Честь самурая - Эйдзи Есикава

«Есть ли какая-нибудь возможность усомниться в истинности полученных посланий?» — таким вопросом задался Кацуиэ.

Он был потрясен даже в большей степени, чем когда ему довелось узнать о гибели Нобунаги.

Если кому-то и впрямь удалось сокрушить войско Мицухидэ в ходе «заупокойной службы по его светлости», опередив Кацуиэ, такими полководцами могли оказаться разве что Нобутака, или Нива Нагахидэ, или кто-нибудь из старших соратников клана Ода, живущих в столице, причем им наверняка пришлось действовать в союзе с Токугавой Иэясу, который все это время провел в Сакаи. Но в этом случае война затянулась бы надолго и не закончилась бы за один день. В клане Ода не было человека более высокопоставленного, чем Сибата Кацуиэ, и он осознавал, что, поспей он на место своевременно, все глядели бы на него снизу вверх и без всяких споров признали главнокомандующим в смертельной схватке с кланом Акэти. Так оно и вышло бы естественным образом.

Кацуиэ никогда не относился к Хидэёси с пренебрежением, которого тот на первый взгляд заслуживал. Напротив, он хорошо знал Хидэёси и высоко оценивал его способности. Тем не менее для него оставалось загадкой, каким образом Хидэёси удалось возвратиться из западных провинций с такой быстротой.

На следующий день Кацуиэ распорядился обнести свой лагерь временными укреплениями. Он выставил заставы на дорогах, всех путников, идущих из столицы, его воины останавливали и тщательно допрашивали.

Каждую крупицу новостей, которую удавалось получить, немедленно передавали в ставку по цепочке. Исходя из полученных сведений, не оставалось сомнений в том, что клан Акэти уничтожен, а крепость Сакамото пала. Более того, по рассказам некоторых путников, на протяжении двух дней они видели пламя и черный дым над Адзути и его окрестностями, а кое-кто рассказывал, что князь Хидэёси послал часть своего войска в Нагахаму.

На следующий день на душе у Кацуиэ было так же тревожно, как и накануне. Он все еще не понимал, каким должен быть следующий шаг. Кроме того, он испытывал чувство стыда. Издалека, из северных провинций, привел он свое войско, и мысль о том, что Хидэёси ухитрился опередить его, была невыносима.

Что ему надлежало делать? Естественная обязанность первого из старших соратников клана Ода состояла в том, чтобы напасть на Акэти и уничтожить их, но эту миссию успел выполнить Хидэёси. Так что же в сложившихся обстоятельствах могло стать главным и срочным делом для Сибаты? Что следовало совершить с учетом того, что Хидэёси только что доказал свое полное превосходство?

Мысль о Хидэёси не давала Кацуиэ покоя, становилась все неотвязней. Начав с легкой неприязни не без привкуса зависти, он постепенно проникся к удачливому сопернику настоящей ненавистью. Призвав приближенных, он провел совет, затянувшийся глубоко за полночь. Речь на совете шла только о том, что волновало обескураженного полководца. На следующее утро гонцы и тайные посланцы понеслись из ставки во все стороны. Проникнутое особо дружескими чувствами личное послание Сибаты Кацуиэ было адресовано Такигаве Кадзумасу.

Хотя с гонцом, прибывшим от Нобутаки, сыну Нобунаги уже было отослано ответное письмо, Кацуиэ написал и отправил ему еще одно. Передать письмо должен был старший соратник самого Сибаты, вместе с которым в путь отправились двое умных и высокопоставленных людей. Тем подчеркивалась исключительная важность миссии.

Что касается остальных высокородных представителей клана, то им было разослано свыше двадцати писем. Двое писцов потратили полдня, чтобы переписать их с образцов, надиктованных Кацуиэ. Суть разосланных писем заключалась в том, что их получателям надлежит собраться в Киёсу в первый день седьмого месяца с тем, чтобы обсудить важные дела: кто именно будет провозглашен наследником и правопреемником Нобунаги и каким образом следует разделить земли поверженного клана Акэти.

Созывая всех на совет, Кацуиэ тем в какой-то мере подтверждал свое былое положение первого из старших соратников клана. И впрямь, едва ли кто-нибудь посмел помыслить, что такие важные вопросы можно решить без его участия и не под его руководством. Решив, что созыв совета может оказаться ключом к заветной двери, Кацуиэ оставил нынешнюю ставку и отправился в крепость Киёсу в провинции Овари.

По дороге из рассказов путников, из донесений собственных лазутчиков он узнал, что многие из оставшихся в живых приверженцев клана Ода по своей воле устремились к Киёсу, еще не успев получить от него соответствующего послания. Там уже обосновался Самбоси, внук Нобунаги, сын его старшего — также павшего от рук восставших — сына Нобутады, и благодаря этому многие считали естественным то, что центром клана Ода будет отныне Киёсу. Осторожный Кацуиэ заподозрил, что последние события представляют собой новый хитроумный ход Хидэёси, имеющий целью лишить его, Кацуиэ, права быть председательствующим на предстоящем совете. Это было похоже на Хидэёси.

Изо дня в день в крепости Киёсу разыгрывалось роскошное действо — прибытие к крепостным воротам все новых и новых разодетых всадников.

Отчий край Нобунаги, провинция, управляя которой он начал дело своей жизни, его первая крепость — именно здесь и должен был состояться совет, на котором предстояло обсудить и уладить дела клана.

Постороннему наблюдателю могло показаться, будто оставшиеся в живых вассалы клана Ода собираются только затем, чтобы выказать уважение юному Самбоси. Никто и не заикался о том, что прибыл сюда по призыву Сибаты Кацуиэ или по приглашению Хидэёси.

Но каждый прекрасно знал, что скоро в крепости начнется совет. Ни для кого не было тайной, о чем пойдет речь на совете. Местные жители не знали только одного: дня и часа начала совета. Никто из вассалов не спешил после приема у Самбоси уехать восвояси. Каждый прибыл с изрядной свитой, состоящей из вооруженных воинов, и разместил их в крепостном городе.

От наплыва гостей, резко увеличившего население небольшого городка, и по причине летней жары в Киёсу стало шумно, на улицах и в домах царил беспорядок. Лошади мчались по улицам, чуть ли не сталкиваясь; слуги и челядинцы разных господ постоянно дрались; то там, то здесь вспыхивали небольшие пожары — скучать никому не приходилось.

К концу месяца прибыли оба оставшихся в живых сына Нобунаги, Нобутака и Нобуо, а также все его бывшие военачальники, включая Сибату Кацуиэ и Хидэёси.

Только от Такигавы Кадзумасу не было ни слуху ни духу. Его неявка стала предметом острых и насмешливых разговоров простонародья:

— Такигава с благодарностью принимал все должности, которые предлагал ему князь Нобунага, пока был жив. Он был даже назначен наместником всей восточной Японии. Почему он не торопится принять участие в решении столь важного вопроса? Это с его стороны постыдно.

Другие говорили с еще большей откровенностью и злобой:

— Такигава — мастер строить козни, его верность клану не бесспорна. Вот почему он никуда не торопится.

Так говорили едва ли не в каждом постоялом дворе.

Но не только о Такигаве судили и рядили горожане и гости города. Многие осуждали также Кацуиэ за его опоздание к сражению с Мицухидэ. Причем так говорили представители многих кланов, съехавшиеся сейчас в Киёсу. Разумеется, приверженцы Хидэёси быстро донесли до него эти речи.