Одурманивание Маньчжурии. Алкоголь, опиум и культура в Северо-Восточном Китае - Норман Смит

Осуждение и выражение обеспокоенности адресовались женщинам, которым вменялось следить за здоровьем детей как до их рождения, так и после него. Указывалось на наличие у детей неотъемлемых прав, в том числе права на хорошее здоровье при появлении на свет и на достойное воспитание [Ibid.]. Если родители (в особенности матери) употребляют алкоголь, то они нарушают эти права ребенка, поскольку «спиртное вредит телу» [Pei 1923a: 5]. Исследование с участием 180 семей, в которых оба родителя употребляли алкоголь, продемонстрировало, что большая часть родившихся в этих семьях 200 детей имели физические или умственные недостатки [Shengjing shibao 1942b: 2]. В 1935 г. Яо Цзибинь предупреждал о генетических проблемах, которые наследуют потомки алкоголиков: утверждалось, что дети пьющих родителей чаще прибегают к насилию и вероятность развития собственной алкогольной зависимости у них больше [Yao 1935: 9]. Пьющие в третьем поколении с большей вероятностью страдали от эпилепсии, умственных отклонений и были склонны к преступному поведению. К четвертому поколению заметно сокращалась способность человека к деторождению, а если люди и продолжали свой род, то их детям была уготована тяжелая участь. Яо также приводит в пример обследование 83 французских пациентов с умственной отсталостью, в ходе которого было выявлено, что в шести случаях отцы обследуемых скончались от алкогольного отравления, а во всех остальных на их родителей в той или иной форме оказало негативное воздействие долгосрочное потребление алкогольных напитков. Статья «Взаимоотношения между спиртным и рождением здорового потомства» от 1943 г. рассказывает о семье алкоголиков, в которой все мужчины погибли еще до достижения ими 60 лет [Shengjing shibao 1943a: 4]. «Порочное» распитие крепких напитков выдвигалось в качестве причины неотвратимого ухудшения состояния здоровья всех членов семейства от поколения к поколению. Алкоголю приписывались повреждение репродуктивных клеток и, вследствие этого, «неполноценность детей» [Ibid.].

Осуждение алкоголя за его физиологическое воздействие на человека дополнялось недовольством по поводу связанных с крепкими напитками социальными издержками. В статье 1941 г. «Вино и женщины» Е Син, признавая качества превосходной, хотя и несколько декадентской литературы, в которой воспевались алкоголь и женщины, отмечает характерный для ее авторов «упадок духа», истоки которого он находил в Движении 4 мая[145] [Ye Xing 1941: 7]. Е особо выделяет замечание Куриягава Хакусона о «вине, женщинах и песнопениях» как трех удовольствиях, в которых европейцы искали отдохновение от жизненных трудностей и способ ощутить свободу и радость. При этом он критикует литераторов-«декадентов», которых сравнивает с хрестоматийными «поэтами-романтиками» Китая. В частности, он приводит пример Ли Бо, который бесславно отстранился от политики и был «мертвецки пьян в грязь» по причине уверенности, что «одно состояние опьянения снимает тьму тоски» [Ibid.]. Е осуждает постоянно пребывающих в состоянии депрессии литераторов за то, что они распивают горячительное и ухаживают за танцовщицами вместо того, чтобы привлекать внимание общественности к «национальным врагам» или «семейным проблемам» [Ibid.]. Автор утверждает, что зацикленность на личных удовольствиях привела писателей к созданию увлекательных, но недопустимых в свете угнетенного состояния страны произведений. Е отрицательно отзывается о таких литераторах Маньчжоу-го, как И Чи (1913–? гг.), который открыто заявлял о себе как о депрессивном писателе и восхвалял в своих работах спиртное и женщин [Yi 1938: 730]. Е Син выступал за более ответственное и очевидно негативное изображение потребления алкоголя в литературе во имя блага Китая.

Социальные последствия потребления алкоголя не ограничивались физическим вредом отдельным лицам и уроном культуре. Мэй Шань, Шао Гуаньчжи и другие авторы указывали, что алкогольное опьянение приводит к алкоголизму, который, в свою очередь, повышает вероятность возникновения общественных беспорядков, противоправных деяний и злоключений для потомков. Они полагали, что единственный путь к истинному счастью – это трезвость [Mei 1933: 5; Shao 1941: 15]. Ци Цзиньчан в статье «Об отказе от курения и распития спиртного» утверждает, что и опиум, и алкоголь являются ядом, разница лишь в том, что в первом случае вред наносится мозгу, а во втором – общественному порядку, поскольку горячительное способствует неподобающему поведению [Qi 1942: 2]. Зависимость от алкоголя связывали с опрометчивыми действиями, в том числе непомерными тратами на алкоголь из желания иметь широкий круг друзей. В этой аргументации не было какой-либо принципиальной новизны. Вспомним, что еще в 1923 г. Пэй Жу писал о своей страстной привязанности к крепким напиткам и огромным возможностям в процессе их распития, сравнивая себя с поэтом Tao Юаньмином в молодости [Pei 1923a: 5]. Пэй отмечал, что он относится к той несчастной категории выпивающих, которые после первой чарки обязательно должны напиться допьяна и навлечь на себя многие неприятности. Он также заявлял, что деструктивное поведение следует из того стимулирующего воздействия, которое алкоголь оказывал на его мозговые клетки, при параллельном снижении способности к здравомыслию [Pei 1923c: 5]. Начиная с конца 1930-х гг. в газетах постоянно публиковали сообщения об аморальности, которую связывали с алкоголем. Так, 31 мая 1937 г. «Шэнцзин шибао» сообщила о происшествии с «беспутным» плотником Цай Вэйцянем, 39-летним мигрантом из провинции Шаньдун. Цай проживал в Даляне и состоял в браке с женщиной по фамилии Ли, которая, по имеющейся информации, была достойной женой и матерью [Shengjing shibao 1937g]. Цай работал на японцев и хорошо зарабатывал, однако «опиумная зависимость» и «пристрастие к веществу в стакане» привели к тому, что он задумал продажу собственной супруги[146]. Одной февральской ночью 1937 г. по возвращении домой Цай избил жену и выгнал ее и их 5-летнюю дочь из дома. Читателю статьи оставалось лишь в красках домыслить гибель матери и дочери в результате такого обращения. В конце 1930-х гг. для закрепления негативного восприятия алкоголя и общего упадка общественных нравов подобные сюжеты публиковались практически ежедневно.

Алкоголь изображался в качестве катализатора не только буйного поведения, но и преступной деятельности[147]. Комментаторы заявляли, что большая часть правонарушений, если уже не все они, были прямо связаны с употреблением крепких напитков [Yao 1935: 9]. Пьяные люди «утрачивали добродетель» и совершали всевозможные преступления, в том числе грабежи и убийства [Shengjing shibao 1935i: 4]. Чтобы предупредить потребителей алкоголя о рисках возможного разглашения государственной тайны шпионам, им напоминали о поговорке «спиртное может сильно изменить характер человека» [Jian’guo 1943: 47]. Газеты были переполнены сообщениями о преступлениях, совершенных пьяными и буйствующими людьми. 12 ноября 1937 г. «Шэнцзин шибао» опубликовала протокол судебного заседания по делу 22-летнего Бай Линьфу, человека со скромными доходами, который в подвыпившем состоянии вступил в перебранку с Лю Цзычжи, задолжавшим Баю, по имеющейся информации, определенную сумму денег[148]. Бая признали виновным в избиении и убийстве Лю и приговорили к 10-летнему заключению. Апелляция Бая ни к чему