Анабиоз. Вернуться в небо - Роман Куликов

Веселье и задор, с которыми началась поездка, быстро улетучились.

— Слушайте, мужики, — сказал через какое-то время Петрович, — а мы разве не должны уже были увидеть Засечное?

— Должны, — подтвердил Сергей.

Он остановился и стал всматриваться вдаль. Его примеру последовали остальные.

— И где же?

Руслан проследил за взглядами и тоже посмотрел налево, но ничего кроме буйной растительности не увидел.

— Это поселок? — спросил он.

— Да, очень крупный, его пару лет назад новыми пятиэтажками отстроили… Ну пару лет… в смысле… до последних тридцати, ну вы поняли, в общем. Только вот где они теперь? Даже если с ними то же самое, что и с нами произошло, дома-то должны были остаться.

— Указатель раньше стоял, но я пока его не видел. — Сергей снова забрался в седло. — Может, дальше?

— Ну как дальше-то? — недоумевал Петрович. — Знак могло и ветром свалить, но поселок-то не мог на другое место перебежать!

— Откуда ты знаешь? — вступил в разговор Валентин. — Мало ли что происходило, пока нас тут не было.

— Ой, да хватит тебе уже! — махнул рукой Петрович. — Снова ты со своими инопланетянами. Мы же спрашивали у космонавта. Нет никаких инопланетян. Уж он-то знал бы!

— Ну, вообще-то… он нам тогда ничего не ответил, — произнес толстяк, сделав многозначительную паузу, и с подозрением посмотрел на Руслана.

— Слушай, а ведь и правда. Спросить-то мы спросили, но он хитро так перевел разговор на другую тему и слинял.

Толян слушал их, переводя взгляд с одного на другого и явно ничего не понимая.

— О чем речь, мужики? Как это нас не было? А где мы тогда были?

— Да это у Валентина есть своя теория, насчет того, что случилось…

— Это было вторжение, — авторитетно заявил Валентин. — Нас всех похитили и держали на кораблях.

— Зачем? — нахмурился Толян.

— Опыты ставили, в мозгах копались, поработить хотели или еще что. Откуда мне знать? Только это самое логичное объяснение случившегося. В соответствии с теорией относительности, время может замедляться, если двигаться с очень большой скоростью, например близкой к скорости света. Правильно я говорю? — Валентин снова посмотрел на Руслана.

— Почти.

— Почти! — толстяк получил свою аудиторию и наслаждался, пусть небольшим, но триумфом. — Насколько я знаю, люди еще не придумали, как это сделать. Остаются инопланетяне. Они похитили нас, а потом вернули на прежние места. На таких скоростях — секунды или минуты, а на Земле за это время прошло тридцать лет.

— А как же остальные, кто не проснулся? — спросил Сергей. — Мы с Иваном нашли соседей, от которых только кости остались. Значит, отключились-то все одновременно, но кто-то остался цел и невредим, а кто-то умер.

— Усыпили всех, но забрали только нужных, — ответил Валентин.

Логика в его словах имелась, если, конечно, допустить факт существования инопланетян, причем обладающих технологиями, более продвинутыми, чем имелись у людей… «Имелись на тот момент», — поправил Руслан сам себя. Ведь сейчас о технологиях вообще речи можно не вести.

Версия, рассказанная Валентином, объясняла почти всё, кроме деталей, которые в свойственном для подобных теорий стиле опускались за ненадобностью.

Лично Руслана такое не устраивало. Ему не хотелось верить во вмешательство иного разума, настолько могущественного, чтобы произвести манипуляции с людьми в планетарном масштабе. Это заставляло чувствовать себя ничтожным и совершенно беспомощным, а всё существование делало бессмысленным. Потому что какой тогда смысл стремиться к лучшему, если кто-то или что-то может появиться в один момент и разрушить всё. Будь это лишь чья-то ошибка, человеческий фактор, безалаберность, недосмотр, злой гений, неудачное испытание нового оружия или наоборот — удачное, тогда еще можно смириться, постараться исправить, продолжать жить, не чувствуя себя жалким насекомым.

Погрузившись в собственные мысли, Руслан не заметил, что все смотрят на него.

— Что? — спросил он.

Кажется, вопросов ему не задавали, или он не расслышал?

— Ну, скажи что-нибудь. Что ты думаешь по этому поводу? — озвучил Петрович.

— А что сказать? Ни доказать, ни опровергнуть теорию Валентина я не могу, как в принципе и он сам. Тут либо верить, либо не верить. Несмотря на расхожее мнение, что космонавты только и делают, что вступают в контакт с инопланетной формой жизни, особенно с их цыпочками…

Все, кроме Валентина, засмеялись, тот слушал, поджав губы.

— …лично я инопланетян не видел и даже не слышал о них, — продолжил Руслан. — Конечно, это не значит, что их нет, а любой довод против теории легко разобьется о железобетонный аргумент: «ведь это инопланетяне, они всё что угодно могут». Поэтому сами решайте, во что вам верить. Я не соглашаюсь, но и не отбрасываю эту версию. Хотя, если совсем уж честно, даже со всеми допущениями не представляю себе, как инопланетяне могли вытащить меня из герметичной станции, а потом запихнуть назад, не говоря уже о смысле проделанного. Кстати, получается, они не просто вернули нас назад, но и засунули обратно в нашу одежду, потому что она состарилась вместе со всем остальным, а значит, оставалась на Земле.

— Кстати, да! — согласился с последним доводом Толян. — Что-то мне не очень хочется думать, что меня забирали куда-то голым.

— Вот блин, — недоуменно покачал головой Сергей. — А тебе не все равно?

— Нет, не все равно! Мало ли что они там могли с нами делать! Я уж лучше буду думать, что провалялся во сне тридцать лет и не состарился, чем об извращенцах-инопланетянах. А может, мы теперь и стареть не будем! Навсегда такими, как сейчас останемся!

Руслан подумал, что будь тут Сашка-шаман, не преминул бы съязвить, что с Толяном, несомненно, так и будет. Но с другой стороны… ведь никто не знает, что случилось с людьми и чем это обернется в дальнейшем.

Толян, поняв, что его никто не критикует, засиял. Потом с довольным видом поставил ноги на педали и поехал вперед.

— Догоняйте!

Они снова отправились в путь.

Вскоре нашли покосившийся знак «Засечное».

— Я же говорил, — произнес Сергей.

— Да никто и не спорил, — ответил Петрович. — Но самого поселка все равно нет.

Дальше дорога пошла в гору, и стало не до разговоров. Шоссе покрывал слой земли и песка, под которым едва угадывался асфальт. Колеса велосипедов вязли, и ехать становилось все труднее. А вскоре и вовсе пришлось остановиться: на вершине горы, поперек дороги, которая теперь угадывалась лишь по густоте древесной поросли, лежали сломанные стволы деревьев, словно принесенные сюда мощным потоком. Шоссе и окружающий лес превратились в один сплошной завал.