Эхо древних рун - Кристина Кортни

— Да, еда из доставки и сухомятка у телевизора намного проще. Как наши родители вообще выживали без микроволновок?

Они погрузились в неловкое молчание. Несмотря на интимность этой трапезы на двоих в крошечной кухне, они все же были едва знакомы. Как будто чувствуя то же самое и желая как-то растопить лед, Хокон указал на крошечный проигрыватель компакт-дисков, стоявший на лавке позади него:

— Не возражаешь, если я включу музыку? Помогает мне расслабиться по вечерам.

— Разумеется.

Мия тоже любила музыку, но она едва не запротестовала, когда из сумки, стоявшей на полу рядом с ним, он выудил что-то похожее на компакт-диск с «тяжелым металлом». Усмехнувшись, он предупреждающе поднял руку, как будто знал, что она собирается сказать.

— Подожди, я не собираюсь мучить тебя какофонией. Это просто баллады.

— Правда? — Мия взглянула на обложку, на которой были написаны такие названия, как «Металлика» и «Линкин Парк».

Она никогда не слушала ничего подобного, предпочитая что-нибудь мелодичное, и сказала об этом.

— Просто послушай, — отозвался он, включая музыку. — Я думаю, ты удивишься.

Он был прав. То, что доносилось из крошечных динамиков, совсем не походило на шумные гитарные риффы, которых она ожидала. Мужской голос, тихо поющий о доверии и любви, клянущийся, что, кроме этого, ничто не имеет значения, абсолютно заворожил ее. Мелодия обволакивала, в голосе поющего отчетливо звучало душевное волнение, и Мия почувствовала, что глубоко тронута.

— Ты никогда не слышала этого раньше? — спросил Хокон, когда началась другая песня, на этот раз исполняемая страстным женским голосом.

— Нет, вряд ли. Думаю, это научит меня не иметь предвзятых мнений. Это было прекрасно.

Он кивнул.

— Да, я думаю, что такая песня понравилась бы даже нашим предкам, потому что она затрагивает что-то глубоко внутри человека.

Мия пристально посмотрела на него, очень увлеченная этой идеей.

— Конечно. Я думаю, люди всегда любили петь, потому что можно дать волю эмоциям. Единственное, что меняется, это исполнение, а не сами чувства.

— Вот именно. Иногда я закрываю глаза и представляю, что нахожусь в доме, полном викингов. Они пируют, пьют, шутят, хрипло смеются, затем кто-то заводит песню, в комнате воцаряется тишина, и все завороженно слушают. Эти грозные люди, помышляющие лишь о том, чтобы убить кого-нибудь, тем не менее тронуты музыкой, которая задевает самые потаенные струны их душ. В такие моменты викинги становятся для меня более человечными. — Он замолчал и как будто смутился, словно высказал слишком много, раскрыв перед ней свои мысли, но Мия была этому рада.

— Мне очень нравится. Ну-ка, попробую и я. — Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза, вызывая в воображении образы, которые он подсказал.

Это далось легко. Шум, запахи готовящейся пищи, спертый воздух душного помещения, переполненного людьми, тесно сгрудившимися в небольшом пространстве, а затем внезапно полная тишина, и в ней одинокий голос. Мужчина, поющий о боли любви, о невыносимой тоске по чему-то, чего у тебя никогда не будет, и об отчаянии поражения, которое испытываешь, когда любовь не отвечает взаимностью. Все взгляды обратились к певцу, включая Мию, но силуэт его был в тени, и она не могла как следует его разглядеть. Между тем душа ее раскрылась навстречу чувству в его голосе, страдая, как и он, от безнадежности, отчаяния и одиночества, о которых пелось в песне, и ее глаза встретились с глазами вождя викингов. Светло-голубые, но отнюдь не холодные, они смотрели в ее глаза, и ей вдруг захотелось плакать, потому что она знала, что он не для нее. Выражение его лица стало грустным, задумчивым, и она отвела взгляд. Она не могла этого вынести.

— Мия, с тобой все в порядке?

Она открыла глаза, растерянно моргнув, и уставилась на Хокона, так похожего на фантастического викинга, но наполненного не любовью или тоской, а только заботой. Она слегка покачала головой и тут только заметила, что песня кончилась.

— Странно, — пробормотала она. — Это было так реально, я словно побывала там на самом деле.

Хокон улыбнулся.

— У тебя, очевидно, богатое воображение. Так ты понимаешь, что я имею в виду?

— Да, безусловно. — Даже слишком хорошо. Она глубоко вздохнула и выпалила: — Ты веришь в реинкарнацию?

— Хм, вообще-то да. По крайней мере, я думаю, что некоторые люди перевоплощаются; возможно, те, у кого есть незаконченные дела. А почему ты спрашиваешь?

— О, просто поддерживаю разговор. — Это прозвучало как неубедительное оправдание даже для нее самой, но он ничего не сказал.

— Ну, я пошел спать. День был долгий, а завтра будет еще больше трудной работы. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. И спасибо за ужин и… э-э… за урок музыки.

— Не за что.

Она слышала, как он поднимается по узкой лестнице, перемахивая через две ступеньки, и представила, как легко взлетают его длинные ноги — стройные и мускулистые, в потрепанных рваных джинсах. Вздрогнув, она крепко зажмурилась, чтобы перестать думать об этом. Что с того, что он отлично смотрелся в джинсах? У нее есть жених, а Хокон, вероятно, женат или, в любом случае, состоит в отношениях. Такой мужчина, как он, никогда не испытывает недостатка в женском обществе, в этом она была уверена. То, что он был добр к ней сегодня, не означало, что она интересна ему в каком-то ином плане. Они собирались вместе работать, их отношения чисто профессиональные, и он всего лишь старался, чтобы ей было комфортно.

Чувствуя себя виноватой даже за то, что обсуждает этот вопрос сама с собой, Мия достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Чарльза. Великобритания отставала от Швеции на час, так что он должен был еще бодрствовать.

— Алло? — Голос у него был сонный, и Мия запоздало вспомнила, что Чарльз каждый вечер усаживается у телевизора, который действует на него как снотворное.

— Привет, я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи. Эсэмэски такие безличные.

— Э-э, верно. Если не считать смайликов, которые ты всегда добавляешь. — В его голосе послышалось веселье.

— Да, если не считать смайликов. — Она очень любила маленькие сердечки и другие значки, которые можно добавлять, в то время как Чарльзу это казалось ребячеством. — Ты в порядке? Занят?

— О да, это была чертовски тяжелая неделя. — Он начал рассказывать о какой-то крупной биржевой сделке, над которой работал для известного человека, и Мия старалась не проявлять нетерпения — он знал, что ее на самом деле не интересуют подробности, и она терпеть не могла, когда он хвастался своими связями. Он закончил словами: — Но в эти выходные состоится турнир по гольфу, о котором я тебе рассказывал. Босс попросил меня быть его партнером — ха, накося выкуси, красавчик Джейсон Тэмворт, — и это будет лучшая игра в моей жизни!