Очень. Петербургские сказки - Андрей Зинчук

– Нет.

– Я уверен, что все трубы на свете соединены между собой! Помните школьную забавную задачку: "втекает и вытекает"?

Услышав это, Алибаба Викторовна на мгновение в бессилии закрывает глаза. Потом открывает их и еще раз оглядывает развороченный Воркисом двор: траншеи, чернеющие на снегу кучи вывернутой земли, валяющиеся, где ни попадя, куски труб, какие-то доски, и тонко вздыхает:

– Ну да… А в трубах?

– Что?

– В трубах мыши есть?

– Нет, мышей там нет. Это я проверял – специально разваривал и снова специально сваривал. Мышей нет. Это точно.

– Я вас опять прощаю, Воркис. Но это нехорошо!… – журит Алибаба Викторовна.

– Чего уж хорошего, Алибаба Викторовна! Но я исправлюсь.

– Уж как я на это надеюсь, кто бы знал!… – Алибаба Викторовна вздыхает.

– Ну, что? Полезли в подвал? – в тон ей вздыхает Воркис.

– Ничего не поделаешь, Воркис. Полезли. – С этими словами Алибаба Викторовна направляется к чернеющему подвальному входу, где только что скрылись беглецы.

– Алибаба Викторовна! Вы куда? – окликает ее как-то не очень вежливо Воркис. Наблюдая за ним в этот момент, никто, наверное, уже не мог бы сказать, что этот человек только что отстоял по стойке смирно "целую вечность".

– Как куда? Так в подвал же!

– А трубы?

– Что – трубы?

– Мы же с вами говорили про трубы?…

– Ну, я думала, это так… вообще!… Поэтическая фигура.

– Посмотрите, какая отличная труба!

– Где? – искренне не понимает Алибаба Викторовна.

– Вон, в фонтане! – мотает головой в сторону замерзшего фонтана Воркис.

– В фонтане? Но там же лед! Фонтан замерз!

– А мы ледок возьмем и сколем… – Воркис приближается к фонтану, выхватывает из-за пазухи короткий ломик и первым же ударом сбивает с фонтана большую шапку желтого, пузырчатого льда. – Взгляните, какая аккуратная дырочка!…

– Вот эта?! – в замешательстве восклицает Алибаба Викторовна. – Вот эта дырочка? Да вы что! В нее и мышь не пролезет! Не говоря уже о вас, Воркис!

– А если о вас, Алибаба Викторовна?

– Что? Мне? Сюда? Да вы смеетесь!

– Вовсе нет. Вы такая изящная, гибкая…

Алибаба Викторовна заметно польщена, поэтому опять заговаривает с мужем голосом стареющей кокотки:

– А вы, Воркис?

– А я помчусь по верху. Чтобы перекрыть им к стеклышку все пути. Потом мы с вами где-нибудь встретимся.

– Где именно? Я хотела бы это знать точнее!

– Я буду вам стучать. Три раза подряд.

– Но ведь там дальше тоже лед! – Алибаба Викторовна капризно поджимает сухие губы.

– А я вам свой ломик дам. Хотите ломик, Алибаба Викторовна?

– Нет, не хочу, Воркис, – честно признается Алибаба Викторовна, – Но, похоже, делать нечего. Поэтому давайте. Кроме того, я почему-то уверена, что там хотя бы нет мышей! – и о чем-то ненадолго задумавшись, она совсем ни к месту добавляет: – Говорят, специально "для бака" те же самые лучшие умы, о которых вы недавно упоминали, написали еще одну книжку. Называется она "Алибаба Викторовна и сорок разбойников". Сорок разбойников! Кругом!

Воркис передает жене ломик, которым он только что скалывал лед, и та сует его в горловину фонтана:

– Ого! Там крепко!

– А вы размахнитесь посильнее, Алибаба Викторовна.

– Так, что ли? – Говоря это, Алибаба Викторовна замахивается.

– Из вас мог бы получиться отличный сантехник!

– Не шутите так, Воркис. Мне это неприятно. Только ведь…

– Что – только, Алибаба Викторовна? Вы передумали?

– Только я ведь платье порву, Воркис! Вы не забудете подарить мне новое? На Новый год? Положите его под елку! Не изомните, я знаю вас! – говоря это, Алибаба Викторовна незло грозит Воркису.

– Постараюсь не измять, Алибаба Викторовна.

– Вы молодец, Воркис. Может быть, я опять разрешу вам немного сократить мое удивительное имя. Скажем… Али… Алиба… Нет, это для вас это будет слишком коротко! Лучше подлиннее, – например, Алибаб. А отчество пока так оставим – целиком.

– До каких пор, Алибаб… Алибаб Викторовна? – настораживается Воркис.

– До тех пор, пока вы не научитесь! – видно, что Алибаба Викторовна снова удовлетворена.

– Я обязательно научусь, я… – начинает обещать Воркис. Но Алибаба Викторовна его обрывает на полуслове:

– Ну, все, все, Воркис. Вперед! – она делает неожиданно сильный удар ломиком в горловину фонтана, отчего оттуда брызгает льдом. Тогда она делает еще один удар, сильнее, наклоняется, сует голову в трубу, и… вдруг начинает туда ввинчиваться: удары становятся чаще, веером летят ледяные брызги. Минута – и Алибаба Викторовна целиком исчезает в трубе.

Воркис ногой грубо пинает фонтан. Потом пугается и пинает его еще дважды, нежнее. В ответ шум в трубе фонтана стихает, раздаются три отчетливых ответных удара. После чего работа в трубе возобновляется, и удары начинают звучать без перерыва, постепенно стихая внизу.

– А говорила, не пролезет! – как-то не очень хорошо и, честно говоря, не очень красиво смеется Воркис. – Тьфу! – Он в сердцах плюет и тут же смотрит себе под ноги, на снег. – Ну вот, слюна замерзла. Будет знатный морозец. Крепко придется этой дуре подолбить! А я без помех займусь теперь нашим дивным стеклышком!… Я такое придумал!… Я!… Я!…

Потирая руки, Воркис семенит на коротких ножках к входу в подвал и спускается на несколько ступенек лестницы. А когда всю нижнюю его часть тела на экране срезает, вклеивает негромким шепотом в фонограмму фильма непечатное слово (которое тут же забивается специальным тонким сигналом, предусмотренным для таких случаев автоматическим редактором) и исчезает совсем. Из подвала доносится и последнее, ни к кому конкретно, казалось бы, не относящееся, но от этого ничуть не менее страшное: "убью!". И после этого в новогоднем перекопанном дворе становится уже совсем нехорошо.

КАССЕТА ВТОРАЯ. РЕПОРТАЖ ШЕСТОЙ. МЕСТО НАБЛЮДЕНИЯ: ПОДВАЛ. ВРЕМЯ НАБЛЮДЕНИЯ: 23.50. ТОЧКА НАБЛЮДЕНИЯ: ИЗ-ЗА ТРУБ (ПОЗИЦИЯ ПЕРВАЯ).

(Из-за того, что робот-наблюдатель менял "зажеванную" кассету на новую, десятиминутный фрагмент из фильма о приключениях в подвале искателей волшебного стеклышка бесследно выпал).

На видеопленке подвал Воркиса выглядит огромным и низким: покрытый плесенью потолок, стены в разноцветных потеках, сырость. Сырость такая, что местами по стенам даже сочится нехорошая вода. Все пространство подвала перегораживают трубы, а то, что свободно от труб, завалено хламом и затянуто паутиной. В углу гудит огромный котел. Посередине подвала на ящике сидит мрачный Воркис, переодетый… Алибабой Викторовной Яицких. В руках у него большой газовый ключ.