Палач, сын палача - Юлия Андреева

К сожалению, проводивший допрос Иероним Тенглер не позволил оставить на голове испытуемой ни одного волоска, так что Филиппу пришлось сначала аккуратно срезать волосы ножницами, а затем, предупредив Магдалину, чтобы она не боялась, облил ее голову спиртом и поднес к ней факел. На несколько секунд голова фрау Бэка превратилась в факел, но Филипп тот час затушил пламя.

Как обычно, для палача время в пыточном зале шло быстро. Баур дважды отходил от подследственной, для того чтобы промочить горло, каждый раз возвращаясь на свое место.

Он уже зажимал в тисках ее большие пальцы, умудрившись не повредить их при этом, и подвешивал ее за связанные за спиной руки. Подняв Магдалину к прокопченному потолку, он резко отпустил винт, так что женщина полетела вниз. Но не успела Магдалина коснуться пола, как Баур снова схватился за винт, и она повисла, вопя от боли и теряя сознание.

Два взлета и два сокрушительных падения – как будто достаточно? Он вопросительно поглядел на судью, ожидая приказа остановиться.

Похоже, истязаний действительно было предостаточно. Ему разрешили развязать госпожу Бэка, вправив ей суставы. Взмокнув и чувствовав себя уставшим после пытки, Филипп попросил подменить его Офелеру, которому, как медику, было привычнее, нежели Бауру вправлять всевозможные вывихи. Подойдя к двери, за которой стучал зубами от страха и радости за мужество своей супруги Йохан Бэка, Филипп устало улыбнулся ему, протягивая руку. Мужчины обменялись рукопожатиями. После чего Бэка вручил Филиппу обещанный кошелек. Судья утомлено поднялся со своего места, разрешая писарю написать, что Магдалина Бэка полностью оправдана и дело закрыто.

Довольный таким исходом дела бледный и взволнованный Офелер подошел к пострадавшей, желая оказать ей необходимую медицинскую помощь и сократить страдания.

В этот момент все услышали истошный вопль Магдалины, которая, увидев приближающегося к ней нового судебного исполнителя, решила, что пытки будут продолжены, и от страха признала себя ведьмой.

Не поняв до конца, что произошло, Филипп Баур бросил кошелек в руки убитого горем мужа, устремившись к судье и заверяя на ходу господина Бэка, что он сейчас все уладит.

Но было поздно! По распоряжению судьи писарь зачеркнул фразу о признанной невиновности госпожи Магдалины Бэка, сообщив о полученных от нее в ходе пыток признаниях.

Униженный происходящим Филипп Баур не мог поверить, что с ним так обошлись. Снова и снова он умолял окружного судью Тенглера не принимать полученных уже после окончания дознания признаний фрау Бэка, ссылаясь на временное помутнение рассудка испытуемой.

Но, что тот мог сделать, когда Магдалина Бэка покаялась в присутствие свидетелей?

В бешенстве Филипп ходил по пыточному залу, еще и еще раз перетасовывая в голове этапы проведенной пытки. Пытаясь понять, что же лично он сделал не так. Ведь выдержи проклятая Магдалина Бэка еще несколько минут, она сейчас была бы свободна. Волосы – что волосы – они выросли бы, а синяки зажили. Филипп мог поклясться перед иконами, что ни один сустав, ни одна косточка на теле жены Бэка не была сломана, а места, где пришлось выжигать волосы, хоть и были черны от копоти, но их было довольно три-четыре дня смазывать маслом, для того чтобы кожа утратила красноту.

Все что он сделал, было безупречным, и, окажись в этот момент в тюрьме сам Петер Миллер, он сумел бы по достоинству оценить ювелирную работу палача. Но Петера Миллера не было в городе, в то время как другие палачи вдруг как по команде окрысились на несчастного Баура, считая его повинным в злой участи Магдалины Бэка.

Теперь каждый из них считал его – сделавшего все, чтобы спасти женщину – чудовищем, и каждый жаждал крови его жены и дочери. Вот с чем, а не с потерей денег, не мог смириться Филипп Баур.

Если она продолжает запираться, то пусть судья предложит ей доказать свою невиновность судом божьим через раскаленное железо. Все ведьмы согласны на это испытания, так как они знают, что дьявол предохранит их от ожога. Вследствие этого, однако, подобное испытание им не разрешается.

Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»

На следующий день судья приказал продолжить допрос Магдалины Бэка. На этот раз палачу следовало вытянуть из признавшейся в служении дьяволу ведьмы имена ее сообщниц. Для чистоты эксперимента Магдалина была передана в руки дежурившего в тот день Михеля Мегерера, и тот в присутствие судьи, писаря и стражи получил от нее необходимые сведения.

Во-первых, Магдалина Бэка назвала самую злющую ведьму Оффенбурга, погрязшую в разврате и пороке, жену второго палача Филиппа Баура Жанну Баур, преступлениям которой, по словам Магдалины, не было конца. Оговаривая жену пытавшего ее палача, женщина желала отомстить за свою загубленную жизнь, так как, живя с судебным исполнителем и постоянно слушая истории об осужденных ведьмах, она прекрасно понимала, что, что бы ни обещали ей судьи, закончит она свою жизнь на костре. При этом Магдалина не понимала, да и не могла понять, что всеми своими действиями Филипп Баур пытался защитить ее. Куда ей, если это не пожелали понять даже служащие и учащиеся у второго палача города судебные исполнители. Правда, оклеветать еще и дочь ненавистного Филиппа у Магдалины не хватило смелости. Уж слишком нежной и невинной казалась девушка. Фрау Бэка милостиво пожалела невесту, посчитав, что с Филиппа будет достаточно и того, что вместе с Магдалиной сожгут его драгоценную Жанну.

Второй она назвала жену судебного исполнителя Герберта Веселина Гертруду и далее всех остальных жен судебных исполнителей, исключая из числа ведьм жену палача Миллера, так как Петер спас ее во время проведения рейда, дав охрану до самого дома, и жену допрашивающего ее на второй день палача Михеля Мегерера – Катрину Мегерер, так как по мнению Магдалины, второй день по мягкости проводимых с ней приемов значительно отличался от первого, когда ее допрашивал изверг Баур. На самом деле, все отличие состояло, прежде всего, в поведении самой Магдалины, которая в первый день следствия все отрицала, провоцируя, таким образом, усиление пытки, а во второй день начала давать показания. Так что, какое бы то ни было применение силы было просто не нужно.

* * *

Через три дня после начала дознания по делу Магдалины Бэка ее муж Йохан Бэка получил счет за арест, содержание жены под стражей, проводимые пытки, а также предписание либо оплатить, либо подготовить лично костер для сожжения Магдалины.

Не желая выставлять на всеобщее обозрение свое горе, господин Бэка обратился к бургомистру с жалобой относительно непомерных трат, свалившихся на его голову в связи с делом жены. В своей жалобе Йохан Бэка просил дать ему скидку, учитывая прошлые заслуги и то, что сам участвовал в аресте собственной супруги, и стало быть не должен платить за это.

Бургомистр ознакомился с письмом Йохана Бэка и оставил его жалобу без ответа. Но на самом деле Бэка и не ждал ничего другого. Стареющий, лысеющий, с брюшком после смерти своей первой жены он сначала занимался воспитанием и образованием своих детей, и когда те оставили его дом, заведя собственные семьи, Бэка долгое время думал, что его жизнь закончилась и пора умирать. Именно в это время на пути его вдруг неожиданно засветилась светом утренней звезды Магдалина. Молодая, если не сказать юная, красавица соседка была на двадцать пять лет моложе своего неказистого мужа. Она всегда жила в домике напротив роскошного дома Бэка, она была ребенком, девочкой, подростком. Прежде, живя с женой и детьми, Йохан Бэка ни разу не подумал о соседской девочке, как о ком-то, кто мог скрасить его старость.