Маршрутка - Александр Кабаков

Он открыл глаза и в идущем от окна городском свете увидел лягушонка, сидевшего на его подушке. Рубиновые глаза смотрели на него с любовью, и эту любовь Игорь Капец сразу почувствовал, и ответил на нее всей своей изувеченной душой, и обрадовался ей, потому что понял наконец, чего ждал он все эти пустые годы.

— Разбудила? — робко спросила лягушка. — Ну извини…

— Да ладно, — тихо, как всякий нормальный человек ночью в постели, да еще и помня о соседях, ответил Игорь. — Привет…

— Привет, Игорь, — лягушка улыбнулась осторожно, помня, видимо, что слишком широко улыбаться ей не идет. — Я стеснялась сначала, а ночью вот не спалось, ну и, думаю, надо поблагодарить за все доброе. Спасибо тебе, Игорь Алексеич, что отнесся по-человечески…

— Да ладно, — повторил Игорь, поворачиваясь на бок лицом к собеседнице, упираясь локтем в подушку и ложась щекой на ладонь, то есть принимая обычную для постельного разговора позу. — А ты, извиняюсь, конечно, говорящая, значит, да?

— Говорящих лягушек не бывает, — грустно вздохнула лягушка и снова улыбнулась, зная, наверное, что сдержанная улыбка получается у нее очень симпатичной. — У лягушек голосовой аппарат так устроен, что можем мы исключительно вот что…

Тут она уже было напрягла белую нежную шейку, но Игорь перебил ее.

— Не надо, соседи, — он ткнул за плечо большим пальцем в сторону стены, за которой снимало у местной пьяни остальные две комнаты квартиры семейство абхазских беженцев. — Я раньше слышал… Хорошо, а как же получается, что мы с тобою сейчас разговариваем?

— Это ты разговариваешь за двоих, понимаешь? — Она протянула тонкую суставчатую лапку и еле ощутимо дотронулась до широкого мужского предплечья, и слабый ток проскочил по Игоревой руке, и короткие рыжие волосы, которыми густо поросла эта мощная рука от самых пальцев до локтя, поднялись и зашевелились от электрического ветра, как всегда шевелятся короткие мужские волосы от женской нежности. — А я отвечаю мысленно, типа телепатия, знаешь? Вы, мужчины, вообще всегда за двоих говорите, сами себе за нас отвечаете… Видишь, у меня даже губы не шевелятся.

Действительно, тонкие ее губы оставались неподвижными, но прелестные красные глаза сияли таким светом, что она могла бы и без мысленных слов обойтись, все было само собой ясно.

— Что ж тебя, как в сказке, заколдовали, что ли? — Игорь услышал в своих словах оттенок насмешливого недоверия, на которое любая должна была бы обидеться, но уже вырвалось, и он даже продолжил, чувствуя, что говорит глупость. — Кощей Бессмертный или кто?

— Какой там Кощей! — Она глянула вправо и влево, испуганно сверкнув своими рубинами, и в один коротенький прыжок придвинулась к лицу Игоря почти вплотную, так что он почувствовал холодок ее дыхания. — Спецслужбы, Игореша, понимаешь? Спецоперация… И забудь сразу, понял? Иначе они и тебя достанут, им из человека червя сделать — на раз. А с червяком я жить не смогу, инстинкты, Игорек, сильнее любви…

Так и проговорили они до утра. Это бывает: сразу как-то поведет на душевные отношения, и даже физиология отступит, и всю ночь, перебивая друг друга, каждый о своем, о старых ошибках, обидах, несправедливостях, неудачах, бедах, болезнях, а потом уже вроде и неловко переходить к физическим нелепым упражнениям. Оденетесь, отвернувшись, позавтракаете чем найдется, выпьете даже с утра от смущения… Да и — если день выходной — снова завалитесь спать, уже не раздеваясь, мертвым после бессонных суток сном, прижавшись спинами под общим пледом, и очнетесь снова к вечеру… А уж тут встанет все на свои места: и страсть будет, и твердое к середине второй ночи решение, что теперь уж навсегда, навеки, пока не разлучит вас смерть, и пойдет, пойдет, закрутится очередной кусок судьбы…

Работал он в своем ЧОПе «Три богатыря М» сутки через трое, поэтому времени они вместе проводили много. Пока он отсутствовал, она одиноко дремала в террариуме, отдыхала, встречала его выспавшейся и свежей. Ужинали не спеша и почти не разговаривая, говорили по ночам, а за едой каждый думал отдельно, решал, мучаясь, как быть дальше, пытался угадать, куда повернется жизнь. Продукты ради такой нештатной ситуации он брал не в «Продуктах» возле дома, а в охраняемом по договору супермаркете «Петров-сити», где ему полагалась скидка. Ей больше всего нравились спагетти российского производства по итальянской лицензии под грибным немецким соусом. Он с удовольствием смотрел, как она мгновенно втягивает в себя длинные, оранжево-желтые от соуса нити, и спешил осторожно вытереть бумажной мягкой салфеткой узкие милые губы. Никогда прежде не испытывал он подобного счастья, поскольку детей не имел, а потому и не кормил их. Она смущалась и прикрывала рот маленькими лапками с микроскопическими и оттого очаровательными коготками.

Потом смотрели телевизор, но недолго — ее интересовали новости с родины, но оттуда ничего не сообщали, страна все как-то не попадала в центр внимания мировых средств массовой информации, он же был склонен поглядеть какой-нибудь сериал, но путал каналы и никак не мог понять, почему все время меняются герои и куда делся парализованный старик, с которого все начиналось.

Потом ложились спать, и бесконечно длилась первая ночь знакомства.

Снова и снова рассказывала она страшную свою историю, описывала чистенькую свою страну, всю прорытую каналами и усыпанную маленькими озерцами, по берегам которых сплошными стенами стояли разнообразные, но при этом одинаковые небольшие дома с острыми крышами и деревянными балками, косо пересекающими фасады, а в водах так же вплотную одна к другой качались на мелкой волне лодки с высокими и тонкими пустыми мачтами, и вот из этого-то тихого рая выбросили ее темные силы международного разбоя, очнулась она в мрачном подмосковном лесу, хотела кричать, но лишь слабое лягушечье стрекотанье вырвалось из напрягшегося горла, вот ужас, представляешь, Игорь, представляешь?! Ей восемнадцать, младшей сестре четырнадцать, брату девять, а родителям под шестьдесят — дети получились поздние. Так что была она уже объявлена официальной наследницей, и протокольная ее фотография в парадном мундире полковника королевской гвардии была уже опубликована, и хотя осенью ей еще предстояло вернуться в Кембридж для завершения курса, но уже в статусе Ее Высочества. Однако политика отца всегда противоречила планам некоторых могущественных организаций, и вот, пожалуйста…

— Но теперь я ни о чем не жалею, — всегда одинаково заканчивала она долгий рассказ и прикасалась тонкими иголочками коготков к его коже, и электричество любви проникало в него.

О себе он рассказывал осторожно, она бы не вынесла всей правды, ее никто не вынес бы, не то что мирная девушка, даже надевавшая ради маскарада какой-то игрушечный мундир. Ну воевал… Ну стрелял, значит, и убивал, а как же… Знаешь, там выбирать не приходилось… Ты бы на них посмотрела, звери просто… Извиняюсь, к тебе не относится, конечно. Это? Это от пулемета, называется РПК, ручной Калашникова, вот тут вошло, а тут вышло, видишь?.. Знаешь «калашников»? Ну вот, только это пулемет был… Ну не плачь, не плачь, взяли мы потом этого стрелка…

Тут он резко заткнулся, успел сообразить. Она смотрела на него, не отрываясь, ночной уличный свет мерцал в ее глазах кровавыми отблесками.