Куриный бульон для души: 101 история о чудесах - Лиэнн Тиман

Мы с моей сестрой Мишель были в восторге от того, что обе одновременно беременны вторыми детьми. Рожать нам предстояло с промежутком всего в шесть недель. Мой сын Блейк родился на семь недель раньше срока и был совершенно здоров. Моя сестра родила чудесную дочку Кеннеди, которая, увы, не выжила.

Это было самое печальное событие в жизни нашей семьи. Мишель тяжело и медленно приходила в себя.

Блейку было четыре месяца, когда Кеннеди умерла. Всякий раз, заходя в детскую в доме моей сестры, он подходил к определенному месту, смеялся, лепетал и показывал пальчиком. Мы думали, что, наверное, это Кеннеди приходит с ним играть.

Потом Мишель и ее муж переехали в другой дом. Там Блейк уже не видел свою двоюродную сестру и не разговаривал с ней, как раньше. Меня это немного опечалило.

Но однажды вечером, когда Блейку было около двух с половиной лет, мы с ним сидели одни в гостиной, и я укачивала его перед сном. Он вдруг резко сел в кроватке и принялся махать рукой, глядя на стену, смеяться и болтать. Он явно обращался не ко мне, и я снова уложила его. Но Блейк вскочил и побежал к тому месту, на котором был сосредоточен его взгляд.

– Блейк, с кем ты разговариваешь?

– С малышкой, – сказал он и продолжал лепетать.

Потом, взволнованный, вернулся ко мне.

– Мамочка, видишь ту малышку? Видишь? Вон там!

Он словно встретил давно потерянного друга.

Я спросила:

– А как ее зовут?

– Малышка Кенни.

Моя кожа покрылась мурашками. Я подумала, что, должно быть, неправильно поняла его или услышала в словах сына то, во что мне хотелось верить.

Я задала этот вопрос трижды, и все время он давал мне один и тот же ответ: «Малышка Кенни».

И тогда я поняла, что она здесь, в нашем доме, играет с нашим сыном. Я наблюдала за Блейком сквозь слезы, благодаря Бога за то, что он послал Кеннеди побыть с нами. Мне не хотелось, чтобы это заканчивалось. Но десять минут спустя Блейк резко оборвал игру и вернулся ко мне.

Это был одновременно горький и сладкий миг.

Кеннеди по-прежнему приходит в наш дом, хотя не так часто, как мне хотелось бы. Я буду вечно благодарна за то, что Бог позволил мне «видеть» чудо ангелов глазами двухлетнего ребенка.

Бессонные ночи. Отсутствие аппетита. Серое лицо в зеркале. Такой я была в год своей депрессии. Некоторые меланхолики называют это состояние «темной ночью души». Я называла его «последней ступенькой перед смертью».

Иные дни я проводила, свернувшись в позе эмбриона. В другие кое-как функционировала – готовила сэндвичи с арахисовым маслом и вареньем для своего сына. Но в моем доме не было слышно смеха. И жизнь и еда оставались безвкусными.

Я всегда любила закаты, но не в тот темный год. Я не могла наслаждаться оранжевыми и золотыми тонами канзасских сумерек. Все спали, а я сидела, раскачиваясь, в углу ванной комнаты. Сошла ли я с ума? «Клиническая депрессия, – сказал врач. – Организм пошел вразнос. Никто не знает, как это начинается и как заканчивается».

Обычные дела не получались. Музыка не доставляла радости. Рояль стоял в углу гостиной, его клавиши слоновой кости словно насмехались надо мной. Никаких песен. Я заполняла дневник темными и навевающими уныние словами – «печальный», «апатия», «бесполезно». Казалось, ничто в моей жизни не имело значения, и я ненавидела это ощущение никчемности. Мне было жаль моего маленького сына. Я не могла ни играть с ним, ни читать ему книжки. Все карандаши в моей коробке были серыми.

Я пыталась молиться. Бог молчал. Друзья навещали меня, но ни у кого не было готового решения. Кто-то молился за меня, но ничего не менялось. Казалось, в каждом дне по тридцать пять часов, а ночи и вовсе бесконечны. Часы растягивались в месяцы – а облегчение не приходило. Я молила Бога позволить мне умереть.

А потом однажды я села за письменный стол, надеясь, что хоть какая-то творческая искра просочится в мою «потерянность». Я хотела снова писать, создавать текст, наполненный смыслом, жить в своих придуманных персонажах. Я закрыла глаза и обратилась Богу, прося помочь мне: «Пожалуйста, я больше не могу это выносить. Я не знаю, что делать».

Из моей тьмы родился свет, который поманил меня в гостиную. Я вышла из своего тела и увидела Бога возле рождественской елки. Его лик был неразличим. Я не могла разобрать ни одной черты, я просто знала, что Он – Бог. Но еще удивительнее, чем Его внешность, была большая золотая коробка, которую Он протягивал мне. Туман в моем сознании рассеялся, когда я сфокусировала взгляд на белой подарочной этикетке. На ней было написано: «Здоровье».

И вот я снова за столом, бодрствующая и осознающая все с необычайной ясностью. Боясь вздохнуть, я закрыла глаза и стала ждать. Иисус стоял у меня за спиной. Его добрые и натруженные руки, руки плотника, коснулись моей головы, и пульсирующая сила проникла в мой сокрушенный мозг. Тепло его прикосновения, точно медленно льющийся сироп, распространилось от макушки до пальцев ног. Поврежденные синапсы[5] со щелчком вставали на место. Мертвые эмоции оживали, пробуждая личность и волю. Я чувствовала, что чудесное сияние, охватившее каждую клетку моего тела, наполняет меня невероятным даром исцеления.

Я просидела за столом не один час, повторяя «спасибо» на всех известных мне языках.

Тьма отступила, и на ее месте засиял свет душевного здоровья. Я снова хотела жить и быть хорошей мамой.

Я коснулась своей одежды и ощутила каждую ниточку. Мой желудок заурчал от голода. Вырвавшиеся на волю слезы смыли яд самобичевания.

Я перестала чувствовать себя никчемной, ощутив любовь Господа моего. Я потянулась к клавиатуре и написала: «Бог – целитель мой. Аминь».

Я получил по почте уведомление от банка. Нужно было внести хотя бы один платеж по ипотеке до следующего понедельника, иначе начнутся процедуры лишения права собственности.