Унесенные страстью - Джоан Хол

— Разумеется, нет! — с достоинством возразила Линдсей. — Просто я доверяю своей дочери, ее здравому смыслу.

— Здравому смыслу? — горько рассмеялся Райан. — Вы полагаете, Логан и Эшли проявили здравый смысл? Давно ли они вообще знают друг друга?

Линдсей опустила глаза, понимая, что на этот вопрос лучше не отвечать.

— Не отмалчивайтесь, — приказал он, верно истолковав ее колебания. — Рано или поздно я все равно выясню.

«Чем позже, тем лучше!» — мысленно заметила Линдсей. Однако выхода не было. Она откашлялась, сглотнула и пробормотала:

— Неделю.

— Неделю?! — вскричал он, и посетители за соседними столиками начали оборачиваться. — Боже правый, что за кретины!

— Райан, прошу вас! — взмолилась Линдсей, не желая привлекать к себе внимания любопытствующих.

Но в этот миг у стола вырос официант с подносом.

Линдсей откинулась на спинку стула и с облегчением перевела дух. Ужин выглядел очень аппетитно, а запах от него шел просто божественный, однако при одной мысли о еде к горлу у нее подступала тошнота.

— Не желаете ли еще напитков? — поинтересовался официант.

— Спасибо, не надо, — хором ответили оба.

— Приятного аппетита. — И официант удалился.

— Не знаю, как вы, а я умираю от голода, — признался Райан, окидывая жадным взором огромный кусок мяса на тарелке. — Давайте продолжим разговор после еды.

У Линдсей аппетит пропал совершенно, но признаваться в этом она не собиралась. Лучше уж воспользоваться объявленным перемирием… или, по крайней мере, передышкой в словесной битве.

Подцепив на вилку кусочек жареной рыбы, она поднесла его ко рту. Соблазнительный запах соуса дразнил ноздри. Линдсей глубоко зажмурилась, вздохнула и отправила кусочек в рот. А за ним — еще один… Ничего страшного не случилось — напротив, тошнота исчезла, и аппетит, к ней вернулся.

Твердо, решив наслаждаться ужином, несмотря ни на что, Линдсей выдавила улыбку и начала невинную застольную беседу.

— Рыба просто чудесная, — заметила она. — А как ваш бифштекс?

— Хорош. — Он отправил в рот еще кусок, методично прожевал и добавил: — Да и картошка с салатом, тоже недурны. — Он перевел взгляд на ее нетронутый гарнир. — Ешьте овощи, они полезны для здоровья.

Линдсей с трудом удержалась от улыбки — так похож сейчас был Райан на родителя, дающего указания ребенку. Впрочем, она и сама, когда ей случается обедать с дочерьми, должно быть, ведет себя не лучше.

Заметив, что она улыбается, Райан вопросительно выгнул бровь.

— Простите, не смогла удержаться, — еще шире улыбнулась она. — Вы воспитываете меня, как отец ребенка… мне подумалось, что я и сама часто веду себя так же.

Он добродушно рассмеялся в ответ, и Линдсей едва не уронила вилку — так отдался во всем ее существе этот густой, басистый, неожиданно очень теплый и добрый смех.

Линдсей растерялась и несколько секунд молча смотрела на Райана, не понимая, что сказать или сделать дальше.

— Ешьте картошку, пока не остыла, — усмехнулся он, указывая вилкой на ее тарелку. — Салат подождет — он и так холодный.

— Ладно, сдаюсь! — открыто рассмеялась она. — Придется попробовать.

И усердно принялась за гарнир.

— Так-то лучше, — пробормотал Райан, прикончив свою порцию. — Снова чувствую себя человеком.

Линдсей — у нее на тарелке тоже почти ничего не осталось — кивнула и улыбнулась в ответ.

— Не желаете ли десерт? — У стола, словно по мановению волшебной палочки, снова вырос официант. — Или напитки?

— Мне ничего не надо, спасибо, — покачала головой Линдсей. — А вам, Райан?

Поколебавшись, он сказал:

— Мне тоже не надо. Посчитайте, пожалуйста.

Заметив его нерешительность, Линдсей подождала, пока официант отойдет от стола, и заговорила:

— Райан, если вы хотите чего-то еще — десерта, пива или…

Он резко, нетерпеливо мотнул головой, и она смущенно замолчала.

Как видно, Райан возобновил боевые действия! Что ж, она ему спускать не собирается! Линдсей почувствовала искушение оплатить свою порцию самой — можно себе представить, как разозлит Райана такое предложение.

Что за невозможный человек! — внутренне кипела она, выходя вместе с ним из ресторана. Остается надеяться, что Логан характером пошел не в папашу. Иначе Эшли можно только пожалеть.

С покойным Джеффри Линдсей повезло — мягкий и добрый, он, кажется, ни разу за все годы совместной жизни не повысил на жену голоса. Замужество за угрюмым и придирчивым тираном — таким, как, к примеру, этот Райан Каллахан, — казалось ей страшнее смерти.

Однако Эшли сейчас влюблена и счастлива — так же, как и ее сестра Мэри. Линдсей радовалась за обеих дочерей и от души желала им счастья длиной в целую жизнь — с теми мужчинами, которые предназначены им судьбой.

Самой же ей для счастья достаточно магазина, уютной квартиры и любимой кошки.

Едва они вышли на улицу, Линдсей обернулась, чтобы пожелать Райану доброй ночи. Он шел за ней по пятам, и, повернувшись, она уткнулась взглядом в пульсирующую синюю жилку у него на горле.

— Я не отказался бы выпить кофе, — протянул он.

Линдсей отступила на шаг. Потому, что неудобно стоять к человеку вплотную, поспешно объяснила она себе. А вовсе не потому, что тепло, исходящее от его мощного тела, дразнит ее, а мужской запах будит запретные фантазии…

— Не понимаю, — нахмурилась она. — Если вы хотели кофе, почему же не заказали его в ресторане?

— Если помните… — начал он.

Тут из ресторана с шумом и смехом вывалилась подвыпившая компания, и Райан, подхватив Линдсей под руку, отвел ее с дороги.

— Если помните, — закончил он, — мы договорились подождать с разговором, пока не поедим.

— Да… но… — смущенно пробормотала Линдсей.

— Или вы хотите продолжить здесь, на стоянке? — безжалостно прервал он.

— Конечно, нет, — возразила она, — но…

— Тогда, может быть, в машине? — снова перебил он.

— Нет-нет, — затрясла она головой, — но…

— Я надеялся, что вы пригласите меня к себе, — закончил он, не слушая ее, — и угостите чашечкой кофе.

К себе?! У Линдсей перехватило дыхание. Впустить этого огромного мужика в ее уютное гнездышко, слушать, как он бранит своего сына и ее дочь, да еще и кофе угощать — от одной мысли об этом внутри у нее все сжималось. Привести его к себе в дом… да как это возможно, если, стоило ему взять ее под руку, и сердце ее пустилось вскачь?

— Я… я… — Больше она ничего выговорить не могла, как ни старалась.