Дорога без возврата - Татьяна Николаевна Зубачева

Они, разумеется, не стали спорить. В самом деле – пора.

У себя в комнате Найджел, уже лёжа в постели на приятно скользящей под телом крахмальной простыне и закрыв глаза, сразу, как всегда, увидел её. Она – белая, кожа у неё светлая, а глаза – ореховые, а волосы кажутся тёмными и вдруг отливают золотом, а губы чуть пухлые, как… да нет, глупости, она – белая. Хотя зачем тогда поселилась по соседству с Цветным и ходит на общие курсы?

Как раз их уроки начинаются через полчаса после тех лекций, и он приходит пораньше, сидит на ограде, читает учебник, пока с тех курсов расходятся, и она проходит, на него не глядит, а уж он-то глаз от книги не поднимает, и всё равно видит её. И на танцах, правда, давно, но видел. Тогда на Новый год устроили большой бал, вроде ковбойского, любой мог прийти. Он, конечно, знал своё место, держался в том зале, где как само собой собрались цветные, но перегородки ажурные, и он её видел, как она танцевала с каким-то парнем. Танцевал тот грубо, не держал, а лапал, и вообще… неприятный тип. Но ему-то что за дело до её парня? Странно, она – белая, а ему приятно на неё смотреть. И имя у неё красивое, он слышал, её называли Моной. Мона… Мона… Мона…

Он спал, лёжа в привычной с детства, с питомника позе, и улыбался, и во сне продолжая повторять её имя.

А с утра опять та же будничная круговерть. Завтрак, утренняя уборка, смена, помочь Мету с ленчем, уборка, ленч, вторая смена, обед и… и школа! Стоило Найджелу вспомнить об этом, как всё становилось другим.

– Мет, Роб, я в школу.

– Валяй, – Роберт ест сосредоточенно, как всегда перед важным делом. – Мне месячный баланс подводить.

– Ясно. А ты, Мет?

Метьюз задумчиво качает головой, глядя на Роберта. Ну да, конечно, он останется варить для Роберта кофе, подбирать и подкалывать счета и квитанции, проверять записи. Найджел почувствовал себя неудобно: месячный баланс – дело серьёзное, Роберт недаром за неделю до срока берётся, чтоб всё в порядке было. Дело растёт, и заботы растут. А тут ещё письмо было, из Спрингфилда, что парни из госпиталя собираются приехать к ним, посмотреть, что тут и как. Чтоб их спокойно принять и не дёргаться, с банком надо всё уладить даже раньше срока. А он намылился…

– Я тоже тогда останусь.

– Нет, иди, – твёрдо отвечает Роберт и улыбается. – А то, у кого мы списывать будем.

– Точно, – смеётся Метьюз. – Зачем деньги тратить, когда задарма можно.

И Найджел, сразу вспомнив, как один из их класса вздумал давать свои тетради прогулявшим уроки за деньги, хохочет вместе с братьями. Шустряка быстро проучили, теперь как анекдот рассказывают.

– Решено, – встаёт Роберт. – Вали, Найдж, не болтайся тут.

Но Найджел уже убежал к себе переодеваться. Джинсы, кроссовки, яркая ковбойка, ветровка – рабское они теперь даже для работы в саду не надевают, только если с углём надо возиться.

Роберт перебирает, раскладывает по письменному столу счета, квитанции и книги. Найджел сбоку, чтобы не помешать, открыл ящик, где они держат учебники и тетради.

– Роб, подвинься.

– Мг-м, – Роберт переступил, не отрываясь от своих бумаг.

Найджел отобрал нужные учебники и тетради, сложил их в недавно купленную специально для школы сумку, похожую на портфель.

– Ну, – в холл вошёл Метьюз, – покажись. Хорош, Найдж, удачи.

– Удачи! – откликнулся он, скатываясь о лестнице.

Захлопнув за собой дверь, Найджел спустился с террасы – нужно подумать, как её переоборудовать, не всё ж вместо бросовой кладовки использовать – вышел на «цветную» улицу и, широко свободно шагая, пошёл в школу. Время на границе дня и вечера, запах молодой листвы и весенних цветов. Весна. Как всё-таки всё хорошо!

Школа была недалеко и тоже на границе Цветного квартала, чтобы ученики и слушатели различных курсов свободно подходили с любой стороны. Вернее, это здание недорогих общедоступных курсов, где открыли классы для взрослых. Подстриженный газон, кирпичная невысокая изгородь, на которой удобно сидеть, несколько старых раскидистых деревьев.

Ещё на подходе Найджел понял, что опоздал: дневные курсы уже разошлись, так что Мону он не увидит. Обидно! Сегодня что, их раньше звонка отпустили? Но ничего с этим не поделаешь. Найджел огорчённо вздохнул и не спеша пошёл через лужайку к входу.

Их классы размещались на первом этаже. При всём свободомыслии и предписанной русской комендатурой расовой терпимости администрация с мудрой предусмотрительностью не то чтобы изолировала, а отделяла классы, где преобладали цветные, от курсов, где так же преобладали белые. Временем занятий и расположением аудиторий.

Найджел заглянул в свой класс. Там ещё никого не было. Он первый. Бросил сумку на свой стол и пошёл в курилку. Курить он не любил, но надо же куда-то деться до звонка.

И уже подходя к курилке – небольшой комнате рядом с туалетами, и занятый своими мыслями, едва не налетел на… Мону?! Что она здесь делает? Но он уже увидел её подпухшие веки и нос, как после плача, и потёкшую от ресниц тушь. Она плакала?

– Тебя обидели? – спросил он, сам от себя не ожидая такой смелости. – Кто?!

– Нет, – она удивлённо, но без страха смотрела на него. – Я в порядке, спасибо.

Но не ушла, а продолжала стоять, глядя на него. Найджел улыбнулся внезапно пересохшими губами.

– Рад… рад слышать, – он судорожно сглотнул, не заметив, что не сказал положенного обращения. – Могу я чем-то помочь?

– Спасибо, – она улыбнулась с горькой откровенностью человека, которому уже нечего терять. – Мне никто не может помочь, – и снова улыбнулась. – Спасибо за предложение, но… нет.

Найджел снова вздохнул, приводя мысли в порядок, улыбнулся.

– Можешь всегда рассчитывать на меня. Я – Найджел, Найджел Слайдер.

Она с прежним выражением решимости улыбнулась в ответ.

– А я Мона Теннисон, – и… и протянула ему руку. – Приятно познакомиться.

Найджел бережно коснулся своими пальцами её ладони.

– Да, очень приятно.

Послышались шаги и голоса. Найджел узнал голоса одноклассников и сразу предложил:

– Я провожу? – кивком показывая на боковой выход.

Мона кивнула.

– Да, спасибо.

Но их уже увидели. Нет, никто им ничего не сказал, но Найджел – он шёл сзади, прикрывая собой Мону, – спиной, затылком чувствовал их взгляды и знал, что в оставшееся до урока время его допросят и вынесут приговор.

– Спасибо, – ещё раз поблагодарила Мона уже на крыльце.

– И… и когда мы увидимся? – Найджел сам удивлялся своей смелости.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Я, наверное, уеду.

– Почему?! – вырвалось у него.