Мститель. Дорога гнева - Валерий Шмаев

Так что вскоре моя полицейская команда выглядела как все встречающиеся нам полицаи, лишнее оружие было заныкано на телеги, пистолеты спрятаны, ранцы сняты. Впереди колонны шла тихая разведка «Погранца». Раньше во главе этой разведки гулял сам «Погранец», а сейчас один из пришлых диверсантов. «Погранец», побегав с ним по лесам, поставил этому парню самые высокие оценки по всем дисциплинам, а потом сам принялся у него учиться.

Первый день прошёл спокойно. Двигались мы по лесным просёлочным дорогам и не спеша. К вечеру дошли до группы озёр, выйдя с другой стороны того большого озера, на котором была самая первая наша запасная база. В этих местах мы никогда не работали, и, прорабатывая маршрут движения, я намеревался здесь не только разведать окрестности, но и переночевать. Остановились на здоровой поляне в лесу чуть в стороне от просёлочной дороги, и, пока часть народа занималась устройством временного лагеря, разведчики разбежались по окрестностям.

Ночь прошла штатно. Разведчики обнаружили два сожжённых хутора со старыми захоронениями и спрятанные в лесу лодки. Свежих следов ни в лесу, ни на берегу не было, и мы с «Погранцом», прикинув по карте, решили, что он отойдёт сюда и в случае чего переберётся на недалеко расположенные мелкие острова. Место было очень неплохое, но разведывать долго времени у нас не было. Разошлись мы с «Погранцом» через семь часов. Он пошёл направо в лес, к складу, а мы прямо вдоль просёлка и дальше по своему маршруту.

Тыловые районы – это тыловые районы. Большое расстояние до линии фронта, лояльное к немецким оккупационным войскам население, благоприятные природные условия и неплохо развитая дорожная сеть накладывают свои отпечатки на поведение тыловых служб немецкой армии. Нет жёстких прифронтовых облав, концентрация боевых подразделений невысока, а охранные части стоят только в ключевых местах, охраняя мосты, склады, аэродромы и прочие многочисленные военные объекты.

Конечно, очень много полицаев. Местная вспомогательная полиция уже давно реорганизована в охранные батальоны, которые принадлежат теперь СС, но у них другие заботы – пленных расстреливать, местных грабить и партизан вешать. Работы у ребят много, и о себе опять-таки надо заботиться, так что колонны на дорогах не такие частые и идут практически без охраны. Очень много одиночных машин всяких тыловых и административных служб, ползут телеги крестьян и те же местные полицаи, но в основном обстановка мирная. Была до нашего появления.

Развлекаться мы начали уже на следующий день, после того как разошлись с «Погранцом». Я бы погулял пару дней по лесу со своими девчонками без войны, тем более они не были против, но не судьба. «Гном» с «Ежом» отличились, они у меня в качестве передового дозора по окрестностям бегают, периодически пересекаясь со второй парой, с «Чуком» и «Геком», а мы впятером рядом, не торопясь, прогуливаемся. В общем, пока мы прогуливались, моя разведка зарезала троих полицаев, которые на красивой лесной полянке разложили местную деваху. Даже пленного не взяли, уроды малолетние.

«Ежа» хлебом не корми, дай только полицая зарезать. Режет хитро: ножом в печень или несколько раз в брюшину – и смотрит, улыбаясь, как полицай корчится от дикой боли. Крыша у него наглухо съехала, но только в этом. В быту, на тренировках, в общении с друзьями – нормальный семнадцатилетний мальчишка, каким-то чудом доживший до весны сорок третьего года. О том, что он пережил за первую военную зиму, его даже «Гном» боится спрашивать.

В результате вместо спокойной прогулки по лесу нам пришлось убегать оттуда, как вспугнутым оленям. Девчонка-то нас видела, а наша рейдовая одежда здорово от полицейской формы отличается. Правда, пока она на своей телеге до дома добралась, мы уже километров двенадцать пробежали, но прогулка была испорчена.

При планировании операции я так строил маршруты своим группам, чтобы они не пересекались и не заходили в этот район. Здесь, в этом районе, должна была работать только одна группа минирования железной дороги. Но и она, заминировав железнодорожную ветку Даугавпилс – Краслава, переправится на ту сторону реки Западная Двина и уйдёт дальше по маршруту в сторону Каунаса. Эта группа, как и несколько других рейдовых групп, на наши базы уже не вернётся.

Часть групп, разведывая в пути отмеченные мной и «Погранцом» объекты, уйдут не к нам, а на осенние базы Зераха. То есть рейд у них будет в один конец. Остальные должны рассредоточиться по трём запасным базам. У меня было ещё три наработки в наших районах, и вот эта операция будет в основном операцией прикрытия. Основная цель таких рейдов немного другая, и заключается она в том, что Смирнов был шокирован эффективной работой моих малых диверсионных групп. И он, и следователи НКВД, в течение нескольких месяцев допрашивающие меня, и его высокопрофессиональные диверсанты были в шоке от методов моих действий, массового использования оружия с глушителями, гранат, экипировки и мин ПМП.

Мины ПМП, усовершенствованные Марком и выпускаемые нашими мастерами, вот уже второй сезон пользуются небывалым спросом и популярностью. Вероятнее всего, именно из-за них за меня дают уже больше двухсот тысяч марок и целый гипермаркет разнообразных местных подарков. Видимо, наши с Марком крестники добрались до дома и теперь остаток жизни будут передвигаться на четырёх ногах.

Вместо патронов от пистолета ТТ Марк использует патроны от винтовки «Бердана» – пуля в них безоболочечная и весит одиннадцать граммов. В мастерской делают на пуле крестообразный надрез и получают элементарную экспансивную пулю, пробивающую подошву сапога и разваливающуюся прямо в ступне. Пуля распадается на четыре части и, иногда не пробивая даже верх обуви, разносит кости ступни на мелкие осколки и шинкует в мелкий винегрет кожу, мышцы и сухожилия.

Ранение получается такое, что нога есть, а пользоваться ею уже нельзя. Если такая пуля попадает в пятку – удаляют всю ступню, если в ступню – кому как повезёт, но ходить всё равно придётся только на костылях. Ну а госпиталь, длительное лечение и поездка на их немецкую родину – это дополнительные подарки от нашего отряда.

Страшнее патронов от винтовок «Бердана» в ПМП только охотничьи патроны, набитые сплющенными пулями и исковерканными гильзами, и самодельные фугасы направленного взрыва. Охотничьи патроны – понятно: после выстрела невезунчику отрывает ногу до самого паха, а взрыв подобного фугаса выкашивает всё живое на расстоянии тридцати метров, нанося просто дикие ранения. Обычная пуля в животе это ерунда по сравнению со сплющенной и скатанной в трубочку гильзой от «трёхлинейки» или шестнадцатиграммовым обрубком арматуры в том же животе.

Даже простая противопехотная мина весит достаточно много, а такой мелочовки каждый боец набирает минимум по три десятка. Ставят ПМП только на дорогах, но не сплошняком, а максимум по две и вразнобой. Не в ногу прилетит, так в колесо машины или мотоцикла. Неоднократно бывало, что после срабатывания одного такого сюрприза движение перекрывали на несколько часов для проверки дороги сапёрным подразделением.

Перекрывать-то перекрывают, только пойди, найди на дороге гильзу, скромно прикрытую листом, сорванным с дерева, или присыпанную песочком. Бывало, и сапёрам прилетало. Это же просёлки, а асфальта на них нет и ещё лет тридцать не будет. На этих дорогах разбросано немереное количество железного хлама, особенно после боёв сорок первого года. Старые гвозди, осколки бомб, снарядов и мин, стреляные гильзы и пули, так что использование миноискателей и щупов не прокатывает.