Брусника - Катя Верба

— Я бы очень испугалась, если бы увидела живого волка. Ты такая смелая… мама.

Надя взглянула на Алену, которая смутилась и поспешно отвернулась от нее. Подумать только, девочка впервые назвала ее мамой. Эти четыре буквы, словно благодатный свет, озарили сердце Нади. Она тихонько обняла Алену за плечи:

— Спасибо тебе, девочка моя. Я совсем не смелая, даже наоборот. А ты… Ты самый добрый и искренний человек в моей жизни. Ты мое чудо. Моя доченька. Я никогда тебя больше не оставлю, только, прошу тебя, прости меня за все и дай шанс стать для тебя хорошей мамой.

Алена внимательно посмотрела Наде в глаза, и обе одновременно заплакали. Долго они сидели, обнявшись, на краю Желтой речки, в тенистой лесной прохладе. Надя думала о том, что жизнь поистине прекрасна, когда есть кому подарить свою любовь.

Надя долго не решалась зайти в бабушкину избушку. Только ходила и смотрела на нее издали. Она стояла, покосившаяся от старости, такая же, как и много лет назад. Сколько Надя себя помнила, она всегда была такой ветхой, что, казалось, ее может унести ветром. Но вопреки всему, избушка стояла, ветры дули, но были не властны над ней. Сейчас в ней не было света: мать попросила электриков обрезать провода. Но бабушка и раньше редко пользовалась электричеством, зажигая по вечерам толстую восковую свечу.

После обеда, полив огурцы, морковь и капусту, Надя долго смотрела в сторону избушки. Так много воспоминаний у нее было связано с этим ветхим жилищем. Здесь случилось то, что навсегда перевернуло ее жизнь — она познала физическую радость и боль первой любви. Воспоминание о Тимофее снова пронзило ее изнутри, словно электрический разряд.

«Боже мой, прошло столько лет, а я до сих пор вздрагиваю при каждой мысли о нем. Как в тех романах о любви, которые читала в тринадцать лет. Любовь навек». — Надя усмехнулась и продолжила поливать овощи. Алена поливала грядки с клубникой в дальнем конце огорода. Александра радовалась, что внучка растет помощницей. А Надя не могла насмотреться — так девочка была хороша собой. После того, как все грядки были политы, Надя с Аленой сходили в магазин за продуктами, а потом вместе, подшучивая друг над другом и весело смеясь, приготовили ужин.

Алена любила хозяйничать на кухне и умела готовить простые блюда. Мытье посуды тоже было ее обязанностью. Она не ленилась и выполняла любую работу с радостью. Надю восхищала ее любовь к жизни. С самого раннего детства эта светловолосая девочка радовалась тому, что у нее есть, а у нее было не так уж много, если задуматься. Даже родителей, и тех рядом не было. Откуда в ней эта безграничная любовь к миру, к людям, откуда эта вселенская благодарность? Надя поймала себя на мысли, что ей хочется брать пример с дочери.

На село опустились мягкие, влажные сумерки, когда Надя снова вышла на крыльцо. Посмотрев на последние всполохи заката, она пошла босиком по росистой траве в направлении бабушкиной избушки. С трудом пробравшись сквозь кусты репейника к забору, Надя отворила калитку и с грустью посмотрела сначала на заросший маленький дворик, а потом на пыльные оконные рамы. Мать не стала просить мужчин заколотить их досками крест-накрест, как это обычно делают с заброшенными домами.

На окнах до сих пор висели занавески, как будто только вчера Надя вышла отсюда в последний раз, закрыв двери на большой замок. Она подошла к дому и провела ладонями по теплым деревянным бревнам. Потом прижалась к ним щекой. Столько тайн они хранят: и ее, и бабушкиных. Столько людей приходило сюда, чтобы излить бабушке свою тоску внутри этих стен. Дерево помнит все, бережно хранит тайны и страдания. Комок подступил к горлу, Надя сглотнула и прошептала:

— Бабушка, как же мне тебя не хватает.

Постояв еще немного, Надя пошла домой. Она легла в кровать, но долго не могла уснуть от нахлынувших воспоминаний. Вспоминала бабушку с ее пучками трав, вспоминала легкость и свободу, переполняющие ее, бегающую по лугу в поисках цветов. Воспоминания были осязаемыми, настоящими, родными. Надя лежала и тихонько всхлипывала, вытирая кулаками непослушные, как у ребенка, катившиеся одна за другой, слезы.

Утром Надя спросила у матери:

— Мама, а что за охотничий домик построили около Желтого водопада? Была в тех местах недавно и очень удивилась. Вроде бы, такое место глухое, никто туда даже не ходил, когда я была маленькая.

Мать, поставив чайник на огонь, ответила:

— И сейчас никто не ходит в ту сторону. Какой-то охотник повадился приезжать туда каждое лето. Не знаю. Откуда мне знать, что там понастроили!

— Тем не менее, про охотника ты знаешь! — засмеялась Надя и резко переменила тему разговора, радостно воскликнув, — Ой, мама, как же я отвыкла вот так вот смеяться. Этим летом я только и делаю, что смеюсь, радуюсь. Как бы не сойти с ума от такого счастья! Все благодаря вам, родные мои. Как же все-таки правильно, что жизнь взяла и заставила меня вернуться сюда.

Надя сгребла в охапку Алену и мать и крепко-крепко сжала их в объятиях. Алена завизжала от радости, а мать шутливо заохала, что сейчас она их раздавит. Александра тоже была счастлива Надиному возвращению, несмотря на то, что ни разу не сказала об этом вслух.

Днем, погуляв с Аленой, Надя попросила у матери ключи от бабушкиной избушки. Та совсем не удивилась, как будто ожидала этого. Взяв ключи и ведро с тряпкой, предупредив Алену, чтобы не теряла ее, Надя отправилась наводить порядок в покосившейся избушке. Она не знала, зачем это делает: жить она тут точно не собиралась. Но ей хотелось прибраться здесь и стереть пыль с бабушкиных вещей.

Она открыла окна и двери нараспашку, вымыла полы, стены, окна и двери, выкинула старые половики, повесила на окна чистые льняные занавески. Накинув на пружинистую кровать покрывало, Надя присела на нее и стала стирать пыль с тумбочки около кровати. На ней по прежнему стоял портрет светловолосого мужчины. Она тщательно протерла и поставила выцветшую фотографию в рамке обратно.

Потом Надя долго сидела, не двигаясь, смотрела в одну точку и пыталась понять, куда же бабушка спрятала тетрадь в коричневой кожаной обложке. Ту самую, которую не разрешала ей трогать и читать в детстве. Если там, действительно, были записаны важные старинные рецепты и заговоры, то не могла же она сжечь ее, в конце концов. Тетрадь должна лежать где-то здесь. Надя осмотрела все, но нигде ничего не нашла. А потом она вдруг вспомнила про записку, которую она нашла в день, когда бабушка умерла.

Надя поднялась с кровати и бросилась бежать в дом к матери. Она залезла по скрипучей деревянной лестнице на чердак. Здесь было пыльно, темно и очень душно. Пахло сушеными травами. В углу лежала старая одежда. Старинные ткани всегда привлекали Надю, но сейчас она даже не взглянула на них, потому что искала другое — свои школьные тетради. Она точно помнила, что положила записку в свою школьную тетрадь. Но в какую?

Мать хранила учебники и тетради в больших картонных коробках. Сверху в них лежали тетради Алены. Надя не спеша пролистала страницы, исписанные аккуратным почерком и заметила, что их почерки очень похожи. Одну за другой она просматривала тетради, пытаясь найти среди них листок бумаги с нарисованным волком и неразборчивой надписью. Там точно было написано что-то очень важное, просто в четырнадцать лет, оплакивая бабушку, она этого не поняла. К тому же, тогда все ее мысли были заняты Тимофеем.