Настоящее прошлое. Крушение империи - Роман Злотников

– Старшина! Закрой свой рот, а то… – снова взревел тот же самый полковник, но генерал Огарков резко развернулся и полоснул по нему гневным взглядом. Отчего тот осекся и замер, будто скорченный судорогой. Я же продолжал стоять и есть генерала глазами. Все, что мог – я уже сделал. И умного, и глупого. Дальше от меня ничего не зависит…

Огарков снова повернулся ко мне, окинул задумчивым взглядом, после чего не глядя протянул руку в сторону. И тот самый полковник вложил ему в руки красную папку. Генерал раскрыл ее, но не стал сразу читать, а сначала произнес:

– Спасибо за честность, старшина, – после чего начал: – Указом Президиума Верховного Совета от двадцать второго июня тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, старшине Маркову Роману Валерьевичу за образцовое выполнение воинского долга и проявленный героизм…

А я стоял и клял себя. Блин, что-то я совсем оборзел… ну вот на хрена было язык распускать? Что, мне больше всех надо… э-э-э… ну да, пожалуй, действительно надо мне больше многих. Но для этого язык распускать совершенно не требуется! Наоборот! Чем больше я его буду держать за зубами – тем мне будет лучше! Ну вот в кого я такой идиот?

Вследствие чего основной текст указа как-то пролетел у меня мимо ушей. И опомнился я только на словах:

– …с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»!

– Ну что, как тебе?

Аленка еще раз прошлась по комнате и повернулась ко мне. Та шикарная квартира на Бабушкина уплыла из наших рук еще два года назад. В августе восемьдесят первого. Я же снял ее на два года – ну вот они к тому моменту и прошли. Так что после того, как я ушел в армию, Аленка пожила в ней до августа, пока сдавала вступительные экзамены, а потом переселилась в общагу. Я предлагал снять для нее еще что-нибудь, но она наотрез отказалась.

– Одной мне, Ром, слишком жирно будет в квартире жить. Так что я в общежитии поживу, пока ты из армии не вернешься… – и вот я вернулся.

– Ну, не та наша квартира, конечно, – вздохнула она. Ну что сказать – так и было. Эта была обставлена намного беднее. Во-первых, она была штатно однокомнатной. Во-вторых, с бытовой техникой тут также было гораздо хуже. Холодильник здесь стоял обычный – «ЗИЛ». Ну, тот самый, легендарный – с округлой формой корпуса и компрессором, работавшим со звуком взлетающего истребителя. Посуда, что имелась, также была совершенно разнокалиберная. Телевизор был представлен стареньким «Рекордом-Б». Да и с мебелью тоже было не все хорошо – старенькая, продавленная… Но она была лучшей из того, что мы посмотрели. К тому же до института тут рукой подать. Четыре остановки на трамвае. Или двадцать минут пешком.

– Значит, берем?

Она улыбнулась и кивнула. А потом подошла и повисла у меня на шее.

– Неужели мы наконец-то будем жить вместе? Даже не верится!

Это – да. После моего возвращения из армии и до сего момента мы «квартировали» по разным общагам. Она обитала в женской, а я в мужской…

Из Кремля я буквально сбежал. После той эскапады в Георгиевском зале я опасался, что другие награжденные меня просто порвут. Так все вокруг были возмущены. Ну как же – этот сопляк посмел усомниться в силе и мощи «непобедимой и легендарной». Так что я прикинул одно к другому и, как только нас распустили, бегом слинял. Тем более что все документы на увольнение у меня были с собой. Их мне начпо вручил еще утром, сообщив, что я могу сразу после награждения отправляться домой, как только захочу. Ну я и захотел. Так что какие ко мне могут быть претензии?

Выбравшись из Кремля, я не рванул сразу на вокзал, а сначала заскочил в «Пельменную» на Моховой, которая сейчас именовалась проспектом Маркса. Прямо напротив одного из входов в метро. На какую именно станцию он вел, я не помнил, но я им пользовался для прохода на «Калининскую», которая где-то в девяностые была переименована в «Александровский сад». Дело в том, что с платформы Филевской линии на станции «Киевская», каковая как раз и начиналась с «Калининской», прямо пешком, то есть даже без эскалатора, ты сразу попадал в вестибюль метро, в котором располагались кассы пригородных поездов, а из него уже напрямую на платформы электричек… Поднялись мы рано, так что с момента завтрака прошло уже часов семь. Плюс я сильно переволновался. Так что жрать мне хотелось как волку.

Заказав пару порций пельменей – с уксусом и с майонезом, я начал механически насыщаться, напряженно размышляя при этом о том, что со мной происходит. Вот это вот что такое творится? Ладно, с олимпийской медалью какое-то объяснение можно найти. Я еще в детстве почувствовал нечто типа какой-то энергии, очень долго развивал и тренировал это ощущение, и оно как-то смогло настолько повысить мою выносливость, что я стал способен достаточно быстро и долго бежать. И это в конце концов и привело меня к олимпийской медали. Хотя и здесь чувствуется сраный привкус какой-то РПГхи. Типа качался-качался и раскачался… Но с Героем-то как это? Откуда? Почему? Или кому-то там наверху по каким-то причинам требовалось продвинуть в Герои некоего «молодого коммуниста»? Потому-то меня так сильно и прессовали на вступление в ряды КПСС… Ну-у-у, возможно… Но все равно необъяснимо. Вот не верю я, что за то, что я сделал, положена «Золотая Звезда». Медаль «За отвагу» – возможно. Орден какой-нибудь. «Славу», например. А что – вполне солдатская награда. Или как максимум – «Боевое Красное Знамя». Но Героя давать как-то м-м-м… Или, если уж совсем в порядке бреда, существует некая разумная «сила», перебросившая меня сюда, в мое собственное молодое тело. И сделала это не просто так, а имея в виду какую-то задачу, которую я должен буду решить. Для чего она и заваливает меня «плюшками». А я, идиот малолетний, до сих пор так и не допер, что это за задача?.. Да ну – совсем уж бред! Ага, а то, что я вот так – раз и попал сюда, в свое молодое тело, конечно, полностью соответствует всем канонам реальности… Я нервно хмыкнул. Черт, да тут голову сломаешь!

– Э-э-э, парень, а можно спросить? – Я выплыл из мыслей и с недоумением уставился на какого-то мужичка, нарисовавшегося у меня через стол.

– М-м-м… н-да?

– А это у тебя Звезда Героя?

Я недоуменно нахмурился, а затем до меня дошло, что я вылетел из Кремля, как был, то есть у меня на кителе до сих болтаются приколотые Огарковым орден Ленина и «Золотая Звезда». Блин…

– Ну да, – слегка раздраженно отозвался я. Но мужик не обратил на это внимания, заорав:

– Эх ты! Первый раз с Героем пить буду!!! – и этот вопль мгновенно породил целую лавину желающих со мной выпить. Так что я с трудом отбился. Да и то только лишь тем, что мне еще на вокзал, а там патрули. Хотя народ категорично заявлял, что уж Героя-то точно тормозить не будут… Как бы там ни было – выпить с народом мне пришлось, но не так уж много. Хотя кое-кто и орал: «До дна! До дна!»… А в конце концов я сумел-таки сбежать и из пельменной. Причем так и не доев пельмени. Хотя полторы порции я в себя закинул. Так что голод меня теперь не мучал.

В электричке я продолжил ломать голову над всем происходящим. Но так ни до чего не додумался. Ибо даже если и есть там некая сила, которая чего-то от меня хочет, уж больно как-то косвенно она на это свое желание намекает. Да и чего от меня можно хотеть-то? Спасти СССР? Ха-ха три раза. Как?! Как я могу это сделать? Двадцатилетний старшина-дембель ВДВ… Пусть и Герой. К Брежневу доступа не имею. Маршал Бабаджанян умер. Пастухов? Тоже не смешно. Он сам пока не игрок, а чей-то ресурс. Пусть и значимый. А я… я если и ресурс – то очень временами. Ну как дождевой червяк. Во время рыбалки – да, ресурс, и полезный, а все остальное время – скорее грязь… Так что я решил плюнуть и перестать ломать голову над всем этим. Ибо если над этим думать, можно быстро свихнуться. Если же в этих мыслях есть что-то внятное – оно как-нибудь само проявится.