Терещенко. – Надо. Валить. Сильно долго маячим. Нас кинули. Смирись! Давай ноги в руки – и бегом отсюда.

– Заткнись нахрен, Тетерев! – осадил его Ишаченко. – Я не для того перся сюда через всю Зону, чтобы вот так просто…

Резкий хлопок – и голова Ишака, хрустнув шеей, дернулась назад. Из нее, расколов череп, вылетела деформированная пуля. Сержант обмяк, уткнувшись лицом в девайс.

– Твою мать! – выпалил Терещенко, вжимаясь в землю. – Валим! Шухер, мужики!

Зеленка метрах в пятистах от здания-мяча зашевелилась. Рубежники отползали в глубь леса, стремясь как можно быстрее убраться подальше от злосчастного комплекса. Но единственное, что они успели сделать – это выдать себя, указав пулеметчикам, куда именно стрелять. И охрана секретного объекта не оплошала, обрушив на черных всю мощь крупнокалиберных пулеметов Владимирова – одних из самых мощных в истории человечества. Пули скашивали одного запаниковавшего бойца «Рубежа» за другим. Свинцовые гостинцы летали по лесу, словно рой потревоженных шершней, стремящихся расквитаться с обидчиком. Черных не могли спасти даже деревья – пули прошивали их насквозь, все равно добираясь до теплой человеческой плоти. Прямо на глазах Палыводы одному из рубежников оторвало руку – пулеметный шершень попал прямо в плечевой сустав. Еще одному пуля угодила в спину, пройдя через рюкзак, как нож сквозь масло. Черный споткнулся и полетел лицом вперед, прямо на куст, ощетинившийся ветками, словно древнеримский строй копьями. Один прут с мерзким чавкающим звуком вошел бойцу группировки в глаз. Не успев даже вскрикнуть, рубежник обмяк и упал на колени. Ветка с хрустом переломилась, и труп свалился в траву, приняв на себя еще несколько пуль.