Женщина – не мужчина - Итаф Рам

Следующим утром, стоя на автобусной остановке, Дейа наконец решилась. Была не была – она поедет в книжный.

– Слушайте, – сказала она сестрам. – Я сегодня в школу не пойду.

– Куда это ты собралась? – поинтересовалась Нора. Она с любопытством глядела на Дейю. А Лейла и Амаль вытаращились на старшую сестру, словно не верили собственным глазам.

– Есть у меня одно дело. – Она нащупала краешек визитки в кармане платья-джильбаба. – Очень важное.

– Что еще за дело? – не отставала Нора.

Срочно требовалась правдоподобная отмазка.

– Поеду в библиотеку, заполню документы на поступление в колледж.

– Без бабушкиного разрешения?

– А если это выплывет наружу? – встревожилась Лейла. – Фарида тебя убьет!

– Как пить дать, – согласилась Амаль. – По-моему, это плохая идея.

Дейа отвернулась. Школьный автобус как раз подъезжал к остановке.

– Не беспокойтесь за меня, – сказала она. – Я знаю, что делаю.

Когда автобус исчез за углом, Дейа выудила визитку из кармана и перечитала адрес: 800, Бродвей, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк 10003.

Только сейчас, вглядевшись в мелкий шрифт, она сообразила, что находится искомый книжный не в Бруклине, а в Манхэттене. Дейю замутило от страха. В Манхэттене она была считаные разы, и то видела его с заднего сиденья дедовой машины. Как же она доберется туда в одиночку? Она глубоко вдохнула. Придется спрашивать у прохожих – собственно, как она изначально и собиралась. Ну так и какая разница, Бруклин или Манхэттен? Она дошла до ближайшей станции метро на Бэй-Ридж-авеню и спустилась вниз по темной лестнице. Сердце колотилось как сумасшедшее: тук-тук-тук. Кругом замелькали чужие физиономии, и на миг Дейю охватило желание развернуться и броситься домой. Но она застыла на месте, глядя, как люди ломятся мимо, слушая, как пищат проездные, когда их прикладывают к турникету. В конце платформы виднелась стеклянная будка, за стойкой маячила мужская макушка. К будке Дейа и направилась.

– Простите, сэр. – Она прижала визитку к стеклу: – Не подскажете, как добраться по этому адресу?

– На Бродвей? – порядком удивился дежурный. – Вам нужен поезд R до Манхэттена.

Дейа непонимающе смотрела на него.

– Сядете на поезд с буквой R, – повторил дежурный помедленнее. – Поедете в сторону центра, Форест-Хиллз – Семьдесят первой авеню. Выйдете на станции Четырнадцатая улица – Юнион-сквер.

Поезд R. В сторону центра. Станция Юнион-сквер. Дейа судорожно старалась все это запомнить.

– Спасибо, – пробормотала она и полезла в карман, где лежал ворох долларовых купюр. – А почем билет?

– На две поездки?

Она не поняла, о чем он.

– Две поездки?

– Да.

– Нет, я только один раз…

– Вам в центр и обратно?

– А-а. – Дейа почувствовала, как загорелись щеки. Он, наверное, принял ее за полную дуру. Но она же не виновата. Откуда ей знать эти американские выражения? Все детство дедушка с бабушкой разрешали им смотреть только арабские каналы.

– Да, – сказала Дейа. – На две поездки, будьте добры.

– Четыре доллара пятьдесят центов.

Почти половина суммы, которую ей выдают на неделю! Дейа просунула теплые купюры в окошко. Хорошо еще, что большую часть карманных денег она откладывает. Тратит только на книги, которые находит на развалах, заказывает по школьным каталогам, даже скупает у одноклассников, которые давно приноровились сбывать ей то, что сами уже прочитали. Конечно, они ее жалеют: у нее ведь нет нормальной семьи.

Издалека донесся грохот. Вздрогнув, Дейа схватила горчично-желтый проездной и бросилась к турникетам. Тут опять раздался грохот, еще более грозный. Вокруг Дейи все пришло в движение, и она поняла, что это грохочут поезда, а к ним рвутся люди. Она тоже заторопилась и, подражая небрежной манере окружающих, постаралась одним плавным движением провести проездной через металлический паз. Карта не считалась, Дейа провела снова, на этот раз аккуратнее. Пип. Сработало! Она протиснулась сквозь турникет.

На полутемной платформе Дейа принялась грызть ногти, тревожно озираясь и подскакивая каждый раз, когда раздавался гул подходящего поезда. Ее внимание привлек мужчина, отошедший в самый конец платформы. Он расстегнул штаны, и на пути полилась струя. Дейа даже не сразу сообразила, что он мочится. Часто задышав, она отвернулась и стала следить за крысой, перебегающей рельсы. Вскоре опять раздался гул, затем далекий свист. Подняв голову, она увидела, что из тоннеля в конце платформы вырывается яркий свет. Шел поезд R. Дейа глубоко вздохнула, когда он прогремел мимо и, дернувшись, замер.

В вагоне было шумно, на Дейю со всех сторон навалился нью-йоркский трудовой люд. Пассажиры с отсутствующим видом пялились в пространство или в свои телефоны. Тут были итальянцы, китайцы, корейцы, мексиканцы, ямайцы – любые народности, какие Дейа только могла себе вообразить, – но в них во всех сквозило что-то очень американское. Что же это было? Может, манера разговаривать – очень громко, по крайней мере, громче, чем она привыкла. А может, уверенные позы – эти люди не стеснялись занимать места в вагоне.

Разглядывая окружающих, Дейа в который раз осознала, что значит быть изгоем. Она не могла избавиться от ощущения, что все вокруг смотрят на нее свысока, будто судьи. «Ты кто такая? – наверняка думают они. – Почему так одета?» В их глазах стремительно зрел приговор. Конечно, со стороны видно, как она испуганно жмется, как от всех шарахается – да еще это ее одеяние, – вот люди и делают скороспелые выводы. Все с ней ясно: жертва деспотической культуры, носительница варварских традиций. Необразованная, неотесанная – никто и звать никак. А может, даже экстремистка, террористка. Целый народ со своей культурой и историей, воплощенный в одной-единственной судьбе.

Беда в том, что как бы окружающие ее ни воспринимали, сколько бы нехорошего о ней ни думали, в собственных глазах Дейа представала немногим лучше. Ее душа разрывалась надвое, колеблющаяся и скованная. Что там, что здесь – все одно: нигде она не была своей.

Дейа чуть ли не пять минут протискивалась сквозь толпу в поисках свободного места. Наконец какая-то женщина сдвинула свой кожаный портфель, чтобы она могла сесть. Дейа загляделась на соседку. Сияющая кожа. Медового оттенка волосы. Идеально круглые очки в черепаховой оправе. Крошечное черное платье. А до чего уверенный вид! Ноги длинные, стройные. На Дейю повеяло ее духами – цветочными. Несомненно, это какая-то важная особа. Если бы она, Дейа, тоже могла стать важной особой! Сколько всего ей хочется сделать, сколько мест посмотреть! Но она – пустое место, и для нее подвиг даже прокатиться на поезде, которым куча народу преспокойно пользуется каждый день.

Женщина тоже взглянула на нее. Дейа изо всех сил постаралась улыбнуться. В этом мире таким, как она, трудно было даже в джинсах и футболке, не говоря уж о хиджабе и джильбабе. Ужасная несправедливость – жить в вечном страхе перед окружающими, перед тем, что они подумают, посмотрев на нее. Теперь-то Дейа поняла, почему Фарида запрещает им носить хиджаб вне школы, почувствовала, как страх может заставить человека отречься от самого себя.