Красота, которая убивает - Глафира Глебова

– У меня нет таких денег!

– Продай какую-нибудь свою золотую побрякушку, у тебя их много. Я знаю, ты где-то их прячешь. Если ты не будешь давать мне необходимые суммы, то я разыщу твой клад и полностью его присвою. Понятно?

Вера, закусив губу до крови и смирив гордость, неохотно сказала:

– Хорошо, завтра я дам тебе денег, только давай перед этим выпьем вина. В знак примирения.

– Не возражаю. Только я уже допил то вино, что я принес из подвала.

– У меня на кухне есть хорошее, французское, я его до поры до времени припрятала.

– А я его не нашел! Умеешь ты прятать вещи, маман.

– Подожди, я сейчас принесу…

– Буду ждать с нетерпением! – ухмыльнулся довольный Лоренцо и разлегся на диване.

Вера пошла на кухню, достала мышьяк и всыпала его в бутылку вина. К утру в сильных мучениях Лоренцо скончался от острого отравления, выпив «заряженного» напитка. Вера поначалу была довольна: главный и единственный свидетель ее преступлений и психических отклонений исчез. И оправдывала себя. Лоренцо узнал ее страшную тайну и шантажировал ее. К тому же грозился найти ее сокровища. Поэтому она убила не сына своего, а пьяницу, шантажиста, картежника и развратника. Просто одним мерзавцем стало меньше на этом свете – только и всего! Так туда ему и дорога!

Но потом Ренци горько пожалела о своем поступке… Ведь она убила единственного сына, пусть и плохого, но единственного. Кровинушку, плоть от плоти своей. Теперь рядом с ней не будет ни одной родственной души. Можно было его напоить снотворным, а затем сдать в психиатрическую клинику и сказать врачам, что ее сыну на почве неумеренного потребления алкоголя везде мерещатся гробы и мертвецы. И врачи легко определили бы у него алкогольный делирий, а простонародье – белую горячку. А после больницы никто бы уже не поверил словам Лоренцо о трупах в особняке и маниакальной матери.

Да, можно было так поступить Вере, но… ее первые эмоции, самые сильные и волнующие, определили роковое развитие событий.

Мадам Ренци погоревала, поплакала и купила для Лоренцо цинковый гроб, и ночью лично сам владелец похоронного бюро со своим сыном доставили его в особняк. Это был эксклюзивный и экстренный заказ. Гробовщики привели в порядок покойника, набальзамировали, надели на него хороший костюм, уложили в гроб и перетащили в подвал. Вера щедро заплатила отцу и сыну. Владелец похоронного бюро умел держать язык за зубами, сам доставлял гробы и занимался покойниками странной богачки. Поэтому маньячка с ним долго и сотрудничала, не скупясь ни на какие деньги и чаевые.

Спустя месяц Вера поехала в родной Беркерекул на годовщину смерти отца. Начала она траурную церемонию с посещения католического кладбища. Вместе с ней прибыли ее мать и с десяток знакомых и дальних родственников.

На могиле, где был похоронен господин Вегвари, стояла статуя ангела с крыльями из белого мрамора. Руки ангела заботливо обнимали мраморную плиту, на которой были высечены имя, фамилия, дата жизни и смерти Андраша. И краткая, но емкая эпитафия: «Скорбим и помним». Огромные желтые сосны застыли за памятником, будто в траурной вечной процессии. Их запашистые игольчатые лапы тихо перебирал слабый ветерок. Звенела невероятная тишина. Пахло хвоей и осенью.

Вера возложила цветы на могилу, перекрестилась и застыла в скорбном молчании.

– Здравствуй, Андраш, – поприветствовала памятник госпожа Вегвари. – Это я, твоя ненаглядная Агнешка. Вот сегодня твоя любимая дочка Верочка приехала тебя навестить.

Госпожа Вегвари тоже положила цветы к подножию мраморной плиты.

– Да, жаль отца, – горестно сказала Вера.

– Он так тебя обожал, – откликнулась ее мать.

Вера печально усмехнулась:

– Да, очень обожал. Помню, ремнем и зонтиком лупил, да так, что я не могла на задницу сесть потом.

– Это чтобы ты умнее стала. И ведь стала. Жаль, что твои мужья живут недолго. Мрут как мухи. Не собираешься ли ты, доченька, в третий раз выйти замуж?

– Нет, мне и двоих супругов хватило. Проще одной жить и не зависеть от кого-то. А так переспать… У меня есть куча поклонников, так что от недостатка мужского внимания я не страдаю.

– А как там Лоренцо?

– Нормально, – солгала Вера. – Я редко его вижу, он живет у одной девицы.

– Жениться он еще не собирается?

– Пока нет. И я думаю, вряд ли женится.

– Почему?

– Он несерьезный, ему лишь бы развлекаться. Какая там семья?

– Ясно… Поедем домой, Верочка, там стол накрыт, помянем отца.

Все отправились к автобусу, а госпожа Вегвари на минуту задержалась и прочитала молитву:

– Умоляю Тебя, Боже, смилуйся над душами всех, которых угодно было Тебе призвать предо мною, прими их в место вечного покоя Твоего, особенно же душу, которая на земле была мне столь дорога и теперь нуждается в Твоей помощи. Позволь мне встретиться с ней в небе и помоги счастливо перейти ту минуту, которая соединит меня с нею навеки. Умоляю Тебя об этой благодати ради заслуг Иисуса Христа, Господа нашего. Аминь.

На следующий день Вера решилась прогуляться по городу, так сказать, «вспомнить молодость». Она сразу ощутила на себе повышенное внимание горожан. Многие мужчины и женщины оборачивались в ее сторону. Кто с восхищением, кто с завистью. Для них было вполне очевидно, что эта красивая, элегантная и одетая по последней моде дама нездешняя. Так здесь не одеваются и не красятся. И не ходят такой надменной походкой. Ясно, что эта фифа – столичная штучка!

Проходя мимо одного из домов, Вера остановилась, и сердце ее сжалось от приятных воспоминаний. Этот дом когда-то принадлежал ее первой любви – Никки, вернее его родителям. Здесь она жила два месяца и сутками напролет занималась любовью с Никки. Ах, какое чудесное время было! За окном падал пушистый снег, а они валялись в теплой постели. Пили кофе и курили. Ей было тогда всего шестнадцать лет! Интересно узнать, кто сейчас здесь обитает? Может, Никки вернулся в отчий дом?

Мадам Ренци постучалась в дверь, ей открыла какая-то девочка лет десяти. Увидев хорошо одетую красивую даму, она невольно растерялась:

– Вам кого, тетенька? – робко пролепетал ребенок, с немым восторгом рассматривая платье, макияж и прическу незнакомой дамы.

– А Никола Ракитич здесь живет?

– Нет, здесь живем мы – семья Джорджеску.

– А старые хозяева куда подевались?

– Умерли.

– А их сын?

– Не знаю…

– Хорошо… ну, до свидания, девочка.

– До свидания, мадам…

Дверь затворилась. А через несколько секунд личико девочки появилось в окне. Она продолжала с любопытством рассматривать элегантную даму. Таких тетенек ребенок видел только в кино. Явно женщина не из Беркерекула.