Перешагнув пропасть - Хелен Брукс

— Я… — Глаза ее снова наполнились слезами: это сочувствие было трудно вынести.

— Кофе пойдет тебе на пользу, — сказал Жак, быстро вставая с колен.

Он стоял перед ней совершенно голый, и она невольно сосредоточила взгляд на этом сильном мужском теле. Она слабо улыбнулась, чем удивила и себя, и его, ведь лицо ее было еще залито слезами.

— Может, вы что-нибудь наденете, прежде чем нести чашки с горячим кофе?

— Разумное предложение, — улыбнулся Жак насмешливо, эта ирония относилась к нему самому, и в душе Сэнди что-то потеплело. — Бурная сцена изнасилования прошла не по сценарию, — продолжал Жак, — как правило, я не довожу женщин до слез своей наготой.

— Не сомневаюсь. — Его юмор помогал Сэнди обрести самообладание, однако в ней росло беспокойство. Какую же я устроила безобразную сцену, думала она. Чуть задрожав, она прислонилась к спинке софы и закрыла глаза.

— Тебе холодно, — произнес Жак. Потом она поняла, что он ушел куда-то, ступая почти неслышно босыми ногами по ковру, а через минуту он уже заворачивал ее во что-то мягкое и теплое. Открыть глаза и посмотреть, что это, не было сил.

— Спасибо.

— А вот теперь я сварю кофе.

Сэнди чувствовала, что он все еще стоит перед ней, и когда тишина затянулась, она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее со странным выражением.

— Проявить свои чувства — в этом нет ничего предосудительного. — Ты понимаешь, Сэнди?

— Да. — Теперь она страстно хотела лишь одного: чтобы он надел на себя хоть что-нибудь. Ей было известно, что у французов нет предрассудков по поводу появления на людях аи nafurel[8], в чем можно убедиться у них на пляжах. Но сейчас видеть его вот так оказалось для нее пыткой. А он говорит о чувствах!

— Нет, ты не понимаешь. Ты как жемчужница, спрятавшаяся в своей раковине от бурного моря жизни. Она цепляется за жемчужину, и больше ей ничего не надо.

— А если у нее отнять жемчужину? — спросила Сэнди и сама себе ответила:

— Она потеряет абсолютно все.

— Именно этого ты сейчас боишься? — задумчиво спросил Жак. — Что, открыв раковину и начав все сначала, ты все потеряешь во второй раз?

Он не понимает, подумала Сэнди, и все же как он близок к истине! Сэнди не мигая уставилась на него расширенными от удивления глазами.

— Жак, — она наконец опустила глаза, — я не могу об этом говорить сейчас, я просто не в силах.

Действительно ли он болеет душой за меня, думала Сэнди, или вся эта забота направлена на то, чтобы затащить меня в постель? Он не скрывает, кто он такой в смысле образа жизни, точнее говоря — жизни сексуальной.

Всего какой-нибудь час назад, привезя ее сюда, он сказал, что часто бывает в отлучках, иногда по несколько дней. Неважно, по каким причинам, деловым или личным, он покидает дом, главное ясно — он против постоянных отношений. Есть женщины, которых это вполне устраивает: они наслаждаются мужчиной, руководствуясь принципом «хоть день, да мой». Берут от жизни (и от мужчины) все, а расставаясь, обмениваются на прощанье объятиями и поцелуями.

Она не такая, никогда такой не была. И сейчас не может даже помыслить о том, чтобы раскрыть душу и отдаться телом какому-то мужчине. А уж если до этого дойдет, то мужчина будет принадлежать ей одной.

Жак бесшумно вышел из комнаты, а когда вернулся через несколько минут, на нем были обтягивающие черные джинсы; верхняя часть тела осталась обнаженной, ноги — босыми. И хотя снова ее сердце сладко сжалось при виде поросшей волосами мускулистой груди и широких плеч, это было легче вынести, чем полную наготу. Жак принес поднос с горячим кофе и какое-то время молча стоял перед ней — Сэнди чувствовала на себе его пристальный взгляд.

— Сколько сахара? — Он слегка прикоснулся к ней теплой рукой.

— Два кусочка, пожалуйста.

Налив и себе чашку, Жак присел рядом с ней на софу. Сэнди хотела опустить ноги на пол, но он остановил ее:

— Не двигайся, я помещусь.

Жак положил руку ей на бедро, и, хотя между его и ее плотью было одеяло, прикосновение Жака снова подействовало на нее как ожог. Сэнди не знала, чего ждать: будет ли он расспрашивать ее дальше или продолжит «сцену изнасилования». Но, сидя рядом с ней в этой красивой комнате с мягким освещением, он молча потягивал кофе, видимо занятый своими мыслями.

Сэнди раза два взглянула украдкой на его четкий профиль, всего в футе от нее, и поняла, что смотреть на него ей приятно. Все еще мокрые от купания, черные как смоль волосы покрыли лоб кольцами, а длинные ресницы и волевой подбородок, на котором уже стала проглядывать щетина, придавали его лицу чувственность.

Если бы все было иначе, думала Сэнди, если бы я познакомилась с ним много лет назад, до Айана, когда еще была способна любить и верить, что счастье возможно!

Вдруг она поняла, как опасны эти мысли, и у нее перехватило дыхание. О чем это я? Разве я имею право так думать? Когда бы я его ни встретила, он был бы все тем же: совсем не домашним человеком. Сколько же раз мне придется обжигаться, чтобы наконец поумнеть?

Сэнди резко опустила ноги на пол, сбросив его руку, и встала во весь рост, обернутая одеялом.

— Я, пожалуй, оденусь, если вы не возражаете.

— Нисколько. — Он тоже встал, и, хотя ответил холодно, в его глазах засветилась улыбка. — Вы похожи в этом одеяле на маленькую, чем-то расстроенную девочку.

— Разве? — Ей не понравилась эта улыбка, эти слова. Он не сказал бы ничего подобного Монике. Высокая красавица — женщина до кончиков ногтей, независимо от того, какую часть своего стройного тела она захочет оголить. И он это знает.

— Сэнди… — он снова привлек ее к себе, голос его стал нежным. Как и взгляд. — Ты согрелась?

— Да. — Согрелась… я горю как в огне, думала Сэнди, когда рука его заскользила под одеялом по ее телу, не спеша лаская ее. Этот огонь, казалось, проникал в самую глубь ее существа. Но я же ждала этого! — пронзила ее мысль. Я этого хотела!

— Не знаю, почему меня так тянет к тебе, — пробормотал Жак, — почему я так хочу тебя. О, Сэнди…

Он впился губами в ее рот, и в тот же миг Сэнди потеряла всякую способность соображать. Одеяло соскользнуло на ковер, она этого не заметила, хотя и осталась в одном купальнике, едва прикрывавшем ее наготу: в раздевалке Сэнди с трудом выбрала костюм, который не был бы ей велик.

Впрочем, величина прикрывавшей ее тряпицы теперь не имела значения. Ничто не имело значения — ее охватило блаженство. Она ощущала только его сильное тело, прижатое к ее телу. Поцелуй длился вечность: язык Жака находил самые тайные, чувственные уголки ее рта, невообразимо возбуждая ее, а руки Жака продолжали гладить ее тело, и Сэнди чувствовала, как твердеют ее соски, отвечая на прикосновение его пальцев.