Дороги в неизвестность - Марик Лернер

– Я внимательно слушаю, – сказала Джоан.

– Лучше для начала продать опреснитель воды израильтянам. Мне нужны контакты там. У арабов, кроме денег и нефти, ничего нет, потом все равно придется идти к производителям, а вот разные интересные штучки лучше приобретать по месту изготовления – дешевле обойдется. Ну, вот, собственно, и все. Если вы согласны, найдите человека, готового отправиться в небеса для проверки моих возможностей. Потом рассмотрите внимательно предложения, обдумайте, что необходимо. Счета, оформление, регистрация фирм, через которые будут идти деньги. Как делить прибыль будем, – ласково улыбнувшись, поясняю. – Я думаю, честно будет пятьдесят на пятьдесят. Пакет документов мне вручите при следующей встрече. Я покажу специалистам. Посмотрите, – я кивнул на диск, – что нам необходимо на первых порах. Будем считать это вашим ответным взносом. Я вам в доказательство серьезных намерений – пароль с другой планеты, вы мне – первую партию станков и оборудования. Если надо, я могу оплатить наличными. Через неделю, – вставая, говорю, – я позвоню сюда или по старому номеру.

– Сядь, – приказала Джоан. – Мы еще не закончили.

Агрессивности в ее тоне не было, просто сказалась привычка приказывать. И охрана со стволами наперевес на сигнал не бежала. Никакого движения крупных биообъектов в соседних помещениях.

– Будем считать, что в принципе мы договорились.

Шон негодующе посмотрел на мать.

– Идеи интересные, только хотелось бы услышать ответы на несколько моих вопросов, а то получается игра в одни ворота. Сходи, – сказала она сыну, – принеси мой ноутбук, надо посмотреть, что там такое на этом диске.

Он молча вышел в соседнюю комнату, оставив дверь открытой.

– Спрашивайте, – согласился я, усаживаясь поудобнее, – но на любой вопрос ответа не обещаю.

– Возможность сходить туда?

– Нет, – сразу ответил я. Это мы заранее с Лехой обсуждали и отвергли. Посторонние ничего не должны подозревать. – Любые материальные вещи, но не живые. Никаких людей, кошек и аквариумных рыбок. Получим на другом конце труп.

– А если я захочу послать Эрику что-то материальное, вне рамок нашего соглашения?

– Хоть вагон, за отдельную плату, но список покажете сначала мне. Наличие танков или реактивного двигателя объяснить будет невозможно. Да и кое-какие, безобидные с вашей точки зрения, предметы могут вызвать ненужные вопросы даже среди его товарищей. Мы совершенно не нуждаемся в подобной рекламе.

– Я так понимаю, – помолчав, продолжила она, – заранее зная о том, что по возвращении память стирается, многие не слишком держат язык за зубами о прошлой деятельности?

– По-разному. Люди не одинаковы. У одних рот не закрывается, хочется доказать, какой ты великий и необходимый был на Земле, другие совершенно не любят делиться воспоминаниями. Там, кроме бывших больных, разных видов сдвинутых сектантов и вполне нормальных людей, имеется большая прослойка бандитов, смывшихся от правосудия, и непременные агенты спецслужб, которых заслали практически все государства Земли. Очень редко такие люди рассказывают о своих подвигах. Но если вы имеете в виду то, о чем я подумал, то да. У меня есть, кроме вас, десяток очень конкретных наводок на людей, способных пойти на сделку, которую я предложил вам. Вы, как бы это сказать, наиболее солидные, без трупов за спиной и с личной заинтересованностью. Но вы не единственные.

– А вот эта девочка, – показав на Черепаху, поинтересовалась она, – зачем присутствует? Она за все время не сказала ни одного слова.

– Ну, Шон тоже был не слишком разговорчив, – возразил я, – можете считать ее моим заместителем. Если по каким-то причинам я не смогу выйти на связь – это сделает она.

Вошел Шон и, поставив на стол ноутбук, вставил в него диск.

– Еще вопрос, – сказала Джоан, – удовлетворите мое любопытство. Что это за странный акцент, с которым вы разговариваете. Точно не русский.

– А что, заметно? – удивился я.

– Есть, – подтвердила она. – И, кроме того, прекрасно объясняясь на африкаанс, вы иногда явно машинально вставляете слова из другого языка, по смыслу понятно, но мне лично кажется, что это иврит.

«Ай-ай, – подумал я, – лучше надо следить за речью».

– Гораздо правильнее я объясняюсь на русском, – ответил ей, – а проблема возникает из-за того, что практически в одно время учил два языка.

Джоан вопросительно посмотрела на Шона, который уже пристально изучал содержавшуюся на моем диске информацию.

– Ничего не могу сказать сейчас, – сказал Шон в ответ на ее взгляд, – спецификации имеются, но не мой профиль. Надо показать специалистам. Вот это три роторные автоматические линии для производства патронов. Итальянское производство, фирма Elio Gualandi & C, производительностью двадцать пять тысяч патронов в час.

Это на перспективу, мысленно пояснил я, но рот открывать не стал. Никто не заставляет запускать на всю мощность, а вот продублировать линии на всякий случай не мешает. Такие большие объемы на сегодняшний день нам не нужны.

– «Контроль качества патронов, – читал Шон, – осуществляется при помощи итальянского компьютеризированного измерительного комплекса марки “STAS”». Тут нужно выяснить цену, проконсультироваться с юристами на предмет законов. А вот это что-то для высокоточных операций. Целый каталог промышленных роботов и станков с ЧПУ. Ну, а дальше, – сказал он, глядя на экран, – вообще прямо написано: «автоматизированный комплекс “Модуль” по изготовлению патронов». Каждую минуту он может производить до тысячи штук, – прокомментировал Шон. – При этом «Модуль» способен выпускать самые разные типы патронов, в том числе и спортивно-охотничьи. Так, вот еще: «Оборудование для заготовительного, гильзового, пулевого и снаряжательного цехов». Это что-то русское, еще семидесятых годов. Что именно? Это или можно и другое того же типа? – спросил он меня.

– Если можно лучше, почему нет? – не стал возражать я. – Сравним производственные мощности и цену. Это писалось заочно, там. Что люди помнят.

– Так, – решительно подвела черту под обсуждением Джоан. – Будем последовательны. Человека, отправляющегося в ЭГО, мы обязательно найдем. Хотя я вполне вам верю, проверка не помешает. Вот это, – сказала она, забирая пакетик с бриллиантами, – отдам на проверку и реализацию. Есть у меня ощущение, что нам придется еще неоднократно встречаться по разным вопросам. Вам проще будет приехать в Йоханнесбург, чем мне в Москву. Я понимаю, – сразу пересекла она возражения, прежде чем я успел открыть рот, – вам очень не хочется светить настоящие имена и паспорта. Австралийский или канадский устроит? Подлинный и абсолютно чистый за ваши же деньги от реализации бриллиантов?

– Беру любые паспорта на любые имена, с нашими фотографиями, – ответил я сразу. – Европейские, американские, австралийские, южноафриканские. Если потребуется ездить за границу, это будет лучше. Фотографии…

Черепаха отошла от стены и положила на стол мою и свою фотокарточки как раз необходимого размера. Была такая мысль, но, что мадам сама заговорила, так гораздо лучше. Никаких услуг, за которые потом чувствуешь себя обязанным. Деньги – товар.