Пуговицы - Ирэн Роздобудько

Мне хотелось унести его с собой и рассмотреть поближе.

— Да берите так! — улыбнулся хозяин. — Пану понравилась дама?

— Еще не знаю… Она просто похожа на… одну женщину, которую я ищу.

— Бывает…

Я взял снимок и оставил на столе монетку в один евро.

— Спасибо, — кивнул мне хозяин. — Удачи вам!

— Как вы думаете, фотограф может знать, что это за женщина, откуда, как ее имя?

— Ну что вы, пан! У нас не принято задавать лишние вопросы. Впрочем… — Он задумался. — Влайко — парень общительный. Но ведь этот снимок годичной давности — он о нем забыл давно.

— Где я могу найти этого Влайко? — спросил я и положил на стол еще одну монетку.

— Э-э… С парнем давно уже неладно, — покачал головой хозяин, — он у меня больше не работает после несчастного случая в море. А живет он в Будве. Сейчас напишу адрес…

По дороге в отель я зашел в антикварную лавку и купил лупу. В номере было прохладно и тихо, я задернул тяжелые портьеры, включил все лампы и бра, вынул из кармана пиджака фотографию и лупу. Лицо аквалангистки приблизилось ко мне настолько, что я смог разглядеть цвет ее глаз. Они были зеленоватыми, как у Царевны-лягушки…

6

У меня оставалось еще два дня… Я ни в чем не был уверен. Но если бы я был экстрасенсом, мог бы поклясться, что от фотографии, которую не выпускал из рук, исходило тепло. Умом я понимал, что это — не она, что такого не может быть, потому что… А собственно, почему?!

Утром я собрался в Будву — курортный город на побережье.

Я выехал рано утром и прибыл туда около полудня, когда солнце уже жарило вовсю, а пляжи кишели людьми. Я взял такси и назвал адрес (хорошо, что почти все здесь понимали по-английски). Водитель повез меня куда-то на окраину, где не было отелей и море еле просматривалось из-за всевозможных курортных построек. Дом, в котором жил фотограф, оказался вполне приличной многоэтажкой, правда, в подъезде, как и у нас, было достаточно мрачно, на стенах красовались надписи, сделанные краской-аэрозолем. Я поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка. К двери долго не подходили, а потом я услышал какой-то деревянный звук, перемежающийся с шуршанием, будто кто-то шел, сильно подволакивая ногу. Парень, открывший дверь, действительно был на костылях.

— Вы — Влайко? — спросил я.

— Да, — ответил он. — А что вам нужно?

Я достал из кармана фотографию.

— Этот снимок делали вы?

Он неловко оперся рукой о косяк и взял фотографию, поднес ближе к глазам.

— Может быть… Но я давно уже не фотографирую. А что вы хотите?

— Можно мне войти? — спросил я.

Парень отодвинулся и запрыгал на костылях вглубь комнаты, я двинулся за ним. Мы прошли на кухню.

Влайко опустился на стул, поставил возле себя костыли и указал мне на кресло, стоящее напротив.

— Что с вами произошло? — решил спросить я.

— А… Попал под винт пару лет назад, да как-то неудачно — до сих пор лечусь. Уже три операции было. Так о чем вы хотели спросить?

— Хозяин дайвинга сказал мне, что этот снимок делали вы, — начал объяснять я, волнуясь, что он плохо поймет мой английский — Может, вы могли бы припомнить, что это за женщина, откуда, как ее имя? Я понимаю, что это несколько странно, но…

— Конечно, странно! — насупился Влайко. — Как мне запомнить всех, кого фотографировал? Знаете, сколько их было за день? А за месяц? А за весь сезон?!! Что, я их всех обязан помнить? Такое скажете!

— Да, конечно, я понимаю…

Очевидно, вид у меня был расстроенный.

— Ну-ка, — сжалился Влайко и протянул руку. — Дайте еще раз взгляну…

Он с сомнением уставился на фото.

— У меня тысячи таких дамочек отснято… — приговаривал он, разглядывая фотографию. — Эта такая же хорошенькая, как и другие… Я не могу вспомнить даже всех тех, с которыми… Что теперь об этом вспоминать?… Белый купальник… белые волосы… желтая рыбка. Пошлая композиция… А снимок хороший, качественный. Не будет у меня больше такой работы, это уж точно… Нет, я не помню! — наконец вернул снимок он. — Ничем не могу помочь! Сами подумайте — как мне всех запомнить?! А что, она вам очень нужна, эта дамочка?

— Она похожа на мою жену…

— А-а… Ну тем более ничего вам не скажу. Тут их знаете сколько отдыхает таких, с чужими мужьями?! Вы вот у нее сами спросите, с кем она тут была… Я в эти игры не играю. Мне плевать. Тем более теперь.

Я поднялся. Конечно, на что я мог рассчитывать?

— Извините, что побеспокоил.

Очевидно, вид у меня был удрученный, потому что Влайко решил меня подбодрить:

— Не огорчайтесь. Уж мое-то положение намного хуже вашего. Иногда так худо, что выть хочется. А вы еще найдете себе женщину. Эта бы вам точно не подошла — она, кажется, американка…

— Значит, вы все-таки что-то можете вспомнить? — воспрял духом я.

— Как говорил мой дедушка Милан — две стопки виноградной водки, и я вспомню, какого цвета были глаза у седьмой дочери Адама…

Какой же я болван! И как сразу не догадался?! Я выскочил в ближайший маркет, вернулся с бутылкой ракии и вакуумной упаковкой брынзы. Влайко заметно оживился. После третьей рюмки, которую мы выпили «за любовь», я, как поисковую овчарку, ткнул его носом все в ту же фотографию. Он, осознавая ответственность момента, поводил над ней рукой.

— Кажется, это была американка, — сказал он после этих пассов. — Да. Точно: американка!

— Ну, это я уже слышал. А что еще?

— Да что ты так переживаешь, друг?! — Его явно начинало развозить. — Мы ж — славяне! А Америка знаешь где? Ого-го!.. А это была американка — голову даю на отсечение… Беленькая такая, симпатичная… А знаешь-ка что? — вдруг вскинулся он. — Я ее, кажется, припоминаю… Это было примерно год назад. Тогда-то меня и шибануло. А возили мы группу из «Санта Рио» — это гранд-отель в Будве, — и, когда меня шибануло, эта дама все держала меня за руку, пока в госпиталь везли… — Он зажмурился, потом снова посмотрел на фото. — Точно! Неблагодарная я скотина! Мне тогда не до того было, но я помню, что она села в «скорую». Я еще подумал, что глаза у нее, как у ангела, и руки мягкие, маленькие… В больницу меня отвезла, деньги оставила на лечение. Я потом все думал: зачем я ей сдался?…

— Да ты не врешь? — спросил я. Уж слишком складно он все вспомнил.

— Не вру! — обиделся фотограф, — У меня память — профессиональная, можешь не сомневаться! А то, что сразу не сказал, — так мало ли вас тут, ревнивцев, ходит… А еще больше — из частного сыска, все неверных жен или мужей разоблачают.

— Имени ее не помнишь?

— Нет. Но ведь это можно выяснить в отеле. Там есть книги регистрации…