Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк

Рольф положил руки на спинку ее стула.

— Вечер окончен, дети мои, — произнес он. — Завтра нас ждет долгая и трудная дорога, поэтому вам пора на покой. Можете взять каждый по свечке, чтобы осветить свой одинокий путь в спальню.

Они застыли на месте, окаменев, превратившись в безмолвные статуи и лишь бросая разъяренные взгляды друг на друга и на своего предводителя. В воцарившейся зловещей тишине был ясно слышен тихий звук капающего на пол воска со свечи, лежащей на краю стола. Да в очаге громко потрескивал огонь. Наконец, кто-то один несмело улыбнулся, за ним усмехнулся другой, хохотнул Густав, и все телохранители, качая головами, похлопывая друг друга по спине и дуя на обожженные ладони, принялись поднимать опрокинутые бокалы, надеясь отыскать в них хоть несколько капель бренди, а затем они, подчиняясь приказу принца, разошлись по своим комнатам. Их беспрекословное повиновение показалось Анджелине наиболее поразительным из всего, что она видела и слышала за ужином.

Все это безумие так быстро началось и так внезапно кончилось, что последний синий огонек горящей на столе лужицы бренди угас, исчерпав себя, в ту минуту, когда шаги телохранителей затихли наверху. Глядя на страшный беспорядок на столе, Анджелина невольно почувствовала благодарность к человеку, положившему конец этому безобразию — и тут же быстро подавила в себе доброе чувство к принцу.

— Ну и бардак! — только и сказала она.

— Сейрус приберет. Думаю, мы предоставим ему самому управиться со всем этим.

Он двинулся на свое место, взял бокал и тяжелую огромную бутылку бренди, стоящую рядом. Рольф и глазом не моргнул, когда острый край разбитого бокала впился в его обожженные пальцы. Он только замер, на секунду задержав дыхание.

— Вы поранились, и в этом нет ничего удивительного, — произнесла Анджелина резким тоном, нервы ее все еще были натянуты, как струна, и напряжение только начало отпускать ее. — Что заставило вас так варварски поступить с вашими людьми?

— Чтобы расцепить грызущихся псов, надо окатить их водой. Больше ничего не поможет.

Золотистые ресницы Рольфа скрыли от Анджелины выражение его глаз, а по ровному тону голоса принца нельзя было догадаться, что творится у него на душе.

— Но это же не псы, а люди — произнесла она.

— Как вам будет угодно. Пусть так. Но это — дерущиеся люди, тренированные и подготовленные к сражениям и поединкам, причем к поединкам с воздухом, с химерой, с ничем, лишь бы поиграть мускулами и показать свое мастерство. Это люди действия, вынужденные проводить время в бездействии. Люди, изнуренные неделями бесконечной дороги, вымотанные вконец, идущие по следу за целью, лично им совершенно ненужной. Поэтому они сами создают себе отдушины, выход накопившейся энергии. Она никогда никому не разрешат остановить себя, остановиться они могут только сами.

— Значит, существует хоть что-то, чего вы не можете им запретить.

— Я не хочу запрещать. У меня нет времени на обиды.

— Но почему вы просто не приказали им остановиться, когда их забава зашла слишком далеко? — спросила она, уверенная в полной разумности и обоснованности такого вопроса.

— И каков был бы результат? — принц нетерпеливо пожал плечами. — Я уже объяснил вам. Внешнее повиновение и затаенная в душе обида — не слишком ли большая цена? А затем открытый гнев и подозрение в том, что у меня есть любимчики — потому что я не прекращал весь этот балаган до тех пор, пока в него не втянули Оскара. Вы, Анджелина, должны прежде хорошо поразмыслить, а потом уже осмеливаться учить меня, как мне поступать с моими людьми.

От его последних колких слов румянец заиграл на щеках Анджелины. Она поджала губы, встала и скрестила руки на груди.

— У вас есть какая-нибудь заживляющая мазь, чтобы смазать пораненные руки?

— В этом нет никакой необходимости.

— Когда у вас произойдет заражение крови, будет уже поздно. Я уверяю вас, это вполне может случиться. Наш климат способствует инфекционным недугам.

Он взглянул на нее тяжелым потемневшим взглядом.

— Я же сказал вам, в этом нет необходимости.

— Я думаю, — выпалила она, упрямо подняв вверх подбородок, — вы слишком много выпили за ужином и поэтому не чувствуете боли!

— Тогда вам стоит также подумать и о том, что это сделано намеренно и с расчетом на длительное пребывание в таком состоянии.

— Ну если вы добивались именно этого… Конечно, я лезу не в свое дело. Мне ведь совершенно все равно, как, где и когда вы умрете.

— А если моя кончина к тому же будет происходить в мучительных корчах, зрелище этого доставит вам, я думаю, немалое удовольствие, — сказал он, кривя губы в усмешке, и делая ей знак рукой, в которой держал бутылку бренди, следовать за собой наверх.

— Как вы проницательны! — откликнулась она.

Гордо расправив плечи, Анджелина направилась впереди него вверх по ступеням. Мысль о том, что они опять останутся наедине в спальной комнате, не давала ей покоя.

От его неслышной поступи за спиной Анджелину охватила нервная дрожь. Они шли наощупь в темноте. Теперь уже она не могла говорить с ним так дерзко и отважно, как в зале, в страхе предчувствуя то, что он потребует от нее, когда закроется дверь спальной.

Анджелина слегка вздрогнула, когда принц выступил из-за ее спины, чтобы распахнуть дверь перед ней, и приняла как данность то, что он плотно захлопнул дверь спальни за собой.

Постель была разобрана. Заново разожженный огонь весело полыхал в камине, и вереница свечей в подсвечнике, стоящем на столике в центре комнаты, ярко горела, освещая лежащие здесь же льняные бинты, бутылочку камфорного спирта и баночку с мазью. Анджелина окинула взглядом собранные на столике лекарства и бинты, прежде чем вопросительно взглянуть на Рольфа.

— Похоже, Сейрус — отличный слуга. Спокойный, умелый, хороший повар. И главное, очень предупредительный, даже наперекор вашей воле…

— Да, временами он слишком много берет на себя.

— Если бы он брал меньше, это вам вряд ли понравилось бы. Не так ли?

— Нет, не так. Во всяком случае раньше было не так. Но теперь я начинаю над этим задумываться, — и не давая ей времени поразмыслить над тем, что он имел в виду, Рольф продолжал: — Так как вам доставляет удовольствие совать нос в мои дела, может быть, вы на этот раз займетесь моими ранами или, если это вам больше нравится, поиграйте в няньку, потешьте свой материнский инстинкт, ведь женщины уверены, что в каждом мужчине сидит ребенок, требующий ухода и заботы. Одним словом, в любом случае я в вашем распоряжении.

Он поставил бутылку с бренди и бокал на столик. Гибкими движениями взял стул и, усевшись на него, оперся локтями о край столика, вытянув руки ладонями вверх. Яркий свеч свечей высветил его лицо, бросая золотистые блики на кожу, подчеркивая крупную лепку скул, багровые царапины вдоль всей щеки и оставляя в тени глаза в глубоких глазных впадинах.