Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Третья штанина - Евгений Алехин

Третья штанина - Евгений Алехин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 55
Перейти на страницу:

Когда Арабов понял, что о кино со мной говорить бесполезно, он переключился на литературу.

Во втором куплете подключается Лемешев. Я пою, сжимая рукой собственную глотку, чтобы мой голос звучал по-настоящему противно, а Лем разбавляет мое пение безумным выкриком абсурдных в данном контексте вопросов.

Михайло Фрузенштерн (КОГДА?!)

Купил бутылку водки (КАКОЙ?!)

И вылил ее в море (КОМУ?!)

Михайло Фрузенштерн

Михайло Фрузенштерн (ЗАЧЕМ?!)

Он не носил колготки (КУДА?!)

И не любил запои (О КОМ?!)

Михайло Фрузенштерн

Михайло Фрузенштерн (КОГДА?!)

Герой никак не меньше (КАКОЙ?!)

Заслуживал вниманья (КОМУ?!)

Михайло Фрузенштерн

Михайло Фрузенштерн (ЗАЧЕМ?!)

С ума сводил всех женщин (КУДА?!)

Огромным обаяньем (О КОМ?!)

И с мухами дружил

Я попытался перечислить свои любимые книги. «Голод», «Процесс», «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?», «Над пропастью во ржи», «Дорога на Лос-Анджелес», «Путешествие на край ночи»… Но Арабова не интересовала зарубежная литература. Западная литература его не интересовала. Названные мною книги ничего для него не значили. Арабов спросил, как у меня со Львом Толстым? С книгами Толстого?

– Честно говоря, я его пока не осилил. Только «Воскресенье». Несколько севастопольских рассказов и «После бала». Может, не дорос еще до остального.

– Сколько вам лет?

Я сказал, что мне скоро будет двадцать и что Толстой для меня, как кустистый куст. Чем глубже лезешь, тем сложнее пробираться. Он спросил о Достоевском. Я сказал, что люблю «Записки из подполья» и «Идиота», но все-таки мне не совсем нравится, как пишет Достоевский.

– Ну и как бы вы изменили роман «Идиот», если бы вы его писали, а не Достоевский?

– Сократил бы.

Я сказал, что вроде как в то время автору платили за страницу. Поэтому большинство романов так велики по объему. Я бы убрал много лишних подробностей, портретов персонажей. Чтобы в романе осталось, например, триста тысяч символов. Или меньше, или немного больше.

Арабов спросил, как у меня с религией. Я замялся. Не знал, что ответить.

– Я настороженно к ней отношусь, – говорю.

От меня еще чего-то ожидали. И я сказал.

– Когда мне было шесть лет, мама моя уже была немного не в себе. И заставляла меня учить молитвы. У меня неприятные ассоциации.

Арабов переглянулся с женщинами. На одну посмотрел, на вторую. Нет ли у них ко мне вопросов?

И сказал:

– Хорошо. Это все, спасибо.

Я:

– До свидания.

Татьяна Артемьевна:

– Всего доброго.

Декан:

– До свидания.

И я вышел.

И припев.

Он любимый наш Михайло

Был всегда одним из первых

У него стальные нервы

Он как айсберг в океане

Он любимый наш Михайло

Вовсе не нуждался в лести

Мы о нем слагаем песни

У него весь мир в кармане

(Главное на букве «а» в словах «океан» и «карман» неожиданно повышать голос, чтобы слушатель испытал все безумие простой песни о странствиях Михайло – вот мой рецепт настоящего суперхита.)

Распечатка с результатами собеседования висела на стенде возле кафедры этим же вечером. Мою фамилию не пришлось искать, проблем с этим не возникло. Моя фамилия шла первой. Напротив стояла оценка «3». Я пробежал взглядом по оценкам остальных абитуриентов. Больше не было ни одной тройки: шестерки, семерки, «восьмерки» и одна «девятка». Мои шансы на поступление резко снизились. Их почти не стало. До собеседования я был где-то восьмым или девятым на тринадцать мест. Теперь я шел двадцатым или даже двадцать пятым.

Зато чуть позже песенку о подвигах Михайло Фрузенштерна подцепила половина абитуриентов в общаге и теперь напевала ее. Не могли избавиться от нее и проклинали меня.

Это был хит лета.

* * *

Мы подружились с Орловичем. Он тоже не прошел – поступал на заочное сценарное. У мастера, который набирал на заочное, была фамилия Нехорошев. Простодушный Орлович сказал:

– Если у него есть чувство юмора – я поступлю. Нет чувства юмора – получу «двойку».

И начал свой литературный этюд со слов: «Нехорошев, твою мать!..» Этюд – забавная история, случившаяся с однофамильцем мастера, – мастеру не понравился, и Орлович получил «двойку», то есть слетел с первого же тура. Выпил водки с горя, потом оклемался. И пока шли экзамены, работал грузчиком: разгружал вагоны.

Орлович был очень силен физически – в прошлом кандидат в мастера спорта по гребле, школьный учитель физкультуры, частный предприниматель и строитель, в свои тридцать четыре он нормально справлялся с физической нагрузкой. Когда стало ясно, что я не поступлю, я увязался разгружать вагоны с Орловичем. Мы сели в электричку, доехали «зайцем» до станции Лось (это совсем недалеко), а потом минут пятнадцать шли по путям. Наконец подошли к складу. Бригадир уже знал Орловича, бригадиру было известно, что Орлович сегодня придет.

– А для него будет работа? – спросил Орлович, указывая на меня.

– Скоро узнаем. Пусть ждет.

Мы ждали. Только Орлович уже переодевшись в грязное, а я пока нет. Собственно, у меня вообще не было сменной одежды, предусмотренной для тяжелой работы, поэтому мне было не во что переодеваться. Пришло еще несколько ребят, совсем молодых. Лет по шестнадцать или семнадцать. Мы покуривали и ждали, будут ли нужны люди. Через полчаса бригадир вылез из подсобки и сказал:

– Сегодня работа будет для всех!

Он собрал у всех паспорта, и понеслось. Здесь была также бригада из постоянных грузчиков – огромных дебилов, которые гоняли и материли нас, пришедших подработать. Но сами они легко и профессионально работали с грузами, тут надо отдать им должное.

Это длилось девять часов, почти без перерывов. Поезда подъезжали и отъезжали, их надо было разгружать или загружать, это для меня не имело значения. Сахар, консервы, газировка, мука, соль. Если вдруг вагона не было, бригадир тут же придумывал какое-то занятие. Подмести тротуар или перенести что-нибудь в помещении. Когда мне было семнадцать, я две недели работал грузчиком на заводе газводы, но тогда это было намного проще. Небо и земля. Сейчас я усирался, не знаю, как справлялись эти тощие подростки: было жарко, мне казалось, что подохну, и пот лился ручьем.

У Орловича тоже было повышенное давление, но он это нормально переносил. Давление могло подняться до двухсот, и Орлович это спокойно выдерживал, такой сильный у него был организм. Только похмелье он плохо переносил.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 55
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?