Самое чёрное сердце - Анна Змеевская

— Сказала девица, стянувшая у меня зажигалку. Киро, я всё видел! — вдоволь насладившись её досадой, я не без издёвки прибавил: — Подумать только — тебя уделал шестимесячный ребенок! Стыдно, Майред Мор.

Киро опасно прищурилась, сверкнула нечеловеческими глазами — точно два ярких фиолетовых пульсара вспыхнули в глубине их непроглядной тьмы.

— Я вам это ещё припомню, сэр.

— Надеюсь на это, маршал Хаттари, — заверил я.

Утро понедельника — то ещё испытание. Ну да, у меня оно начинается в три часа пополудни, а уж весь этот дурдом — обычное состояние любого органа правопорядка, сверхъестественного и не очень, — давно стал нормой.

В отличие от мучительно горячих снов, донимающих меня вторую неделю кряду. Снов о Киро. Снов, где я её обнимаю, целую, зову по имени. Не по тому, под которым её знают в Алькасаре, — по абсолютно, мать его так, волшебному, произносить которое приятно и тоже волшебно. Потому как в каждом звуке вся она.

Красивая, невозможная, ласковая, беззаветно отдающая себя и просящая больше. Больше поцелуев, глубоких и немного кровавых, ведь мы оба — самые настоящие хищники с острыми зубами. Больше прикосновений. Сегодня она буквально требовала, чтобы я укусил её, попробовал её крови по-настоящему; чтобы показал, как это бывает у вампиров и что это для нас значит.

Майред Мор. Самая красивая и добрая девочка из всех, кого я знаю. И чьей крови действительно хочу. Она зовёт меня, поёт мне…

Песня крови. Как и всякий вампир, я прекрасно понимаю, что это значит. Что значат эти сны, которые не сны вовсе, и даже не видения будущего. Они настоящие, и всё в них по-настоящему. Или почти по-настоящему, но разницы уже никакой. Мы связаны, это точно.

Она дала мне своё истинное имя, что для любого сидхе — невиданная щедрость, откровение, разрешение. А я… ну, я просто вампир. Однолюб до мозга костей. Мы свободны в выборе партнеров, но если уж кого-то выбираем, то это навсегда. Исключения редки и только подтверждают правило.

— Мериг Майред Мор, — произнёс я вслух и почти наяву увидел Киро, сидящую в своей пижонской тачке. Кажется, она ездила на вызов — клятые сидхе снова похитили ребёнка.

Привычное дело для Алькасара, но сегодня это почему-то разозлило ещё больше обычного. Мне нужна Киро, я хочу её увидеть. Спросить, как там Рэн, как продвигаются дела с оформлением документов. Узнать, поняла ли она, что наши с ней сны — а я уверен, Киро видит то же самое, что и я, — вполне себе реальны, и что с этим стоит что-то сделать.

Хотя вряд ли она поймёт. Не так сразу. Это вампиры знают о ментальной магии всё, ведь она — часть нашей сути. Я где-то читал, что это тоже проклятие сидхе, которое только для несведущих выглядит как величайший подарок. Тот ещё подарочек, особенно у телепатов

— не так много радости в том, чтобы читать чужие мысли. В моём даре приятного тоже мало, несмотря на некоторые. плюсы.

Ладно, пусть сны-не-сны о Киро не прибавляют душевного спокойствия, но всё же они весьма приятное явление в моей жизни. А вот о звонке дражайшего дядюшки Мариуса того же сказать не могу. Семейку свою я не выношу на дух, вполне заслуженно, и прекрасно обойдусь без их присутствия в моей жизни. Вампирам несвойственно отказываться от своей семьи, от гнезда. Но уж больно много крови мне попортили эти сволочи, подвизающиеся моими дядюшками, тётушками, кузенами и прочей якобы чистокровной роднёй.

Помнится, я бывал и выродком, и пятном на чести семьи, единственное достоинство которого — то, что родился от вампира. А с тех пор как пошёл в охотники, стал предателем рода и сущим позором, коему не дозволено именоваться Асторном.

Да как будто я собирался! Понятия не имею, что находят люди в этих многокилометровых родословных. Асторн, Вернер или какой-нибудь Смит — какая, к Тьме, разница, если для того, чтобы добиться хоть чего-то, нужно работать? Много и усердно, иначе так и останешься всего лишь чуваком с громкой фамилией. Вот как дядя Мариус. К слову, ни разу не чистокровный, родившийся у какой-то шлюхи в Красном квартале, но усыновлённый и обращённый по всем правилам самим Грегором Асторном в незапамятные времена. Зато пафоса столько, что сам дедуля может смело икать от зависти.

Как там было? «Семья считает твоё возвращение в крепость неуместным, но, возможно, необходимым, учитывая обстоятельства. Я-то, разумеется, так не считаю, но нахожу целесообразным решение лорда Асторна позволить тебе и твоему отцу посещать нашу крепость.»

Я вот тоже склонен к пространным речам; дурная наследственность, чтоб её. Но от нотаций Мариуса меня изрядно перекосило. Даже захотелось впрямь наведаться в крепость и лично высказать семейке, где я видал их высочайшее дозволение.

Дверь открылась внезапно, без всякого стука — столь же привычное явление, как и рабочая суета понедельника.

— Прошу прощения, — в кабинет вошёл Алек, непривычно взъерошенный и сердитый. Поздравляю, маршал Сазерленд, сегодня мы с вами оба не в духе. Впрочем, он мигом изменился в лице, заметив мое недовольство. — Что-то случилось, сэр?

— Задолбали с утра, — поделился я, даже не пытаясь держать лицо. Алек удивленно моргнул, но тему развивать не стал — хотя наверняка поделится со всем участком новостью, что их начальник умеет ругаться. Умею, ещё как. — Не спрашивай. Что с Хейлами? Это они загрызли того адвоката?

— Они, — кивнул Алек, усевшись напротив. — На трупе нашего собачьего корма нашли следы слюны сразу нескольких прелестных псин. Арестовали, кого смогли. Все в один голос твердят, что мудак заслужил.

— И чем же адвокат помешал волчьей стае?

— Выпустил на свободу ублюдка, что изнасиловал чью-то человеческую подружку, — поделился Алек. — У следствия не хватило доказательств. Догадайся, кто вёл дело.

А утречко и впрямь дерьмовое. Мало мне проблем с сидхе, теперь придётся разнимать оборотней с полицией. Ясно ведь как день: если упомянутого ублюдка не сожрали ещё до несчастного адвоката, то обязательно сожрут теперь. После чего придут за скотиной Барром и его помощничками — кровная месть, она такая. И не важно, скольких мы пересажаем, а сколько отправится на удобрения после точного выстрела серебром в башку.

— Вот что, — я задумчиво постучал пальцами по столу. — Этих гордых мстителей пока оставим за решеткой. Если можешь, сговорись с окружным прокурором, пусть затянет дело. Какие у Данбара отношения с сородичами?

— Вроде бы нормальные. Некоторым не слишком нравится его работа, но сам понимаешь, против серебряных пуль не шибко повыделываешься.

— Хорошо. Возьми Чарли и смотайтесь по местным кланам. Пусть уймут свою меховую родню; мне тут межрасовые войны не нужны.

Алек деловито кивнул, но потом вдруг ухмыльнулся.

— А что, теперь так можно? Помнится, ты был не в восторге от неуставных способов решения проблем.

— Не в восторге я, когда дело касается девушки, малость поехавшей по вине прошлого главного ликвидатора. И по вине её коллег, — мстительно напомнил я к неудовольствию Алека. — Я всё ещё на стороне закона и законности. Но иногда приходится пускать в ход другие методы, чтобы впоследствии обойтись меньшей кровью. Надеюсь, разница понятна?