Красота, которая убивает - Глафира Глебова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Есть такое. Ну и что?
– А вот что! А где тогда ее накопления? Украшения, деньги и прочее золотишко. Где?
– Да, действительно, где?
– У нее при обыске полиция ничего не нашла, – сказал Ференц. – И в банках на счетах оказалась не такая уж большая сумма. Смекаешь, Имре?
Сабо озадаченно посмотрел на своего начальника:
– Пока нет.
– Она спрятала свои накопления и драгоценности!
– Точно! А где? Дома?
– Может, и дома. А может, и в подвале, где она мертвецов хранила. Или в саду зарыла. Да где угодно могла их спрятать! Дело не в том. Дело в том, как нам разузнать, где эти накопления и как их безболезненно заполучить.
– Да-а, хорошо бы разузнать… – мечтательно протянул Имре. – Но как?
Ференц на минуту снова задумался, а затем сказал:
– Мне в голову пришла великолепная мысль.
– Какая?
– Ее бы разговорить… эту маньячку. Только она знает, где спрятаны ее сокровища.
– Может, попытать немного – сама расскажет? – предложил Имре.
Ференц возразил:
– Ни в коем случае, а то попадем в переплет, узница она известная. Понабегут журналюги, телевизионщики – нам не поздоровится.
– А как быть?
– Подсадить бы ей «утку», да нельзя, она должна в одиночке содержаться.
– Будем думать… А что, если…
– Что – если?
– Временно подселим к ней нашу «утку», сошлемся на нехватку мест.
– Хорошая идея, Имре… А кто у нас самая лучшая стукачка в централе?
– Марта Мольнар.
– За что сидит?
– Убила своего мужа, горло ему перерезала. И тридцать колото-резаных ран нанесла ему.
– Вот и отлично! – потер руки от удовольствия Ференц. – Подсадим ее. Пусть попытает Ренци насчет золотишка и драгоценностей. Только осторожно. Чтобы не вспугнуть ее раньше времени. И еще… никто не должен знать, что заключенную Марту перевели к заключенной Ренци. После мы без излишнего шума вернем стукачку в ее родную камеру.
– Есть, шеф, все будет сработано четко! Марта свое дело знает… Не первый год сдает нам соседок по камере. Помнишь, благодаря ей мы сорвали побег Эржабет Рыжей и двум ее подельницам. А год назад ее своевременный «стук» нам в оперчасть предотвратил назревавший бунт в тюрьме.
– А, это она! Вспомнил. Для такой осведомительницы и лишней пайки не жалко. Сигарет ей еще подкинем, тушенки да чая, если, конечно, работу свою сделает на совесть.
– Сделает, Йози, сделает. Она у нас талант в части «раскалывания» зэчек.
– Что же, проверим еще раз Мольнар в дейст-вии.
Спустя три дня Марта уже сидела в кабинете начальника тюрьмы и подробно рассказывала Сабо и Ференцу о своей сокамернице.
– Затихарилась, гадина, – затянулась сигаретой Мольнар. – И так пытала, и так, то с одного бока, то с другого – молчит как рыба.
– Вообще не хочет с тобой общаться? – спросил Ференц.
Марта стряхнула пепел в пустую консервную банку из-под тушенки, которую она недавно с удовольствием съела, и ответила:
– Ну так, общается только все больше по книжной теме. Рассказывала, что ей понравился «Всадник без головы». Говорит, жуткий и страшный роман. Я бы, говорит, никогда на такое злодеяние, как капитан Колхаун, не решилась. Отрезать голову человеку – это надо через себя перешагнуть.
– А травить и мертвецов коллекционировать в подвале – это не жуткое злодеяние? – усмехнулся Сабо. – Во дает, маньячка!
– Ну а что она еще говорила? – с нетерпением пытал Марту Ференц.
– Что дура была, не читала раньше книги, а это так интересно.
– А еще?
– Ничего. Только какого-то Никки вспоминает – свою первую любовь. И сына своего.
– Она же сына сама отравила, а теперь вспоминает? Во дает! – снова вклинился в разговор Сабо.
– Нет, она о другом сыне, – сказала Марта.
Ференц удивился:
– О каком другом сыне, у нее всего один был, кажется, не то Лоренцо, не то Винченцо.
– Нет, не Лоренцо, какой-то незаконнорожденный ребенок, что ли… Она его не то в шестнадцать лет, не то в семнадцать родила.
– Это уже интереснее… Значит, так, узнай у нее все о Никке побольше. Что это за фрукт? И где живет? И об этом незаконнорожденном сыночке тоже попытай.
– Хорошо, – Марта пустила колечко дыма в потолок. – Постараюсь.
– О своих сбережениях и золотых цацках ничего так и не сказала?
– Нет, ничего.
– Пытайся еще разговорить ее. А если будет молчать, припугни.
– Чем, товарищ начальник? Пальцем?
– Имре, – взглянул на друга Ференц. – Дай ей…
Сабо понимающе кивнул, достал финку и протянул заключенной.
– Возьми, – приказал Ференц. – Потом вернешь!
– Красивая штучка, – восхитилась Марта. – И острая. Сегодня я пощекочу этим перышком тело мадам Ренци.
Ференц сразу жестко предупредил женщину:
– Смотри не переусердствуй, Марта, только припугни, и все… Без всякой самодеятельности.
Марта затушила окурок.
– Будет сделано, товарищ начальник. Когда она под своими ребрами почувствует холодную острую сталь, то все выложит как на духу.
Утром на следующий день, когда Ференц пришел на работу, его встретил трясущийся и бледный Сабо. Глаза начальника оперчасти выражали сильный испуг.
– Что случилось, Имре? – строго спросил у подчиненного начальник тюрьмы. – Перепил вчера? Давление высокое?
– Она… – только и вымолвил Сабо.
– Что она? – недоуменно переспросил Ференц.
– Она… – снова перепуганным тоном сказал Сабо.
– Да кто она, говори толком! – начал беситься Ференц.
– Ренци…
– Что Ренци?!
– Она убила Марту!
– Убила?! Как?!
– Той финкой…
– О, мать мою!
– И… отрезала ей голову…
– Голову?! – Ноги Ференца стали ватными, и он прислонился к письменному столу, чтобы не упасть. В животе появился противный холод. – Зачем?
– Сказала, что, оказывается, отрезать голову трупу – это не так сложно. И что она повторила подвиг капитана Колхауна. Кажется, шеф, она сошла с ума. Что-то с ней не то твориться. Я послал к ней в камеру тюремного психиатра и врача.
Ференц был убит горем. Его левый пшеничный ус начал подергиваться от нервного тика.
– Да-а… подсадили ей «утку»… Мы себе подсадили большую проблему! Вот что, Имре, пригласи врача ко мне. Будем оформлять как самоубийство, и быстренько закопайте останки Марты на тюремном кладбище в закрытом гробу. С психиатром я тоже поговорю, чтобы не распространялся… Вот тебе и мадам Ренци. Она точно настоящая маньячка. Отрезала голову… Надо же… Вот это монстр в женском обличье!
