Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка - Джудит Фландерс

на то что буква E по алфавиту предшествует букве M[225]. (С другой стороны, как ни странно, он поместил vita humana (жизнь человека) перед vita eterna (жизнь вечная), что противоречит как алфавитному порядку, так и религиозной иерархии.)[226] Внутри каждой предметной категории Фома также колебался между традиционной иерархической моделью и новыми принципами. Так, насколько нам известно, он впервые расположил источники, которые не подходили ни под одну из старых категорий, в том порядке, в котором они фигурировали в списках книг, принадлежащих Сорбонне[227]. Далее, вместо того чтобы повторять выписку, касающуюся нескольких предметов, под разными заголовками, он приводил цитату только один раз, но ставил рядом с ней на полях определенную букву алфавита, создавая таким образом систему перекрестных ссылок (как они будут называться впоследствии)[228].

Хотя Фома Ирландский и не был изобретателем перекрестных ссылок, он был одним из первых, кто использовал их настолько широко и систематически, что они стали характерной чертой его работы. Как и алфавитный порядок, перекрестные ссылки предполагают появление нового взгляда на процесс письма и на рукописи. С внедрением алфавитного порядка буквы отделялись от слов, а слова теряли неразрывную связь со своим значением. Они становились самостоятельными единицами, которые не только обладали значением, но и могли использоваться авторами и читателями для обозначения и указания[229]. Перекрестные ссылки делали то же самое с крупными единицами текста, позволяя блокам информации присутствовать одновременно под разными заголовками за счет абстрактного использования букв алфавита. Таким образом, содержание и расположение утрачивали обязательную связь. Возможно, эти идеи возникли скорее у тех авторов, родной язык которых, как у Фомы Ирландского, не происходил из латинского. Латынь была для них выученным языком, причем сперва преимущественно в письменной, а не в устной форме. То обстоятельство, что они скорее видели слова, чем слышали их звучание, могло сделать переход от значения (смысла слов) к абстракции (письменной форме как таковой и конструкциям, использующим буквы алфавита, текстовые ссылки и макет страницы) более естественным для них, чем для ученых, родной язык которых происходил от латинского, так что они слышали и понимали латинские слова задолго до того, как научались их читать[230].

Через какое-то время, пока правительства переустраивали архивы, чтобы обеспечить возможность поиска и хранения документов, а ученые и богословы производили все больше и больше рукописей, оснащенных инструментами поиска (включенных в оригинальный текст или добавленных позднее), в одной из наук, а именно в медицине, которая всегда проявляла интерес к компиляции и классификации (своего рода анатомированию), получил распространение жанр, во многом представлявший собой поисковый механизм.

Гален, как мы видели, возможно, выстроил текст некоторых своих сочинений о растительных компонентах лекарств по алфавиту, и средневековые труды на ту же тему следовали его образцу.

Однако и в этой области алфавитный порядок служил далеко не единственным организационным принципом. В других трудах материал расположен в зависимости от вида лекарств: мази, пилюли, порошки или настойки, а уже внутри этих разделов могли прибегать к алфавитному расположению. В трактатах по общей медицине по-прежнему применялись различные системы организации, в том числе перечисление заболеваний и способов их лечения в порядке расположения пораженных частей тела, сверху вниз – «с головы до пят» (a capite ad calcem). Другие авторы сочетали несколько методов: шесть томов «Великой хирургии» (Chirurgia magna) французского врача Ги де Шолиака (1300–1368) были организованы по принципу «с головы до пят», а седьмой том, перечисляющий противоядия, был составлен по алфавиту[231].

Медицинские словари часто представляли собой флорилегии во всем, кроме названия, то есть были сборниками цитат, описывающих различные болезни и лекарства; к XIII в. их иногда стали называть медицинскими конкордансами. "Concordanciae Johannis де Sancto Amando" были выстроены в алфавитном порядке (по двум буквам) и содержали цитаты на любые темы, от abstinentia (воздержания) до ydromel (медовухи). Переработанная версия XIV в., получившая название "Concordanciae Petro de Sancto Floro", была упорядочена по алфавиту до третьей буквы; предисловие к ней обещало, что ее автор, Петр из Сен-Флура, «собрал цветы [здесь обыгрывается метафора в слове florilegium], которые наиболее ценятся лучшими врачами, у всех авторов медицинских книг… и, следуя расположению, принятому у Иоанна из Сент-Амана… добавил также другие цитаты… и расположил их все по алфавиту»[232].

Но чаще всего алфавитный порядок использовался в травниках – книгах, описывающих растения и их лечебные свойства. Основой для многих из них служил труд «О лекарственных веществах» (De materia medica) греческого врача и ботаника Диоскорида (ок. 40–90). Первоначально этот сборник рецептов не имел алфавитного расположения, но примерно к IV в. он был существенно преобразован переписчиками. Один из первых травников, с самого начала составленных по алфавиту, был написан Памфилием Александрийским в I в.[233] (Учитывая то, что мы знаем об истории алфавитного порядка в античном мире, неудивительно, что этот текст происходит из греческого Египта.) Вероятно, благодаря существованию рукописей Диоскорида, которые к XI в. были известны как «Диоскорид по алфавиту» (Dioscorides alphabeticus), в следующем столетии алфавитный порядок в этом жанре стал практически общепринятым – задолго до того, как он распространился в других книжных жанрах: травники "Laud Herbal Glossary" и "Durham Plant Glossary", содержащие переводы с латинского на английский, выстроены в основном в алфавитном порядке по первым двум буквам[234].

В книгах по техническим специальностям алфавитный порядок приживался легче, возможно потому, что они создавались в развивавшейся профессиональной среде, занимавшей все более значительное место в обществе. Измерение, установление правил, упорядочение – все это становилось значимой частью повседневной жизни, а не только рафинированного мира книжников. Например, часы использовались в Китае по меньшей мере с X в., но только в XIII в. в Западной Европе стали распространяться слухи об этих механизмах. К началу XIV в. слухи стали обретать реальные очертания. В «Божественной комедии» (ок. 1308–1320) Данте сравнил пребывание души в Раю с настроенным часовым механизмом: он не только знал, как работают часы, но и предполагал, что его читатели также знали об этом выдающемся изобретении и его работе.

У первых часов не было ни стрелок, ни циферблатов: время обозначалось колокольным звоном. В XIV в. первыми в Европе Ричард Уоллингфордский в Сент-Олбансе и Джованни Донди в Падуе создали астрономические часы, которые отсчитывали не только часы, но и минуты. Очень быстро, особенно в городах, час, состоящий из 60 минут, начал вытеснять прежнюю подвижную меру часа, которая менялась в зависимости от времени года. Как денежное обращение сделало деньги абстрактными, а буквы алфавита, отделенные