Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

но и оказывали крестьянам посильную помощь, обрисовать характер которой довольно трудно. Речь шла как о простых услугах вроде починки давно просевшего моста или поимки разбежавшегося в пылу сражения деревенского скота, так и о защите прав сельскохозяйственных работников в целом. Таким образом, речь шла о защите не только от левых радикалов, но и от крупных землевладельцев. Чернорубашечники вовсе не собирались делать за них «грязную работу», они вступали в борьбу потому, что считали действия социалистов деструктивными с точки зрения экономики и отвергаемыми самими итальянскими крестьянами. Этому они верили и были, по большей части, правы.

Поэтому от фашистов доставалось не только левым радикалам, но и вполне «респектабельным господам». Суммы выплат для мелких арендаторов снижались до разумных пределов, а в отдельных случаях крупным землевладельцам приходилось в «добровольно-принудительном» порядке идти на крупные уступки «своим» крестьянам. Фашисты заявляли, что ведут лишь собственную политику и не собираются плясать под чужую дудку.

Такой подход себя полностью оправдал. Муссолини – вчерашний неудачник, «человек без будущего и с запятнанным прошлым», мог сполна насладиться успехом весной 1921 года, когда престарелый итальянский премьер Джованни Джолитти пошел на отчаянный шаг: не в силах совладать с кошмаром парламентских коалиций, он решил бросить кости наудачу – распустил Палату и назначил новые выборы, состоявшиеся в мае того же года.

Они принесли успех правым и поражение левым, до этого сообща бывшим самой сильной группировкой итальянского парламента. Муссолини, число сторонников которого два года назад не достигало и тысячи, ныне мог располагать почти 150-тысячной «армией фашизма» (то есть членов партии), миллионами симпатизирующих и почти сорока депутатскими местами! Это был феноменальный успех для столь молодой политической силы – что теперь скажут о этом «политическом трупе» социалисты?

Новый успех фашистам обеспечили многие факторы, и прежде всего то, что левые силы Италии пребывали в состоянии глубокого кризиса и раскола. В январе 1921 года коммунисты вышли из состава «Итальянской социалистической партии» и вступили в «Коммунистический интернационал» в качестве отдельной партии. Наблюдавшие этот «марш к Москве» избиратели еще больше убеждались в правоте фашистов, утверждавших, что и социалисты, и коммунисты не более чем «марионетки Кремля». Решительные и оптимистичные чернорубашечники, с их «национальным социализмом», смотрелись на этом фоне намного выигрышнее.

Если социалисты и коммунисты не сумели пойти на майские выборы единым блоком, то Муссолини удалось заручиться поддержкой части итальянских либералов и консерваторов. «Вчерашний бунтарь» был принят патриархом итальянской политики либералом Джолитти, впервые ставшим премьером еще в 1892 году. Отчаянно маневрируя, Джолитти охотно пошел на сделку с фашистами: несомненно, свысока посматривая на «простоватого» Муссолини, итальянский премьер решил использовать фашистов на грядущих выборах, заключив с ними тактический союз. Но кто в действительности оказался в дураках? Решение идти на выборы вместе с людьми Муссолини принесло итальянским либералам больше вреда, нежели пользы.

Поддержка правительства немедленно сказалась на «Союзе борьбы» – полиция окончательно закрыла глаза на устраиваемые «черными и красными» побоища, а некоторые армейские командиры начали неофициально передавать «своим» чернорубашечникам оружие. Вдохновленный фашистской поддержкой армии, военный министр генерал Армандо Диас распорядился распространять Il Popolo d’Italia в казармах. Наконец, благодаря этому странному блоку либералов и фашистов, последние получили в свое распоряжение немало армейских грузовиков, чем окончательно задавили не столь «моторизированных» левых. Агитация «словом и кулаком», проводившаяся с бортов автомашин, по некоторым подсчетам стоила Италии сотни убитых и во много раз большего числа пострадавших.

Правительство, не ожидавшее от своих «подопечных» такой прыти, растерялось, но предпринимать что-либо было уже поздно. Выборы состоялись, а уже готовое обвинение Муссолини в подготовке к насильственному перевороту пришлось убрать в стол – отныне вождя фашистов защищал депутатский иммунитет. После стольких попыток стать депутатом нижней Палаты дуче наконец-то добился желаемого.

…

Социалистам удалось все же сохранить статус одной из крупнейших фракций парламента – к выгоде Муссолини, который продолжал утверждать, что левые представляют собой сторону, развязавшую настоящую войну в итальянских городах и деревнях. Страх перед кровавым гражданским конфликтом продолжал оставаться сильнейшим политическим оружием в его руках – «красная угроза» легитимизировала действия фашистов.

Однако теперь не только левые с тревогой следили за взлетом новой политической силы. Консерваторы – вчерашняя элита, вся эта аристократия и буржуазные либералы с их капиталами, – все они морщились от вида чернорубашечников. И на самом деле было от чего – повседневная деятельность фашизма, мягко говоря, не везде и не всегда была вдохновляющей. Во многих местах она перерождалась в откровенный бандитизм, парализуя всякое подобие нормальной жизни.

Ворвавшись со своими бойцами в какой-нибудь город, иной жестокий фашистский вожак устраивал в нем царство произвола, от которого страдали не только политические противники, но и многие аполитичные горожане. Конечно, это мало было похоже на официально принятую «карательную» практику во время гражданской войны в бывшей Российской империи: вместо массовых расстрелов – оплеухи и побои, вместо организованной системы государственного террора – хаотические вспышки насилия, но бесконтрольность развращала лидеров боевых отрядов движения. Сквадристы (еще одно самоназвание бойцов фашистской партии – от итальянского squadristi, то есть эскадроны) дичали, порой выходя из-под контроля своего вождя… А что же он?

На словах Муссолини всегда был против «излишнего насилия» по отношению к политическим врагам. В своих выступлениях он вполне допускал его в той же мере, что и кровопускание при хирургической операции – но не более того. Но насколько с этим соглашались его соратники? И где следовало проводить линию между насилием «умеренным» и «излишним»? В итоге каждый фашистский вожак решал этот вопрос для себя самостоятельно, и постепенно стремление разрешать сложные вопросы простыми методами возобладало.

Неудивительно, что в первый же день работы новой Палаты фашистские законодатели устроили драку, в буквальном смысле вышвырнув из здания парламента ненавистного им депутата-коммуниста, дезертировавшего из армии во время Мировой войны. Муссолини, организовавший эту акцию, благоразумно отошел в тень, предоставив всю «славу дня» командиру своих чернорубашечников. Если таким образом можно было обращаться с защищенным иммунитетом «народным избранником», то на что могли рассчитывать остальные?

Со временем «политические методы» фашистов становились всё жестче – вплоть до убийств и даже демонстративных расправ. Все чаще лилась кровь. Муссолини, всегда чувствительный к подобным вещам, начинал опасаться, что поддержка от среднего класса, крестьянства и части буржуазии может столь же быстро исчезнуть, как и появилась. Тот факт, что многие генералы вели в своих войсках агитацию в поддержку его «движения», а также снабжали чернорубашечников оружием и грузовиками, был намного значимее деятельности любого фашистского боевика или оратора. Муссолини это хорошо понимал и рисковать симпатиями со стороны армии и полиции не желал.