Погружение в Солнце - Дэвид Брин

Джейкоб внутренне содрогнулся, как всегда случалось, стоило кому-то упомянуть шпиль. Но не выдал себя, тут же рассмеявшись:

– Поверьте, я прыгал не нарочно! На самом деле я бы с большей охотой поджарил себе пятки, отправившись в одну из этих ваших милых увеселительных поездок в солнечные глубины, чем еще раз повторил бы тот трюк!

Женщина тоже расхохоталась, но при этом окинула его странным взглядом, словно оценивая. Джейкобу этот взгляд скорее понравился, хотя его и охватило смущение. Почему-то никак не удавалось подобрать нужные слова.

– Э-э… к тому же довольно странно слышать характеристику «молодой человек» из уст столь юной особы. Должно быть, вы очень ценный специалист, раз получили столь ответственный пост прежде, чем заботы и тревоги отпечатались на вашем лице первыми морщинами.

Де Сильва снова рассмеялась.

– Как вы галантны! Все это очень любезно с вашей стороны, сэр, но на самом деле у меня за плечами шестьдесят пять лет, которые оставили по себе невидимые морщины. Я была младшим офицером на «Калипсо». Если помните, мы вернулись в Солнечную систему всего пару лет назад. Так что по документам мне за девяносто!

– Ого!

Экипажи межзвездных кораблей состоят из людей особой породы. Каков бы ни был их субъективный возраст, по возвращении домой они могут выбрать для себя любую работу… если, конечно, им все еще хочется работать.

– Что ж, в таком случае мне следует обращаться к вам с сообразным вашим летам почтением, бабушка.

Де Сильва отступила на шаг и, задорно вскинув голову, прищурилась.

– Смотрите не перегните палку с вашими шуточками! Я приложила слишком много труда, чтобы стать женщиной, офицером и просто порядочным человеком, и совершенно не хотела бы перескочить из смазливых сосок-малолеток сразу в пенсионерки. Если первый встреченный мною за долгие месяцы симпатичный мужчина, не служащий под моим началом, с порога зачисляет меня в ряды дам, не пригодных для близких отношений, мне наверняка захочется в ответ заковать его в кандалы!

Половина ее лексикона безнадежно устарела (какая к черту «соска-малолетка», что это вообще значит?), но общий смысл тем не менее был ясен. Джейкоб ухмыльнулся и поднял руки в знак капитуляции – причем вполне добровольной. Хелен де Сильва почему-то здорово напоминала ему Таню. Сходство было смутным. Было в ней что-то знакомое, отчего его бросало в дрожь, тоже смутную и не поддающуюся определению. Но это ощущение, несомненно, стоило того, чтобы разобраться в нем как следует.

Джейкоб отогнал от себя навязчивые образы. Философско-эмоциональное дерьмо. Раньше, когда он не умел обуздать свои чувства, он только и делал, что распускал нюни и хандрил. Но теперь с этим покончено. Однако факт налицо: комендант базы оказалась адски соблазнительной дамочкой.

– Да будет так, – провозгласил он. – И пусть будет проклят тот, кто первый скажет: «Стоп, довольно!»

Де Сильва рассмеялась и, мягко ухватив его под локоть, обернулась к Фэйгину.

– Пойдемте, я хочу познакомить вас с экипажем. А потом надо будет проводить в путь Джеффри. Он прямо зациклен на прощаниях. Даже перед коротким погружением, вот как сейчас, непременно всплакнет и перетискает всех остающихся, как будто они уже никогда не увидятся!

Похожие на леденцы из жженого сахара или на пушистые боа, в розовой дымке зависли красновато-желтые силуэты, словно закрепленные на невидимых нитях. Ряд призрачных темных арок, каждая из которых напоминала канат, распушившийся газообразными завитками, уходил вдаль: каждая следующая арка была меньше предыдущей, и так продолжалось, пока последняя не таяла в бурлящей красной массе.

Джейкоб обнаружил, что ему трудно сфокусироваться на какой-то конкретной детали голографической записи. Темные протуберанцы и полосы, образующие воспринимаемую глазом топографию средней части хромосферы, были обманчивы и по форме, и по текстуре.

Ближайший протуберанец заполнял собой почти весь нижний левый угол экрана. Клочковатые темные потоки газа спирально закручивались в невидимом магнитном поле, изогнувшемся дугой над участком солнечной поверхности, которая простиралась почти на тысячу километров ниже.

Зависнув непосредственно над участком, где большая часть генерируемой Солнцем энергии утекала в пространство в форме света, наблюдатель мог детально рассмотреть процесс на десятки и даже тысячи миль. И тем не менее примириться с мыслью, что магнитная арка перед ними не уступала по размерам территории Норвегии, было нелегко. А ведь это всего лишь махонькое звено в цепочке дуг, протянувшихся на 200 тысяч километров над группой солнечных пятен.

Но и это было мелочью по сравнению с увиденным ранее.

Один образованный арками туннель от края до края раскинулся на четверть миллиона километров. Картинка была зафиксирована приборами несколько месяцев тому назад над активным районом, ныне давно исчезнувшим, а корабль, с которого производились съемки, предпочитал держаться на расстоянии. Почему он это делал, стало ясно, как только верхушка гигантской выгнутой призрачной арки взорвалась, вызвав одно из самых впечатляющих явлений на Солнце – солнечную вспышку.

Вспышка одновременно внушала благоговейный трепет и ужасала: бурливый, кипящий водоворот сияния, этакое короткое замыкание невероятного размаха. Ни один солнечный корабль не выдержал бы выплеска высокоактивных нейтронов, образовавшихся из-за спровоцированных вспышкой ядерных реакций. Эти частицы, не чувствительные к электромагнитному полю корабля, возникали в таком избытке, что справиться с ними не удавалось даже за счет сжатия времени. По этой самой причине руководитель проекта «Погружение в Солнце» неустанно твердил, что вспышки, как правило, можно предсказать, а следовательно, избежать их.

Джейкоб счел бы эти заверения более убедительными, не будь в них пресловутой оговорки «как правило».

В остальном же совещание протекало в установленном порядке. Кеплер прочитал собравшимся краткую лекцию по физике Солнца. Большая часть материала была Джейкобу уже хорошо известна – на борту «Брэдбери» он не тратил времени зря и успел как следует подготовиться, однако стоило признать, что изображения реальных погружений в хромосферу оказались превосходным наглядным пособием. А если он сталкивался со сложностями при попытке оценить масштаб наблюдаемых объектов, то пенять оставалось только на себя.