Жить - Юй Хуа

— Никогда, Фугуй, не видели такого отца, как ты!

Я тоже засмеялся:

— Ей надо ходить за мужем!

А про себя подумал: ни у кого нет такой заботливой дочери.

Вскоре она вернулась с Эрси. Я их узнал издалека, потому что они опять держались за руки. Эрси нес бутылку рисового вина и скалился во весь рот. Фэнся держала в руке бамбуковое лукошко и тоже улыбалась. Я сразу понял, что они с радостной вестью.

Дома Эрси прикрыл дверь и сказал:

— Батюшка, матушка! У нас будет ребенок!

Мы от радости забыли про вино. Но потом все-таки вспомнили. Эрси поставил бутылку на маленький столик, Фэнся вынула из лукошка бобы, я принес четыре чашки. Все уселись на кровать: Фэнся с матерью, я с Эрси. Он разлил вино. Фэнся не хотела пить, но он сказал:

— Надо.

Цзячжэнь и Фэнся только пригубили и поморщились, а мы с Эрси с удовольствием опрокинули. Эрси прослезился и сказал:

— Вот уж не думал, что настанет такой день!

Мы с Цзячжэнь тоже всплакнули. Я вздохнул:

— Мы тоже не думали, боялись, что, когда умрем, Фэнся останется одна. А теперь у нее и муж, и ребенок.

Фэнся увидела, что мы плачем, и тоже расплакалась. Цзячжэнь добавила:

— Жалко, Юцин не дожил до этого дня. Его вырастила Фэнся. Как бы он за нее радовался!

Тут и Эрси заплакал:

— И мои родители не дожили. Мать, когда умирала, всё держала меня за руку…

Поплакали мы вчетвером, а потом Эрси улыбнулся и говорит:

— Батюшка, матушка, кушайте бобы — Фэнся делала.

Тут мы вспомнили, что скоро у нас родится внук, и опять развеселились. Так мы дотемна то плакали, то смеялись, пока не пришла пора им уходить.

Эрси заботился о Фэнся. Летним вечером сажал ее во дворе на холодок, а сам ложился в кровать, кормил комаров, и Фэнся они ночью уже не кусали. Раз Фэнся зашла в комнату его проведать, так он ее выставил обратно! Это мне рассказали соседи. Они его спросили:

— Почему не купишь полог от комаров?

Он только ухмыльнулся. А мне при случае сказал:

— Пока долг не верну, тратиться не буду.

Он весь был покусанный. Я его пожалел, а он ответил:

— Ничего страшного. Пусть лучше меня кусают одного, чем их вдвоем.

Фэнся родила зимой, в снегопад. Она всю ночь лежала в родильном отделении. Мы с Эрси уже заволновались, спросили врача — он сказал, что еще рожает. Эрси предложил мне:

— Отец, иди домой, поспи!

— Не засну, сердце не на месте.

— Когда Фэнся родит, надо, чтобы кто-то за ними ухаживал. Пойди отоспись.

— Лучше ты иди!

Так мы препирались до самого утра, и оба остались. Уже выписывали женщин, которые пришли позже Фэнся, а она все рожала. Мы пошли к дверям и услышали, как женщина кричит. Эрси говорит:

— Бедная Фэнся!

Но мы немного успокоились. А потом я сообразил:

— Фэнся не умеет кричать!

Эрси побледнел, побежал в отделение и закричал:

— Фэнся, Фэнся!

Вышел врач:

— Чего орешь?

— Почему моя жена все еще там?

— Одни рожают быстро, другие медленно. Мы опять стали ждать. Потом вышел другой врач и спросил:

— Оставляем мать или ребенка?

Мы обомлели.

— Я кого спрашиваю?

Эрси упал на колени.

— Доктор, спаси мою жену!

И заплакал.

Я его поднял, говорю:

— Не плачь, Фэнся-то жива. Люди говорят: был бы лес, дрова найдутся.

А сам плачу: у меня не будет внука.

В полдень вышел врач.

— Родился мальчик.

— Я хотел жену!

— И жена цела.

Меня затрясло: стар я был для таких страстей. Да и Эрси от радости чуть с ума не сошел: хохочет и остановиться не может. Я говорю:

— Теперь можно и поспать.

Как только я ушел, беда и приключилась. Фэнся потеряла много крови. Доктора дали ей кислороду — не помогло. К вечеру она умерла. У меня сын и дочь умерли от родов. Он от чужих, она от своих. Пошел я к ней в больницу — и вспомнил эту комнатку: там десять лет назад лежал Юцин. Стою на улице и слышу, как Эрси зовет Фэнся. У меня заболело в груди. Я сел на корточки в сугроб. Все заволокло метелью, я дверей не видел. Позвал Эрси наугад. Он вышел ко мне и сказал:

— Я хотел спасти ее, а спасли сына.

— Эрси, у этой больницы счеты с нашими предками. Она погубила мне и сына, и дочь. Пойдем отсюда.

Он взвалил на спину Фэнся, и мы пошли. Было темно, дул ветер, снег бил в лицо.

Эрси плакал молча. Потом говорит:

— Отец, я больше не могу идти.

— Давай я понесу.

— Нет.

Прошли еще несколько шагов, он сел на корточки и говорит:

— Спину ломит.

— Это от слез.

Дома он положил Фэнся на кровать, сам сел на край. Я не мог на них смотреть. Посмотрел на стену. А там их тени — одна лежачая, другая как на коленях. И даже видно, как капают слезы. Я пошел вскипятить чаю, чтобы Эрси согрелся. Вернулся — а он потушил свет и спит вместе с Фэнся.

Я просидел на кухне до рассвета. За окном выл ветер, вместо снега пошел град. Он колотил в окно. Из-под двери дуло. У меня заледенели колени. И сердце заледенело, я даже не мог поплакать о дочке и о сыне. Эрси и Фэнся спали тихо. Я думал, что Цзячжэнь лежит и ждет новостей: кто родился — мальчик или девочка? Как сказать ей, что Фэнся больше нет? Когда умер Юцин, она чуть не ушла за ним.

Утром Эрси отнес Фэнся к нам домой. Снег укутал ее, словно вата.

Цзячжэнь сидела растрепанная, откинувшись на стену. Она почуяла, что с Фэнся беда. Еще бы: меня не было дома два дня и две ночи. Тут мы с Эрси опять заплакали. Он положил Фэнся на кровать. Цзячжэнь опустила голову и стала на нее смотреть во все глаза. Она не плакала, только гладила Фэнся по лицу и волосам.

Эрси сел у кровати на корточки, а я стоял рядом и следил за Цзячжэнь. Она только покачивала головой. Глаза у нее были сухие. А постель намокла — это снег растаял.

Мы похоронили Фэнся рядом с Юцином. Небо прояснилось. Ветер задул еще сильнее, так свистел, что не было слышно, как листья шелестят, чуть не сшибал нас с ног. Снег слепил глаза. Мы с Эрси не могли оторваться от черной могилы. Он сказал:

— Похороните меня тут.

— Ох, что ты, Эрси! Уж я-то умру раньше тебя.

Эрси сходил в город, принес из больницы сына. Мальчик сморщил личико и покосился на нас. Мы с Эрси засмеялись. А Цзячжэнь только смотрела на него в упор, как на Фэнся. Мы перестали смеяться и испугались: что с ней? Эрси попросил меня дать младенцу имя. Цзячжэнь хрипло сказала: