Здравствуй, дочь! - Амелия Борн

- А если он еще не успел?

- Что не успел? - не поняла я.

- Не успел меня полюбить. И не успеет.

Я сделала глубокий вдох. Лера не знала отца, и, наверное, в этом крылась моя самая огромная ошибка. Нужно было сделать все возможное, чтобы Васнецов и наша дочь были друг у друга. Вне зависимости от причин, которые побудили меня во всем ему признаться. Но теперь именно я и обязана была все исправить.

- Он уже безумно, просто не передать, как сильно тебя любит. Так, как и любить невозможно.

Лера шмыгнула носом, так и глядя в одну точку перед собой. Я же крепче прижала дочь к себе и заговорила:

- Знаешь, я ведь сама виновата в том, что вы с ним не виделись. Он нас не бросал. Он просто о тебе не знал.

- Почему? - нахмурилась Лера, повернув ко мне лицо.

- Когда ты станешь чууууточку взрослее, я все тебе объясню и, уверена, ты поймешь. Но сейчас хочу, чтобы ты знала - то, что папа о тебе ничего не знал - не его вина. И он взаправду тебя очень сильно любит.

- А второй ребенок?

- А второго ребенка мы будем очень и очень сильно любить. Мы станем одной семьей, по-настоящему. Потому что теперь у нас… - Я сама невольно улыбнулась, когда поняла, что именно в этот момент меня стало «отпускать». - Потому что у нас много-много времени впереди.

Дочь сначала застыла. Потом - прижалась ко мне так крепко, что я задохнулась от щемящей нежности. И от безграничного счастья, которое испытывала в этот момент.

- И я тебя тоже очень люблю, моя девочка, - шепнула, а у самой слезы на глазах выступили.

- Я тоже люблю тебя, мама, - тихо ответила Лера. - И папу. Очень сильно. И вы же разрешите мне выбрать имя для братика или сестрички?

Я сморгнула слезы, взглянула на лукавую улыбку дочери, в которой было так много от Васнецова.

- Конечно! И давай уже позовем папу. Он очень волнуется за дверью.

Приняв горсть таблеток - их выписали столько, что мне пришлось завести целый календарь для их приема - я посмотрела в окно. Разумовские отбыли к себе, предварительно взяв у меня обещание предоставить им няню. Тамара наверняка понравится детям. У нее как раз было педагогическое образование, но при этом - помноженное на философское отношение к жизни. Так что, я была уверена, эти четверо найдут общий язык уж точно.

- Все хорошо? - осторожно спросил Васнецов, подойдя и осторожно положив руки мне на плечи.

- Да. А почему ты спрашиваешь?

Я повернулась к Роме и взглянула в его обеспокоенное лицо.

- Ну… - он опустил голову и кривовато усмехнулся. - Я было подумал, что ты сомневаешься в том, что я тебе нужен.

Если бы даже такие мысли и укоренились в моей голове, сейчас бы все изменилось. Эта откровенность со стороны Ромы была очень… трогательной. Конечно, его сомнения появились не просто так. И сейчас мне захотелось просто прижаться к нему и дать все возможные заверения, что он мне действительно необходим.

- Я не сомневаюсь. Но и ты пойми… со мной только что такое случилось.

- Я понимаю!

Васнецов выдохнул это с жаром. Вскинул голову и всмотрелся в мои глаза. Что хотел прочесть - я не знала, но очень надеялась, что все же прочтет. Мои мысли, в которых я была перед ним обнаженнее некуда.

- Ты мне нужен… очень нужен, Васнецов, - сказала я и прижалась к нему.

- Теперь у нас все будет иначе, - шепнул Рома. - Теперь у нас вся жизнь впереди.

Он озвучил то, что я сама совсем недавно сказала Лере. У нас была вся жизнь впереди - и сейчас я только начинала с этим… жить.

- Да. У нас все будет иначе.

Я вцепилась в одежду Васнецова. Чувствовать тепло его тела было настолько правильным и желанным, что я задрожала.

- Будет. Но знаешь, чего я захотела именно сейчас?

Вскинув взгляд на Рому, я растянула губы в улыбке.

- Чего ты захотела именно сейчас?

Он склонился ко мне и расслабленно выдохнул, проводя носом по моей шее. Я мгновенно загорелась в ответ, уже зная, чем именно закончится этот вечер.

- Я хочу вернуться домой. Не в этот самый момент, но…

Когда я почувствовала губы Васнецова на своих губах, напрочь забыла о том, о чем говорила.

- Ты хочешь не в этот самый момент, но вернуться домой, - напомнил он мне.

- Да… но желаю я сейчас совсем иного.

- Чего же? - вскинул брови Рома.

И я сказала то единственное, что сейчас было правильным:

- Тебя.

- Я тоже тебя хочу, - произнес в ответ негромко, на выдохе. - Всегда хотел.

Как же ей удавалось одним-единственным словом творить со мной такое? Между нами так долго постоянно что-то стояло… Сначала - недомолвки, когда страшились сделать первый шаг за грань дружбы. Потом - невозможность смотреть в будущее, когда Аня не хотела надеяться на лучшее, а я - чертовски боялся терять. Между нами было столько всего невысказанного, неотболевшего, нераскрытого… Слишком много осторожности. Слишком мало откровенности. И только две вспышки страсти за все эти годы, показывавшие истинное положение вещей. Обнажавшие не только тела, но и души.

Сейчас, когда она прямо говорила, что хочет меня, я наконец почувствовал, что имею все права на эту женщину. Одно короткое слово - и долго сдерживаемый поток чувств в одночасье прорвало, как внезапно рухнувшую плотину. Эмоции хлестали бурным потоком, когда, поддаваясь совершенно первобытному животному инстинкту, развернул Аню к себе спиной. Легкое нажатие ладонью по идеально красивой спине, чтобы заставить ее выгнуться мне навстречу, опираясь тонкими руками на ручки кресла. Порывистыми нетерпеливыми движениями - вниз молнию брюк, одновременно задирая на ней подол короткого платья. Ее длинные темные волосы - в горсть, зарываясь пальцами в мягкие пряди. И томный вскрик, пойманный с губ губами на излете, когда содрогнулся следом за ней.

И лишь один вопрос в голове - как мог жить без нее столько? Нет, не жить. Выживать. Даже сам при этом не зная, для чего просыпался каждый день.

- Мам, пап, вы уже спите? - раздался вдруг из-за двери голос Леры.

Уткнувшись лицом в открытый участок спины Ани, видневшейся в широком разрезе платья, размеренно вдохнул запах ее влажной кожи, и издал короткий смешок.

- Успели, что называется.

- Да уж… успели, - выдохнула она, поспешно выпрямляясь и отправляя на себе платье.

Сделав пару глубоких вдохов, я подошел к двери спальни и широко ее распахнул.

- Мы еще не спим, - сказал дочери, стоявшей у порога с неизменным пингвином в руках. - А вот юная леди уже давно должна видеть сказочные сны.