Драконья кровь - Мика Ртуть

«Надо прекратить это», — подумал он… и не стал.

Они должны сами разобраться. Встретиться лицом к лицу с собственной тьмой — и победить. Сами, только сами. А он… все, что он может сейчас, это смотреть издали и надеяться, что они не поубивают друг друга.

И — не отрываться от зеркала ни на миг.

Слишком сильна потребность быть там, с ними, ощущать сладкий огонь их касаний, биение сердец в едином ритме… Словно он — там. Он — их неотъемлемая часть. Чужое — на самом деле не чужое, давно уже не чужое — наслаждение разливается по его венам, собственное сердце трескается пополам, истекает горько-сладкой тоской….

Он тонул. Захлебывался чужим — или все же своим? — счастьем. Тем, что он никогда не сможет разбить, тем, что сохранит и сбережет, чего бы это ему ни стоило.

Лишь когда девушка в зазеркалье уснула на руках у юноши, Дайм сумел отделить себя от них. С трудом разжав задеревеневшие пальцы, он отступил от зеркала, опустошенный, усталый, до краев полный болезненно-горьким счастьем и…

Новая мысль все больше владела им, заставляя сердце биться птицей. Когда убийца уложил Шуалейду на постель, снял ошейник, поцеловал ее и забрался на подоконник раскрытого настежь окна, Дайм уже знал, что делать дальше.

— Лети, Стриж, лети, — шепнул он, глядя на развернувшиеся за спиной убийцы призрачные крылья. — Спорим, далеко не улетишь?

Он почти услышал, почти ощутил сказанные низким, полным обертонов рычащего пламени голос: «Дураков нет, спорить с тобой, мой светлый шер». Почти ощутил насмешливо-нежную улыбку и бархатное касание тьмы…

Дайм нарисовал на зеркале руну вызова.

— Роне?

Холодное темное стекло так и осталось темным и холодным.

Подобает слугам Моим помнить, что Я берегу их, люблю и забочусь о них. Но так же подобает слугам Моим не зевать и действовать самим, ибо наградой за слабость и лень будет гнев Мой.

Канон Полуночи

2 день журавля. Суард

Себастьяно бие Морелле, Стриж

Красивого полета из окна не получилось. Крылья растаяли на третьем же взмахе, и Стриж свалился в уже знакомые кусты хмирской айвы под окнами Шуалейды.

— Проклятье, — прошипел он, выдираясь из колючек.

У сюртука оторвался рукав, сорочка превратилась в лохмотья, неудобная туфля застряла где-то в гуще ветвей, а чтобы мало не показалось, пошел мелкий холодный дождь. Содрав вторую туфлю, Стриж запустил ее в стену башни и, поминая шиса, устремился прочь от дворца. Как ни странно, Лес Фей не стал водить его кругами и морочить голову. Тропа мягко стелилась под ноги, листья одобрительно шелестели, заглушая плач дождя.

Стряхнув с лица морось, Стриж только открыл рот, чтобы помянуть шисовы наваждения в сотый раз, как обнаружил, что тропа закончилась — прямо у порога Алью Хисс. Он оглянулся на пару стриженых олеандров посреди мощеной площади, передернул плечами: удивляться чудесам — в другой раз. Если жив будет.

Черная дверь гостеприимно приотворилась, бросая на ступени теплый свет фейских груш. Из храма послышалось тихое фальшивое пение на два голоса: служки мешали фривольные песенки с Полуночным каноном. Вдруг захотелось зайти в сухое нутро храма, найти Риллаха, попросить совета — наверняка же он знает...

«Знает, что делать с отступниками», — оборвал себя Стриж.

В спину дохнуло холодом, в шелесте дождя снова послышалось что-то…

— Хватит пугать! — выплюнул Стриж, резко разворачиваясь кругом.

Кошка с диким мявом порскнула из-под куста, служка в храме замолк на мгновенье и рассмеялся. А Стриж, в несчетный раз пожелав всем кошкам, служкам, фейским лесам и сумасшедшим магам провалиться к троллям в болото, направился в ближайший переулок. Он точно знал, что делать.

Пойти к Мастеру.

Пусть Мастер не хуже Риллаха знает, что делать с отступниками, но он велел Стрижу вернуться — и Стриж возвращается. Не исполнив контракта, не избавившись от заказчика и зная, что есть третья сторона, Мастер Ткач, Стриж идет к нему. Убить или быть убитым. На все воля Хисса, не так ли?

Какова она, эта воля, гадать бесполезно. Надо действовать. Как-нибудь. Все лучше, чем оставаться игрушкой в руках этих всех…

«Эти» вспомнились совсем некстати. Вкусом губ, теплом обвивающих его рук, шепотом «мой Тигренок». Захотелось то ли завыть, то ли плюнуть на все и вернуться, пока она не проснулась, и будь что будет. Опомниться Стрижу помог поток ледяной воды, низвергнувшийся с крыши прямо перед его носом.

Вздрогнув, Стриж огляделся. Хорош убийца, не понимает, где находится! Прав Мастер: влюбленный убийца — мертвый убийца.

До дома номер шесть по улице Серебряного Ландыша оставалось не больше ста шагов. Окно кабинета на втором этаже, завешенное зелеными шторами, светилось. Мастер не изменял привычке спать не больше пяти часов в сутки, а отдыхать за чтением Хмирских Хроник. Только бы Шороха не оказалось поблизости!

Представив брата, заставшего его над трупом отца, Стриж поежился и отогнал эту мысль прочь. Мысль перевертыш — Мастера на трупом Стрижа, он прогнал к тем же шисам в болото. Что будет, то и будет. Лишь бы гильдия больше не трогала Шуалейду.

А Шороха их дела с Мастером не касаются. Шорох ни при чем.

«Ни при чем», — согласно шепнули ветви платана, приглашая его в Тень.

Проблеск надежды непонятно на что — ведь Хисс доволен, Хисс сам зовет его в Тень! — согрел и пропал, сменившись холодной сосредоточенностью. Игры кончились. Мастер — противник не менее опасный, чем Бастерхази. И, в отличие от придворного мага, Мастер знает своего ученика как облупленного.

— Вперед, — скомандовал себе Стриж…

Нет, уже не Стриж и не Тигренок. Тот мальчишка, что любил принцессу и был готов умереть за нее, остался где-то в Лесу Фей. В Тень ступил убийца, у которого вместо сердца — Канон Полуночи.

Закон должен быть исполнен. Так или иначе. Если Хисс желает получить смерть, он получит смерть. И если Хисс оставил Стрижу выбор, то Стриж не станет проявлять неуважения и этим выбором воспользуется.

«…подобает слугам Моим не зевать и действовать самим, ибо наградой за слабость и лень будет гнев Мой», — как наяву прозвучал голос Риллаха Черного. Голос самого Брата.

Иногда Хисс выражается более чем ясно, и плох тот мастер теней, который не слушает своего бога.

В этот раз демонические крылья не подвели. Полет к окну не был красивым — призрачную тварь никто не видел. Зато сам Стриж прекрасно различал все заклинания и ловушки, позволяющие Мастеру в своем доме спать спокойно и не опасаться незваных гостей. Вот только Стриж не был незваным гостем.

— Свои, — шепнул он, просачиваясь сквозь окно.